Литконкурс 'Тенета-98' (сборник рассказов)

Надеюсь, и других наступит срок.

Обет исполнен... Крепче нет обета,

Чем тот, что дан возлюбленной поэтом

Из нежных слов я сплел тебе венок.
– ==О СОДЕРЖАНИИ ==

Ах, вот что он, смутьян, осмелился

Нам в этой книге преподнесть :

Трюизмы .....................................................

сны ..........................................

все та же мельница ....

О чепухе ....................................................

о судьбах .................................

днесь ....................

Любовь и кровь смиряя штофиком,

Он вечно слеп... и вечно пьян.

Где стиль ? Где свой язык ? Где строфика

И голос, "страстью обуян" ?

Я поискал бы в нем изъян.

Мы льнем к мечте -- он с ней стреляется,

Рыдая в клетку строк своих,

Хотя природой возбраняются

дуэль ...................

и

слабый акростих ....

Поэта кормит вдохновение

И музы тонкий фимиам -

Раб рифм, он так далек от гения !

Ей-богу, где-то в нем изъян.

Саша Вишневская

Кончится дождь...

Эпиграф: Со мной никогда не случалось

ничего лучше тебя...

БГ

Как потопаешь

туда тебе и дорога...

В. Дмитриева Сами понимаете:

если вы нашли в каком-то из героев до боли знакомые черты,

это еще ничего не значит. Огромные спасибо: Наталье Сергеевой, Алексею Плесовских, Марии Хамзиной, Александру Лазареву, Эльвире Ольман, Максу Габышеву

и вообще всем процитированным людям. * * * * *

"...пока не шагнешь с карниза", - Тин невесело усмехнулся. Сам он не считал это выходом, но ведь было же: Шаша, Ран, Клетка... Снова воспоминания затопили черной смрадной волной; Тин, как всегда, не сразу увернулся от нее. Глотнул "Балтики", чтобы разбавить сухоту в горле, поставил бутылку на прежнее место. Она, стукнув о каменные плиты постамента, довершила гармонию открывавшегося отсюда вида.

Тень от памятника Ленину, под которым сидел Тин, уходила наискось влево, и луна освещала стоящее напротив здание с колоннами - администрация области. С этими нелепыми колоннами Тину всегда хотелось сотворить то же, что сделал в свое время Самсон - толкнуть в разные стороны, чтобы все это развалилось к чертям...

– ... ... к чертям собачьим!
– донеслось справа. Четверо крепких парней в джинсах-"трубах" и спортивных костюмах, громко и нецензурно куря, прошли мимо. Один, краем глаза заметив Тина и две пивные бутылки, определил:

– Эй, чувак, тебе же много на одного! - Делиться надо, - подтвердили "пацаны", развернувшись в обратную сторону и неторопливо приближаясь.

– Ты че один сидишь?

– Настроение такое, - нехотя ответил Тин, определяя: драться хотят или просто так. Он мог и подраться. Тряхнул головой, рассыпав по плечам длинные черные волосы, блеснув серьгой в левом ухе. Иногда в нем просыпалось это бравада не бравада - ну, подходите, братья наши меньшие по разуму, вы правы - я не такой, как все.

– Оп-па, мужики, глядите - неформал!
– радостно воскликнул "пацан", по виду - самый младший. Тин отметил про себя, что остальные не очень-то воодушевились.

– Короче, чувак, ты прикидываешь: у "моей" денюха сегодня, дак я добрый, сообщил первый.
– Давай чисто вместе бутылочку - за ее, как бы, здоровье там, все дела...

– Я же говорю, настроение не то.

– Ты че, лох, что ли?
– снова не утерпел младшенький.

– Нет, - Тин неторопливо удовлетворил его любопытство.
– И потом, - пробка с чмоком слетела с последней бутылки, - на всех уже все равно не хватит.

Он спокойно отхлебнул прохладной пенящейся жидкости и уверенно оглядел "пацанов".

– Пойдемте, короче, че мы паримся, - наконец решил "добрый".

