Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Линни: Во имя любви
Шрифт:

Эти встречи стали для меня отдушиной. Я ждала их с нетерпением и впервые за все это время почувствовала себя востребованной.

Однажды вечером я, напевая себе под нос, расчесывала волосы и думала о предстоящей завтрашней встрече. Прохладный сезон только начался, и, как обычно в это время года, настроение у всех было приподнятое. Я вдыхала свежий воздух, сидя у открытого окна, пощипывала щеки, чтобы придать им румянец, и думала о красном шелковом переплете.

Затем в комнату вошел Сомерс. Он встал возле двери, и я увидела его отражение в зеркале. Я повернулась к нему.

— Я слышал, что ты связалась с этими людьми,

Линни. С этими книжниками.

Я отложила гребень в сторону.

— Думаю, брошюры приносят немалую пользу, особенно молодым новоприбывшим леди. Жаль, что у меня не было ничего подобного, когда…

— Ты туда больше не пойдешь.

Я встала и шагнула к нему навстречу. Улыбка исчезла с моего лица.

— Но… Но почему? Это занятие как раз для леди. Ты же сказал, что я могу…

Он снова меня перебил:

— В этом занятии задействованы метисы, Линни.

— Некоторые из женщин англоиндианки, но…

— Они все полукровки. Так же как и Эллиот, который работает клерком в муниципальном учреждении.

— Мистер Эллиот образованный, очень приятный и воспитанный человек. Так же как и его жена. Какое значение имеет то, что…

— Участь жены этого Сноу так тебя ничему и не научила?

— Ее звали Фейт.

— Ты, кажется, забыла, что я запрещаю тебе водить знакомство с кем попало, особенно если в жилах этих людей не течет чистая кровь норманнов или саксов.

— Ты считаешь, что их темная кожа оставляет следы на страницах, Сомерс?

Он стиснул челюсти.

— Мы пытаемся навести в Индии хоть какой-то порядок, мы все работаем над тем — это касается и тебя, хочешь ты этого или нет, — чтобы сделать эту страну цивилизованной. Мы здесь главные, поэтому наш моральный долг…

— Но, мне кажется, я тоже способствую всеобщему делу — создавая брошюры, которые помогают молодым англичанкам, незнакомым с Индией, понять ее культуру и привыкнуть к новым условиям.

— Дело не в брошюрах, а в людях, с которыми ты встречаешься. И, как я уже сказал, мое решение не подлежит обсуждению.

Сомерс подошел поближе.

От злости у меня застучало в ушах.

— Значит, ты ожидаешь от меня, что я буду исполнять свой долг и при этом во всем тебе повиноваться?

— Называй это как хочешь, Линни. Однако ты будешь заниматься только такой деятельностью, которую я посчитаю подходящей для тебя. Ты жена саиба, а не какого-то там клерка, который официально не трудоустроен. Ты больше не будешь ставить меня в неловкое положение.

— А почему то, что я делаю, должно ставить тебя в неловкое положение? Мистер Эллиот говорит…

— Я прекрасно знаю, что именно он говорит.

— Значит, ты с ним знаком? — Я посмотрела в хмурое лицо своего мужа. — Ты что, Сомерс, завидуешь мне, потому что я нашла себе интересное занятие? Может, тебе просто не нравится, что у меня наконец появилась какая-то работа? И эти люди меня уважают — ты знал об этом? Вот в чем дело, разве я не права?

Он засмеялся.

— Работа? Ты называешь это работой? — Он повысил голос. — Я больше не желаю слушать подобную чушь!

И, прежде чем я успела увернуться, Сомерс закатил мне пощечину. Раздался тихий приглушенный вскрик. Мы оба повернулись к открытым дверям. Там стоял Дэвид, прикрывая глаза ладошками.

— Дэвид, милый, с мамой все в порядке. Смотри, — сказала я, стараясь улыбаться, пока он открывал глаза.

Малыш подбежал к Сомерсу и обхватил его за ноги.

Не бей маму! Тебе нельзя так поступать — это плохо!

Я подошла ближе, оттащила сына от Сомерса и прижала к себе.

Сомерс принялся одергивать рукава.

— Мама плохо себя вела, Дэвид, — сказал он. — Когда она плохо себя ведет, ее надо наказывать.

Дэвид стал вырываться у меня из рук.

— Мама не плохая! — не соглашался он. — Это неправда!

Его маленькое тельце напряглось, губы крепко сжались. На его лице не было страха, только злость.

— Кажется, ты тоже плохо воспитан, Дэвид, — произнес Сомерс, медленно краснея. — С отцом нельзя так разговаривать.

Я обняла Дэвида сильнее, готовая прикрыть его собой, поскольку ожидала, что Сомерс сейчас ударит и его. Он еще ни разу не поднимал руку на Дэвида. Сомерс вообще к нему не прикасался. По правде говоря, он прилагал максимум усилий, чтобы видеть ребенка как можно реже. Однако я чувствовала, что рано или поздно случится нечто ужасное и это всего лишь вопрос времени.

Однако Сомерс прошел мимо нас. Я впервые заметила на его лице смущение. Его смутил ребенок, которому еще не исполнилось и трех лет.

Спустя некоторое время я нашла себе другое занятие, не имевшее отношения к «неправильным» людям или «неправильным» районам Калькутты. Я нашла успокоение в веществе, извлекаемом из papaver sonmiferum — из мака.

В 1836 году, вскоре после третьего дня рождения Дэвида, я с радостью узнала, что Мэг и Артур Листоны вернулись в Калькутту из Лакхнау. Но мне не удавалось увидеть Мэг до тех пор, пока Дэвида не пригласили на день рождения Гвендолин Листон, дочери Мэг и Артура.

Возможно, я надеялась возобновить нашу дружбу. Еще у Уотертоунов у меня сложилось впечатление, что у нас с Мэг одинаковые взгляды на жизнь.

Но перемена, происшедшая с Мэг, поразила меня. Она страшно похудела и казалась какой-то сонной. Следы от оспы на ее лице теперь были еще заметнее. Наверное, их подчеркивала бледность кожи. У меня даже не было уверенности, что Мэг меня узнала: вежливо поприветствовав меня, она сказала, что попросила Элизабет Вилтон назвать ей имена соседских детей, и та упомянула Дэвида. Ее видимое замешательство, когда Мэг пыталась меня припомнить, несколько меня расстроило. О времени, проведенном у Уотертоунов шесть лет назад, у нее тоже, кажется, остались только смутные воспоминания. Я была уверена, если бы нам удалось поговорить наедине, я узнала бы в ней грубоватую, доверчивую и чистосердечную женщину, какой Мэг мне запомнилась.

Дети вместе со своими айями собрались под большим полосатым тентом, натянутым в саду, где их развлекали дрессированные обезьянки и говорящие птицы. Затем, после торта, их катали на резвом шаловливом пони. Даже самые маленькие мальчики и девочки — такие, как Дэвид, — чувствовали себя уверенно в детском седле с безопасными креплениями.

Матери остались в зашторенной гостиной, угощаясь нежными птифурами и лимонадом. Осмотревшись в комнате, где было слишком много декоративных безделушек, я заметила большой кальян, стоявший на круглом столике с мраморной столешницей, посреди горшков с небольшими пальмами и папоротниками. Он был похож на огромный медный кувшин, горловина на конце образовывала нечто вроде чашки. Кальян змеей обвивала длинная трубка, заканчивающаяся мундштуком из слоновой кости. Я потрогала гладкий бок кальяна. Он оказался теплым.

Поделиться с друзьями: