Лондон. Темная сторона (сборник)

Я почувствовал первые признаки паники, но отмахнулся от них, пытаясь думать о хорошем. Я закрыл глаза и заново пережил свою работу в канун Нового года, затем вспомнил о Монро, о пленке и письме, деньгах, подумал о следующей работе, мемуарах… А что потом?

Я вспомнил, как Монро не пришел на встречу, как бритоголовый ублюдок пытался выставить меня дураком, как меня вытурила Рита, пригрозив Давором… Затем Монро, высокомерный сукин сын, смеялся надо мной по телефону.

Как этот урод посмел смеяться? У меня же есть видеозапись того, как этого распутника в носках — этого королевского адвоката, ни больше ни меньше, который знаком с членами кабинета министров и номинирован на присвоение титула рыцаря — пальцем трахает в зад проститутка, которую он, вероятно, выдворил из страны. И я за все это получу вонючие 5000 фунтов стерлингов, если ублюдок вообще соизволит явиться? Такое впечатление, что ему плевать на меня и на мою видеозапись. Как будто это просто мелкая деталь рутинной рабочей недели. Он что, не понял ситуацию? Здесь я за главного. Я — шантажист, и у меня все козыри.

Я открыл глаза. «Тоттенхэм-Корт-роуд». Нужно выходить и пересаживаться на другую ветку. Я стал медленно пробираться сквозь пенсионеров и рабочих, все еще держась за поручни, чтобы сохранять равновесие. Пробрался к открытым дверям, с трудом вылез из вагона. Как раз вовремя. За моей спиной закрылись двери, и поезд отошел от станции. На платформе остались примерно две дюжины недовольных пассажиров. Им предстояло ждать следующего поезда.

Это меня немного утешило. В момент schadenfreude [16] я испытал удовлетворение. Направляясь к табличке «Выход», я коснулся кармана, в котором лежала камера. Там ничего не было.

16

Schadenfreude — злорадство (нем.).

Я проверил другой наружный карман, затем внутренний, и меня охватила паника. Тогда я проверил карманы брюк и снова вернулся к тому карману, в который клал камеру. Я знал, что опускал ее в этот карман. Пусто. Ее нет.

Я бежал за отходящим от платформы за поездом, ругаясь и крича, пока он не исчез в туннеле. Я закрыл лицо руками.

— С вами все в порядке? — спросил чей-то голос.

Я опустил руки, они плетьми повисли вдоль боков, и я открыл глаза. Это был дежурный по станции. — Нет. Меня обокрали.

* * *

Это произошло полгода назад.

Я больше никогда не появлялся в квартире на Шеперд-маркет. Но в «Принтерс Девил» я все-таки отправился — в тот же день, если честно. Не знаю точно, почему я это сделал. Наверное, просто для того, чтобы увидеть там Монро. При этом он не должен был меня видеть. Я думал, что на месте я смогу придумать еще какой-нибудь план, и ждал до семи. Он не появился.

На следующий день, в пятницу, я получил сообщение от Доминика. Он извинялся и говорил, что они не могут опубликовать историю, с девушкой или без, не объясняя, почему.

Потом я неоднократно выступал на разных концертах и мероприятиях. Мое агентство договорилось о выступлении в круизе. Он начинается в июле, то есть в следующем месяце.

Теперь самое смешное.

Через несколько недель после всех этих событий, когда я смотрел в сети порнушку, мой взгляд зацепился за видеоклип. В описании говорилось: «Сексапильная брюнетка трахает старого мужика в носках пальцем в зад — смешно».

Я скачал этот клип, а потом разослал его с группового адреса в Общество юристов [17] , в офис лорда-канцлера, а также трем членам Парламента и кабинета министров. Никакого текста к клипу не прилагалось, я только указал: «Николас Монро, королевский адвокат» в теме электронного письма. В этом году Монро не попал в список лиц, награждаемых по случаю дня рождения королевы. Вероятно, он очень расстроился.

