Листы каменной книги

В память своей победы над колдуньей Льок высек на Священной скале старуху с пышным лисьим хвостом. Тут же рядом он выбил другой рисунок мужчина с заячьей головой ведет за руку ребенка. Заячью голову он изобразил, чтобы всем было понятно, кто спас девочку; Льоком — маленьким зайцем — назвала его мать, когда он родился.

ГЛАВА 9

С незапамятных времен каждой весной в Сорокскую губу приходят громадные косяки сельди. Они собираются где-то в просторах Ледовитого океана и, пройдя узкую горловину Белого моря, плывут много дней, чтобы войти в залив и нереститься на мелководье побережья.

На всем длинном пути за косяком неотступно следует множество морских животных, птиц и рыб. Врезываясь в косяк, киты, белухи, моржи и тюлени заглатывают медленно движущуюся рыбу. Морские птицы, тучей носясь над косяком, то и дело ныряют с лету и вновь взмывают вверх с серебристой рыбкой в клюве. С глубины за лакомой пищей поднимаются хищные рыбы, среди них и проворная семга, провожающая косяк до самого места нереста, где сельдь так густо облепляет дно прибрежья своей икрой, что вода мутнеет от политых на икринки молок. Здесь отъевшаяся семга покидает сельдь, не выносящую пресной воды, и входит в устье полноводной реки Выг, чтобы нереститься в ее верховьях, у озера, из которого река берет начало. Там, в тихих заводях, среди десятков островков Выгозера, подрастает ее молодь, чтобы затем спуститься в море и через много времени вернуться обратно для нереста.

Семгу не останавливают никакие препятствия, даже гранитная гряда порога Шойрукши, двумя островками перегораживающая течение реки. Стиснутая здесь в узком пространстве, вода кипит и ревет, дробясь о скалы летом и зимой. Мороз не в силах сковать поток, разбивающий в щепы даже бревна.

Для людей стойбища ход семги был важным событием. Промысел на нее был легкий, а добыча большая. Заготовленное впрок вяленое мясо этой рыбы кормило стойбище в зимнюю пору; в свежем виде, розовое и жирное, оно было любимым лакомством.

Вот почему каждый год в селении с нетерпением ждали этого времени. Еще задолго до того, как в реке показывались первые рыбы, на Священную скалу выходили мудрые старухи призывать семгу заклинаниями. Но священное место было осквернено Льоком, а Лисья Лапа погибла. У ее помощницы, избранной Главной колдуньей, не было ни мудрости, ни хитрости Лисьей Лапы. Растерялась ли она оттого, что теперь неоткуда призывать семгу, или хотела отомстить молодому колдуну за смерть Хозяйки стойбища, только она объявила, что этой весной по вине Льока семга не придет к порогу Шойрукши.

Предсказание старухи испугало женщин стойбища.

Еще свежи были в их памяти страшные дни предвесеннего голода, и, хотя все сейчас были сыты, одна мысль о том, что не будет привычного промысла, приводила их в отчаяние, им казалось, что голод снова подкрадывается к селению.

— Чем будем жить? — кричали они. — Погибнем из-за колдуна! Горе нашим детям!

Возвращаясь из леса в землянку, Льок услышал гул голосов, доносившихся сперва издали, потом все ближе и ближе. Он притаился за деревом и увидел, как толпа женщин, что-то кричащих и размахивающих руками, бежит от стойбища к его жилищу. Не смея подойти к жилью колдуна, они остановились поодаль, грозя кулаками и швыряя в землянку камни и палки. Громче всех кричала стоявшая впереди новая Главная колдунья. Из ее выкриков Льок понял, в чем его обвиняют.

"Никак не могут угомониться эти глупые старухи, которых называют мудрыми!" — подумал Льок.

Он достал из мешочка, висевшего у пояса, кусок охры, раскрасил лицо и ладони, и незаметно подкравшись сзади замешался в толпе. Одна из женщин неожиданно увидела шевелящиеся раскрашенные пальцы и страшное лицо неведомо откуда взявшегося колдуна и с визгом метнулась в сторону. Тут его заметили и остальные женщины, с воплями бросились они врассыпную.

Льок только собрался направиться к своей землянке, как увидел приближавшегося к нему Кремня. Главный охотник, узнав о предсказании колдуньи, встревожился. В другое время он не стал бы слушать вздорной женской болтовни, но промысел семги был слишком важным для стойбища, да и говорила об этом не простая старуха, а Главная колдунья.

Кремень подошел к Льоку и, сумрачно глядя на его раскрашенное лицо, сказал:

— Старшая мудрая говорит, что из-за тебя в этом году не будет семги. Что скажешь?

— Главную колдунью оставил разум. Семга придет, как приходила каждую весну.

Осмелевшие женщины понемногу стали собираться снова. Подошла и Главная колдунья.

— Он лжет! — крикнула она. — Семга боится горбатого Роко на Священной скале. Друга охотников слушаются звери, а рыбам он не хозяин.

Женщины опять запричитали, а Кремень нахмурился — может, старуха говорит правду, ведь путь семги лежит мимо скалы.

— Мои духи — верные друзья нашего стойбища, — торжественно проговорил Льок. — Они не допустят несчастья, которое хотят наслать духи Старшей мудрой.

Несколько дней волновалось стойбище. Охотники больше верили Льоку, женщины — Главной колдунье, и спорам не было конца. В ожидании время тянется медленно, скоро всем стало казаться, что пора бы уже начаться лову, а семга все не шла… Главная колдунья ходила торжествующая, молодой колдун забеспокоился: "А вдруг семга не появится, и сородичи поверят старухе?"

Как-то вечером он вышел из землянки и направился в сторону взморья.

В лесу, нагретом за длинный жаркий день, было тепло и душно от густого запаха свежей хвои, растопленной смолы, пряно пахнущей листвы, прошлогодней — гниющей на земле, и свежей — ярко-зеленой, пышно распустившейся на деревьях. В прозрачном сумраке белой ночи жизнь не утихала: на ветках и в кустах возились птицы, под прелой листвой шуршали какие-то ночные зверушки. На севере в это время лес не спит.

Но вот деревья поредели, и с моря дохнуло солоноватой прохладой. Вскоре перед Льоком развернулась гладь бухты.

Направо и налево тянулся каменистый берег, зигзагами уходящий в синеющую даль. На горизонте блеснул багровый краешек, потом выкатился шар солнца, сперва красный, а затем ослепительно золотой, от него к Льоку потянулась искрящаяся огоньками дорожка. Начался прилив, усилился шум набегавших на берег волн. Зубчатый берег опоясался белой каймой пены.

Льок не спускал глаз с залитой солнцем бухты. Воздух над ней был пустынным. Юноша постоял, выжидая, потом медленно пошел назад. Перед тем как войти в лес, он обернулся и радостно вскрикнул. Вдали в ясном небе будто замелькали хлопья снега — это летели чайки.

Сородичи Льока не добывали сельди — у них не было сетей, они не задумывались, почему каждый год после появления в бухте множества чаек к порогу Шойрукши приходит семга, кормившаяся сельдью. Они просто знали, что это так.

Теперь Льок был спокоен. Вернувшись, он нарочно прошелся по всему стойбищу и всем, кто ему встречался, говорил одно и то же:

— Мои духи борются с духами Главной колдуньи, отгоняющими семгу. Как только мои духи победят, семга заплещется у островка.