Лирик против вермахта

Она подошла ближе, и открыв рот, уставилась на барак.

— Что встала? Ты внутрь зайди! — подруги толкали ее в спину. — Фроська!

Добротная деревянная дверь туалета открылась. Фрося уже приготовилась, что сейчас на нее дохнет жуткой вонью. Только не было ничего такого. Пахло лишь свежей сосновой доской. Приятно, словно в лесу стоишь.

— Ой, девочки, — тихо ойкнула Кашина, оказавшись внутри. — Чисто-то как…

Чисто, свежо. Стены аккуратно отделаны сосновой доской, плотно пригнанной друг к другу. Ни щелей, ни дыр не было. Ни дуло нигде.

— И не холодно ведь, и свет есть. Кому же это спасибо сказать за такое? Хорошо… А что за комната отдыха такая? Для чего?

Девичья стайка снова защебетала, и рванула в другую сторону.

* * *

На второй день Кашину в цеху снова встретила мертвая тишина. Только на этот раз подруги, сгрудившиеся у станков, встретили ее без улыбок. Ничего не понимая, Фрося подошла к ним.

— Фрося… такое случилось, — зашептала одна из товарок, наклонившись к ней. — В комнате отдыха все изуродовали… Места живого не осталось.

КСТАТИ, МОЖНО ПОЧИТАТЬ про б ывшего советского физика из 2000-х, попавшего в личину великого ученого Николу Тесла в 1941-ый год. Здесь он не стал разводить нюни, а собрал на коленке ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЬ ПЛАЗМЫ и «дал жару»…

Глава 28 А не замахнуться ли нам на нашего Ульяма Викторовича Шекспира?

* * *

Директор завода весь побагровел от возмущения. Рот искривился, того и гляди по матери обложит. Головой дёргал из стороны в стороны, разглядывая разгромленную комнату отдыха.

— Вот, вот… — задыхаясь от возмущения, бормотал он. При этом тыкал пальцем то в одно, то в другое. — Я же говорил, что они всё изуродуют! Видите, видите? Это же через одного хулиганье! Смотрите, всё стены сажей извазякали, места живого нет! А стол, стулья? Чем помешали? Видите, товарищ Старинов? Я ведь вас предупреждал, а вы меня не слушали…

Мишка в ответ виновато развёл руками. Мол, и правда, был не прав. Комната отдыха, действительно, напоминала натуральный хлев в самом худшем смысле этого слова. Белоснежные побеленные стены были в чёрных разводах от сажи. В углу кто-то разлил мазут, отчего в комнате стоял тяжёлый запах. У мебели отломаны ножки. Не починить, теперь только на дрова.

… Хорошо, самовар после смены унёс в свой кабинет, а то его бы в добавок сперли, — вздыхал директор. — Сукины дети… И как, товарищ Старинов, с ними план выполнять, да ещё без брака? Как, скажите на милость?

На Веретенникова смотреть было страшно. Он чуть не плакал, тяжело вздыхая и хватаясь за сердце.

— Совсем по-хорошему не понимают. Вы к ним со всей душой. Сортир тёплый — нате, прибавку за выработку — берите, тёплую комнату для перерыва — пожалуйста. Графья настоящие! А они, что? Вон что наделали! Что вы молчите?

Мишка в задумчивости прохаживался. От одной стены к другой, и обратно. Честно говоря, случившееся его не сильно удивило. Чего-то такого он и ждал.

— Я не молчу, товарищ Веретенников, а думаю, — неторопливо проговорил парень. — Все нормально. Все идет по плану.

У директора аж лицо от такого вытянулось. Глаза выпучил, губы затряслись. Мол, как нормально? Как по плану? Это же вопиющее происшествие! Потрачены государственные средства, проведены работы, и, получается, все попусту?

Мишка вскинул руки в успокаивающем жесте.

— Я еще раз повторяю, товарищ Веретенников, не волнуйтесь, — с нажимом повторил Старинов, давая понять, что происходящее находится под его полным контролем. — Теперь этим займутся компетентные органы. Так ведь, товарищ капитан?

Угрюмый мужчина с лычками наркомата государственной безопасности, повсюду сопровождавший Старинова, молча кивнул. Ведерников тут же посерел.

— Все понятно, товарищ Старинов. Я тогда пошел… Много работы, очень много… — директор дернулся к двери. — Во втором цехе как раз должны электролит заливать… Я пошел?

Дернул за ручку и быстро скрылся за дверью. Понял, похоже, что здесь идет какая-то странная игра, в которой он совсем лишний. Сообразительный, осторожный.

Проводив директора глазами, Мишка развернулся к своему куратору от наркомата госбезопасности. Пришло время перейти от пряников к кнуту, в чем и должен был помочь капитан. Ведь, план в этом и состоял: начать с «мягкого», «хорошего», а закончить «жестким» и «неприятным».

— А как вы, товарищ капитан, относитесь к театру? — хитро улыбнувшись, подмигнул Старинов. — Мне нужна будет ваша помощь в одной театрализованной постановке. Да, да, не удивляйтесь, именно в постановке. Готовы? — ничего не понимающий мужчина качнул головой. — Хорошо, что готовы… Знаете, а не замахнуться ли нам на Шекспира? Чтобы остро, актуально, и, главное, душевно!

Глядя на удивленного капитана, Мишка от души рассмеялся.

— А наша постановка будет называться «Самый справедливый советский суд над откровенными саботажниками и хулиганами», — широко улыбался парень, уже рисуя в своей голове весь замысел. Что и говорить, приятно себя чувствовать вершителем судеб. — Прямо на заводе организуем выездное заседание 'тройки. Я тут уже зал присмотрел, где можно будет собрать часть заводского коллектива, особенно, колеблющейся молодежи. Пусть посмотрят, как выглядит кнут. Понимаете меня?

Мужчина задумчиво кивнул. От удивление на лице уже и следа не осталось. Такой выдержке и сообразительности можно было только позавидовать. С другой стороны, что в этом удивительного? Это же наркомат государственной безопасности, а не детский сад.

— А что потом с этими? С братьями Сажинами? — капитан сразу же ухватил суть того, что задумывалось. — Просто попугаем? Если так, то не будет толку. Насмотрелся я на таких. Наглые, осторожные, свои права хорошо знают. Таких пугать, только время терять. Я бы всю эту шваль к стенке ставил, да не за что только.

— Так надо знать, как пугать…

Естественно, Старинов понимал, что у его театрального представления должен быть конкретный и понятный всем результат. Иначе, как говорится, овчинка выделки не стоит.

— По бумагам им «нарисовать» какую-нибудь уголовную статью на пару лет сидки. Наверняка, что-то подходящее найдется. Не поверю, что у наших доблестных органов ничего нужного на них не найдется, — сделав продолжительную эффектную паузу, Мишка продолжил раскрывать замысел. — А вот на заседании при всех объявить совсем другую статью. Причем выбрать такую, чтобы сразу пулю в лоб. Главное, про это при всех объявить. Все и каждый должны видеть, что их лидерам лоб зеленкой намажут.