17

Общество юристов — профессиональный союз с собственным клубом, библиотекой и справочным отделом в Лондоне. Может привлекать своих членов к ответственности за нарушение профессиональной этики, исключать из числа солиситоров и т. п. Лорд-канцлер — один из ведущих членов кабинета, спикер палаты лордов, высшее судебное должностное лицо.

Сильвия Симмонс Не выношу его пальцы

(Sylvie Simmons

I Hate His Fingers)

Сильвия Симмонс входит в число наиболее известных авторов, пишущих о роке. Родилась и выросла на севере Лондона. Является автором книги о Серже Генсбуре, которую Дж. Г. Баллард назвал лучшей в 2001 году. В настоящее время пишет для «MOJO» и «Гардиана». Ее последняя книга — сборник рассказов «Слишком странно для Зигги». В последнее время живет в Сан-Франциско.

Место действия — Кентиш-таун

«Не выношу его пальцы» — вот что она сказала.

Я потянул дверцу морозилки. Все, как всегда, заледенело, да у кого, ко всем чертям собачьим, выпадает времечко разморозить холодильник? А когда мне удалось вытащить коробку, она тоже была покрыта изрядной коркой льда. Я несколько раз ткнул в нее хлебным ножом, больше для порядка, нежели потому, что в этом и впрямь была польза, потом сунул в микроволновку и поставил на размораживание. Открыл бутылку и нацедил порядочную порцию в стакан.

— По всей вероятности, ты решил дать вину подышать.

Я закурил «Данхилл». Всего десятая сигарета за день. Недурно.

— Ты мог бы и обо мне подумать. Мне тоже дышать хочется, — кашлянул Дино. Издаваемые им звуки наводили на мысли о веселом старом Джеке Расселе, страдающем эмфиземой.

— Недурно, — заметил я. — Увы, я недостаточно находчив для эмоционального шантажа.

— Стыд какой. Вот если бы где-то здесь до сих пор крутилась Кэйт, мы могли бы поесть чего-нибудь поприличнее.

— Иди ты, — улыбнулся я.

— Как в твоих снах? Опасная шуточка для фрейдиста. — Дино хихикнул, как девчонка. — Так вернемся к твоей пациентке. Как я понял, ты собираешься спросить ее, чьи это пальцы, и что она против них имеет.

— Говорю тебе, только это она и твердила.

— «Не выношу его пальцы?» Пятнадцать минут?

— Не считая тех сорока, когда она вообще ни слова не произнесла. И еще двух, потраченных на объяснение того, что она здесь по единственной причине — ее терапевт отказался продлить рецепт на темазепам, пока она не пройдет курс у психиатра.

— А кто ее врач? Филип?

— Угу. Судя по записям, он предполагает невроз навязчивых состояний, но не исключает и какую-нибудь загадочную фобию. Он знает, что мне доводилось работать с фобиями.

То, как я перешел из общей практики в психиатрию, долгая история, и здесь я предпочел бы ее не излагать. Можно сказать, я сделал себе имя своими статьями о необычных фобиях.

— В отвращении к прикосновениям нет ничего необычного. Стоит тебе положить лапу на мою задницу, мне сразу неловко становится, а ведь, казалось бы, мне не привыкать.

Последние слова я предпочел не заметить.

— Ну да, фобия прикосновений — вещь заурядная. Но если речь идет именно о пальцах, назовем это хоть дактилофобией, то тут что-то новенькое. Не знаю, судя по ее виду, она вполне может страдать каким-нибудь дисморфическим телесным расстройством. Похоже, она почти ничего не ест. И весит, пожалуй, стоунов [18] семь.

Пациентка моя из тех пташечек, которые не оставляют следов, входя в комнату, но производят большое впечатление. Понимаете, о чем я? Хрупкая такая невеличка, выглядит лет на шестнадцать. Девчоночье платьице, голые ноги, кардиган с короткими рукавчиками. И глазищи Бэмби, точь-в-точь как на тех ребячьих рисунках, которые бульварные листки считают признаком проклятия. Выходя, сожги свой дом дотла. Может, они и правы. При этом в карте написано, что ей тридцать пять, и она замужем.

18

1 стоун = 6,35 кг.