Литконкурс 'Тенета-98' (сборник рассказов)

– ==ПОСЛЕДНИЙ ВАГОН==

Кажется, зима вернулась в этот город вместе со мной.

Направляясь ко входу в метро, быстро пересекаю привокзальную площадь. Мимо проносятся цыгане в потертых костюмах"тройках",нищие в пестрых валенках-"самосвалах", деревенские деды в сапогах-"тачанках" и прочий околовокзальный люд, облепляющий со всех сторон, как стая таежного гнуса. Приходится работать локтями...

В городе мало что изменилось. В метрополитене тоже. Все так же тянет к рельсам в пятнах мазута...
– Гр-р-раждане пассажиры, в ожидании поезда перейдите за ограничительную линию! Но в подошедшем поезде все-таки есть кое-что новенькое - темный вагон. Предпоследний в сияющей веренице.

Время и поезд замедляются, пока не останавливаются совсем. Я целую вечность наблюдаю за тем, как пассажиры делятся на спешащих к предпоследнему вагону и бегущих прочь от него. С удивлением обнаруживаю себя среди первых.

После светлого перрона непривычно быстро привыкаю к темноте. Первое впечатление - меня вколотили в звездное небо. Через миг по коже бежит холодок понимания - это не звезды, это волчьи глаза ! Чуть позже - вздох облегчения - сейчас они меня не тронут, мы вместе спасаемся из этого сгорающего в электрических огнях мира. Впервые за сегодняшний день чувствую себя свободным. Можно не притворяться спящим, не изображать повышенный интерес к рекламным плакатикам или изгибам тоннеля. Даю волю глазам и испытываю некоторое разочарование - по углам прячутся парочки, кто-то "соображает на троих", рядом со мной к поручню прилабунился мужчина с чужими нервами. Свои, видимо, лопнули, а чужие оказались маловаты, поэтому мужчина дергает головой и поанглийски машет руками. С чего я взял, что у них волчьи глаза ?

В троллейбусе запах нафталина от только что извлеченных из пыльных шкафов шуб и пальто вновь напоминает о зиме. По салону клубится пар от дыхания, и уж теперь-то можно точно определить, кто к кому неровно дышит... Пристраиваюсь к заиндевелому заднему стеклу рядом с мальчуганом в потертой куртке. Он сердито косится и шмыгает носом. Когда-то, давным-давно, мой нос тоже спешил сообщить мне о наступлении холодов...

То, что этот день - из ряда вон, я понял, уже подходя к школе : флаги с черными лентами, портреты с траурными каемочками, свинцовое небо, низко нависая, защищает учеников и учителей от излишней солнечной радиации. За неимением актового, нас загнали в спортзал, и директор с заплаканными глазами над шмыгающим носом ( самым язвительным, оттого и самым уязвимым органом ) пробубнила трагическую речь. На следующий день всем было приказано сидеть по домам и смотреть на похороны Главы. В коридоре меня, как классного политинформатора, однокашники затерзали вопросами. Все они сводились к одному : будет ли война ? Пришлось проявлять находчивость...

Вечером были родители, принявшие все это на удивление спокойно, мне даже показалось - с удовлетворением ( по крайней мере, у отца были чертенячьи искорки в глазах ). Я, уже порядком опупевший от бесконечной череды любимых патриотических фильмов и душераздирающей классической музыки, был рано заперт в детской спи, мол. Но сон, как обычно, не шел, я долго сидел на подоконнике, смотрел на отчужденные улицы и пытался уловить хоть слово из многоголосого спора за стенкой.

В день похорон родители, вопреки наставлениям и указаниям, почему-то не удерживали меня дома, когда позвонил закадычный приятель и предложил прогуляться. Помню, что было холодно, почти так же, как сегодня, дул противный гиперборейский зефир, еще более невыносимый из-за отсутствия снега. Земля, казалось, съежилась под музейным стеклом льда до могильного холмика или даже прощальной горсти суглинка ( именно так, неуклюже, думалось тогда, будто чувствовал конец эпохи ). Город стал чужим, наше детство растащили в качестве сувениров " на память" ( через неделю мы разбили музейную витрину, обчистили все карманы, закрома и портмоне вобщем, вернули детство с лихвой и сейчас мне кажется, что мы просто давали его взрослым в рост ). Лишенные привычных ориентиров, пугаясь милицейских патрулей ( напутствие родителей ), мы забились в свой "окоп" под балконом первого этажа. Там-то рыжий-бесстыжий Севка и проявился в моей судьбе как змейсоблазнитель ( в первый, но не в последний раз ) . Я недолго мялся после предложения "дернуть" пива ( хотя желания не было, Бармалей просто взял меня "на слабо"). Кстати, бутылку он стащил у родственников. На мой вопрос - не заметят ли - Сева продемонстрировал 27 с половиной зубов и объяснил, что дома с утра гульба и дым коромыслом. Помню, что пиво было холодное, противногорькое, и жутко мне не понравилось ( приохотился я к нему только лет через семь, уже будучи студентом ). Сейчас во всей этой истории более всего меня волнует одна деталь - как только пустая бутылка звякнула о землю, раздался нестройный вой десятков сирен...

...сирены...