Они ушли, оставив после себя два окурка. Тин, поежившись от вечернего сентябрьского ветерка, засунул руки в рукава своего пушистого свитера. Потом вытащил руку и поставил одному из окурков щелбан. Тот улетел, захватив по дороге товарища.

"Живут же... они, - подумал он, не решаясь все же на слово "люди".
– Живут себе в свое удовольствие. Не мучаются глобальными вопросами мироздания, не читают Кастанеду, не слушают БГ и не презирают Категорический Императив. Чего ж мы-то вечно не как все? Чего-то надо нам, ищем чего-то... Да кабы нашли, а то не находим и уходим. Майк, Моррисон, Башлачев. Ран, Шаша, Клетка...". Снова прозрачный и будто виноватый Шаша; исковерканный Ран, которому тесно было в этом деревянном ящике, - изломанные пальцы его словно хотели выбраться наружу; и Клетка... Тин торопливо отправил внутрь себя еще несколько глотков, пытаясь залить эту боль, желая, чтобы она пошла паром и исчезла, как почти всегда, но было, видимо, поздно.

... Странно было видеть Клетку в платье, тем более белом. Еще более странно было ее лицо: спокойное, умиротворенное какое-то. В изголовье стояла бабка, держа в руках огромную фотографию, где Клетка ослепительно улыбалась. Фотография была сколько-то-летней давности, и Клетка там была еще не Клетка, а Орка - девочка-панк, - и ирокез с зелеными прядями, и булавка в ухе... Но все равно это больше походило на Клетку, чем то, что лежало перед толпой родственников и друзей, перед окаменевшей от горя матерью...

– Тин... Костя...

– А?.. Что?..
– он невидящими глазами скользнул по толпе. Маша Кара осторожно теребила его за рукав.

– Пойдем... Ты же не поедешь на кладбище?

Тин мотнул головой и потянул Кару в сторону реки.

Там они сидели и молчали, долго, и Тину легче делалось от того, что можно так сидеть и не говорить ненужных слов. Но чуть только вспоминалось, почему они пришли сюда, и он отворачивался от Маши и старательно разглядывал ржавую трубу, выжидая, пока высохнут глаза...

– Тин! Да елы-палы, вот это номер!
– что-то знакомое, черно-джинсовое, глядело на него сверху вниз и улыбалось. Тин внимательно всмотрелся в эту улыбку, полную золотых зубов, и неуверенно произнес:

– Тигра..?

– Да елы-палы, он самый! Тормозишь, всего-то два года прошло. Дай лапу, друг!

Тин поднялся, с удовольствием тряхнул протянутую руку. Тигра уже что-то увлеченно рассказывал, одновременно развязывая рюкзак. А Тин вспоминал: два года назад к ним в город из Свердловска пришли двое: невысокая девушка с длинными черными волосами и черноглазый парень с полным ртом золотых зубов, редкими усиками и челкой, лихо спадающей на глаза. Вся тусовка им жутко обрадовалась, но выяснилось, что никто не может вписать этих людей. Тин - тогда еще молодой, "зеленый" и восторженно относящийся ко всему, что было связано с тусовкой - поселил пришельцев у себя (его родители и младшая сестра как раз уехали загорать на море, а его оставили - сдавать сессию). Жить стало лучше, жить стало веселей. Пришельцы - Лия и Тигра - травили анекдоты, между делом учили Тина играть на гитаре и пели песни, от которых все хохотали до колик, или другие - от которых сжималось горло и хотелось плакать.

...А Тигра ничуть не изменился: такой же худой, усатый и смеющийся.

– Пиво у вас тут дешевое, у нас же вообще невозможно жить!.. Слушай, я же тебе фотографии привез, - ты просил, помнишь?
– вот Раст, а это мы с Лией...

– Как она-то?

– Замуж вышла полгода назад, - Тигра хохотнул.
– Чего-то мы с ней разбежались. Но остались друзьями... Если я не ошибаюсь, она ждет бэби... А как Леночка, Клетка?

Тин с трудом проглотил пиво и посмотрел на Тигру. Тот выжидающе улыбался. - А ты... Она умерла год назад. Год и три месяца.