Ловчий желаний

– О как…

– Вороной сокрушился, застыдился проколу и попытался её достать, та где уж там! Повязали его козаки, вон уж третий месяц в плену мается, дебил. Баба та хоть и не поверила всему, шо Вороной сказанул, а всё едино задумалась, в себе покопалась, почуяла отголосок связи и начала её использовать, сука, шоб ей на мощнючий «болешок» наступить! Покамест в Зоне прямых не заметно воздействий, однако ж… И трое наших за эти недели погибло. Смышляешь, к чему клоню?

– Трое?! Ох, ё… действительно, чепэ! Ну, в целом смышляю. А чем я-то могу помочь? Ты думаешь, отдохнув за пределами Края, я научился попадать в цель, не сходя с места, не бегая вдогонку…

– Этой силой и я могу рискнуть воспользоваться, сам знаешь. Если б можно было её использовать предсказуемо! Я б такого всерьёз пожелал этой суке, о быстрой смерти умоляла б… Никто не хочет больше идти, после трёх-то неудачных попыток. Коллеги решили, нехай шаманит, может, и не опасная она, а там и договориться с ней попробуем. Прикинь!!! МЫ – с ней… Волки должны договариваться с козой!!!

Джон-Зверь гневно сверкнул глазами. Луч понял, что зацепило Осадчего неслабо. Теперь Жека переместил это «дело» в разряд «личных долгов». Суке точно не поздоровится, каким бы способом он её ни выцарапал у козаков.

– Те попытки не ты ли возглавлял?

Луч грустно улыбнулся. Он прекрасно понял, где источник этого бешенства.

– А тебе не по фиг? Ты мне должен, шо, не помнишь уже?

– Всё я помню, если бы не помнил… Ты успокойся, не с зелёными побегами разговариваешь. И может, правы наши, договориться с ней проще.

– Договори-и-иться?! – протянул Джон и злобно щёлкнул зубами, как настоящий зверь. – Та нехай меня ранят пять раз у голову! Луч, не в моей злости дело. Вот тебе горькая инфа. Вороной в плену добровольно находится и не в клетке сидит, прошу заметить. Любовь у них, ё! Как тебе это? Предатель среди нас. Первый предатель. Он Веню-Базелика пристрелил в спину, когда тот уже почти добрался до сучки. Об этом никто из наших ещё не знает, а вдруг узнает? Поплывёт мораль, которую ещё наши наставники долго и кроваво создавали, а теперь и мы тщательно храним! Если одному можно, то и вторые-десятые появятся! Это прямая угроза нашей конфиденциальности. Это, в конце концов, аморально, как роман эсэсовца и заключённой концлагеря, помнишь кино такое, в юности смотрел? Не у всех же коллег стаж, как у нас с тобой и у…

– Аргумент серьёзный, – перебил Джона Луч, – но фактов требует. Погодь, дай подумать.

Он задумался и шевелил извилинами целую минуту. Собеседника подмывало, но бешеный Джон стоически молчал. Терпел, ждал.

– Я всегда с тобой пойду, ты ж знаешь, не сомневайся, поддержу. Только надо покумекать, как тех козлов брать. Мы их не перебьём, разве что локальным ядерным ударом. А добираться к шаманке придётся, прорубая плотные ряды защитников. Я не могу себе позволить идти на верную смерть.

– То почётное занятие мне оставь, – Джон осклабился так, что дьявол мог отдыхать, и похлопал по правой стороне своего плаща, – короче, ты в деле?

– А варианты разве есть? Ты совершенно прав: или мы придерживаемся завещанного старшими принципа, кто не с нами, тому не жить… или – нам всем не жить. Только одно мне обещай. Шаманиху эту новоявленную и Вороного живьём оттуда вытягиваем. Пообщаемся с ними, а потом решим, куда их определить, на тот свет или в этом пока оставим. Идёт? – Луч протянул Джону руку с открытой ладонью.