Мимо троллейбуса с шумом и визгом проносится свадьба, на миг темнеет в глазах и я вижу, как в темноте за стеклом блестит созвездие волчьих глаз. Кажется, у Костомарова был описан подобный наговор на свадебный поезд. Интересно, кому могли помешать эти молодые ребята ? Наваждение проходит, и я смеюсь над собой. Стоящий рядом мальчуган что-то пишет на стекле, дуя на замерзшие пальцы. Пишет зеркально, так что не сразу понимаю смысл. На светофоре к нам пристраивается богатый "мерс", и на стекле тут же появляется "АЛДАП", а мальчишка начинает корчить рожи водителю и сидящей рядом с ним даме в мехах. Заметив, что на него обратили внимание, подкрепляет свою пластическую миниатюру непристойным жестом. Пытаюсь его урезонить. Он затихает, но когда я выхожу из троллейбуса, на заднем стекле появляются буквы "С-У-К-...".

Через тощие проулки и грязные дворы прохожу к осевшему зданию. Это моя школа. Сегодня здесь проходит вечер выпускников ... года. Нахожу наш класс, открываю тяжелую дверь. Темно, мерцают огоньки. Опять это наваждение ! Левой рукой нашариваю выключатель. Лампы дневного света не успевают зажечься, кто-то осторожно отодвигает меня от выключателя и приводит его в исходное положение. Еще раньше, чем заканчивается осторожный шепот, понимаю : мы поминаем Валерку. Он командовал погранзаставой и погиб в Таджикистане два года назад. Свечи гаснут, загорается свет. Воспользовавшись временной слепотой однокашников, осматриваю класс. Все здесь, я пришел последним. Все, кроме Валерки, Леонардо Недовинченого и Оксанки. Недовинченый закончил свой престижный вуз, а теперь крутит баранку somewhere in USA. Оксанка там же, где теперь Валерка. Ребята, если видите нас - ПРИВЕТ !

Наконец-то проморгались. Пью штрафную. Разговоры, разговоры... Кто, когда, почему, зачем, от чего ... Как водится, говорим о том, что не сложилось. Вот еще один Валерка, тоже герой - герой подворотни. Даже он, блистая фиксами, жалуется на что-то. Жалоба жлоба. Миша облысел и еще больше стал похож на Вечного Жида. У Петьки трясутся руки. Клеопарда и Клеопадла по-прежнему похожи друг на друга. Алина, как и раньше, одета так бедно, что это кажется элегантным ( мало что изменилось, были отец-алкоголик и матькрохоборка, теперь - больная бабушка и муж-пропойца ).

Что-то надрывается внутри... Видимо, вскоре тоже придется прилаживать чужие нервы. Черти, я вас люблю, почему же у нас все ТАК ! Кроме вас, у меня никого нет. Внутри что-то рвется, и я понимаю : мы - не люди, мы - интерлюдии, прелюдии, нас чему-то очень важному не научила покойная Серафима Ивановна. Давайте же соберемся 1 сентября снова - в первый раз в первый класс...

Я стою на платформе. Мой поезд. Мой вагон. Последний. Темный вагон.

Версия 29.03.99 г.

Зоя Потемкина.

Селедка в шоколаде

– ==СЕЛЕДКА В ШОКОЛАДЕ==

(трагикомедия в двух действиях)

Действующие лица:

Женечка и Славуня - семейная пара

Натуся - подруга Женечки

Витюша Холостяков - приятель Славуни

Всем персонажам около 40 лет.

Селедка в шоколаде.

Трагикомедия в двух действиях, двенадцати сценах.

Действие первое: сцена 1 - 5.

Действие второе: сцена 6 - 12.

Между первой и восьмой сценами проходит около недели.

Действие сцен 8-12 происходит непрерывно, с утра до глубокой ночи. Погода в ходе действия резко меняется - от снега с дождем до жары и духоты. В последних трех сценах идет дождь с громом и молнией.

Сцена 1.

(Сумерки. Кухня. Женечка и Натуся пьют кофе.)

Ж.: Господи, Господи, Господи, Господи... Опять дождь со снегом. Ужасная погода - это ужасно. (пауза) Ты согласна со мной? Когда на улице такая погода, я не живу. Ты меня понимаешь. Можешь ничего мне не говорить, я чувствую. Если у меня, не дай Бог, что-то случится, я знаю, что стоит мне только позвонить и сказать: "Натуся, приди", и ты сразу придешь, не задумываясь. (пауза) Права я или нет? Ну ведь правда, это так. Иначе быть не может, если люди друг друга понимают, как мы с тобой. То же самое, если у тебя неприятность или катаклизм, ты можешь на меня положиться. Так или не так? Скажи.

Н.: Да, Женя.

Ж.: Женечка. Же-неч-ка.

Н.: Да, Женечка.

Ж.: Ну вот видишь. Я в тебе не ошиблась. Если бы ты знала, как неприятно разочаровываться в людях. Я тебе скажу, что хороших людей очень мало. Конечно, в каждом человеке есть что-то хорошее, даже в преступнике, но плохого, все-таки, больше. Поэтому, когда я вижу хорошего человека, я готова встать перед ним на колени только за то, что он существует. Почему ты молчишь? (пауза) Как я устала! Ты себе не представляешь. Весь дом на мне. Заработать, сделать, выкрутиться - везде я одна. Все, что ты видишь здесь, в этом доме, это все я. Ковер - это я. Люстра - это я. Раковина в ванной - это тоже я. Мой Славуня - он ничего не умеет, это князь Мышкин. Как ты считаешь, могу я его уважать?