– Идёт, – Джон, ни секунды не раздумывая, хлопнул по ней своей ладонью, – но говорить будем с позиции силы!

– Ладно, ладно, сюсюкать с ними я уж точно не собираюсь.

Луч понял, что поспать ему сегодня уже не удастся. Да и происшествие мрачное, на его памяти в первый раз такая хренотень. И Шутка ничего подобного не рассказывала, чтоб этакое с кем-то из посвящённых в более ранние годы случалось. Некоторые не выдерживали, уходили обратно в белый свет, но помалкивали даже там, предателей не случалось.

Ох, чего-то недоговаривает скрытный Зверь! Может быть, пророчество древнего Китобоя Вика сбывается? Шутка передавала инфу, что у одного из первых сталкеров, которым открылась подоплека происходящего, было как-то видение. И в нём, дескать, грядут некие новые собеседники, к Зоне придя, они приголубят её, утешат, и начнётся новый этап развития, и тогда не надо уже будет трястись от неизбывного ужаса, бегая напрямую по аномалиям и прорываясь сквозь монстрический строй каждый раз, когда появляется цель… Что под этим «пришествием» могло подразумеваться, долго и нудно спорили, а по мнению самого Китобоя: типа, наша высшая цель будет достигнута, благодать всеобщая накроет Черноту, осветит мрак, и всё, что раньше было в ней опасного для человечества, обретёт завершённую форму, и наконец-то явится миру истинный лик сего проклятого Края.

«Коротко говоря, „всё будет хорошо“. Ох уж эти пресловутые благодати… Каждый сапиенс крайне индивидуально представляет своё „хорошо“, и то, что одному здорово, далеко не здорово остальным. Это ключевой, универсальный принцип, на нём и базируется убеждённость в том, что наша цель не только оправдывает любые средства, но и авансом все грехи списала… Видали мы этих новых собеседников, подающих великие надежды… и в зеркале в том числе. После дела надо у самого Вороного спросить. Пусть изложит свою версию. А пока должок отдавать нужно. Тем более Жеке, а это – без вариантов!»

Когда-то крымский художник Евгений Денисович Осадчий был первым потенциалом, не убитым новоиспечённым одиноким охотником по имени Луч, которому ещё только предстояло со временем превратиться в легендарного старожила.

Зона – последнее место на планете, где стоит вспоминать фразочку «Мы в ответе за тех, кого приручили», но всё же он помнил самый первый случай, когда благодаря его усилиям потенциальной способности удалось реализоваться.

Луч не забывал, что именно он породил Джона-Зверя.

Проклятый ад

Поздним утром хмель практически выветрился. Да и выпил Ник мало, в основном чтобы согреться чуток. Львиная доля коньяка драгоценного употребилась на смазку глоток собеседников. Репортёр остаток ночи и всё утро просидел, слушая россказни сталкеров.

Рекордеры зафиксировали каждое произнесённое слово и запечатлели большую часть того, что увидели глаза репортёра.

С видеорядом всё более-менее ясно. Но чтобы расшифровать аудиотрек, конвертировать на понятный массовой аудитории язык и выдать синхронный перевод, потребуются недюжинные усилия.

Как бы «инопланетяне» сидели вокруг этого костра. В сходную ситуацию попадает нормальный человек, случайно угодивший на тусовку геймеров-сетевиков. В особенности если это неистребимые «линейщики». Из всего произнесённого удобопонимаемыми являются разве что слова-связки, предлоги и некоторые имена.

Героическое прошлое юного игровика с никнэймом Паук позволяло Котомину распознать ситуацию. Он ухитрился понять большинство звукосочетаний и словесных конструкций, но даже ему смысл улавливать не всегда удавалось. Всё-таки любой слэнг видоизменяется с течением времени, к тому же далеко не все специфические выражения из лексикона обитателей этой Зоны корнями восходили к виртуальным диалектам сетевиков.