Ловушка для Ангела

— Владислав Алексеевич, мне кажется странным, что её брат не приехал на слушание по делу сестры, что он вообще за всё это время ни разу не приехал.

— Данил Нестеров по-прежнему трудится в другом городе, надо же кому-то деньги зарабатывать.

— Да, — согласно кивнул я, — но все равно непонятно, любящий братик и тут такое невнимание, может, на всякий случай съездить к нему, поговорить.

Мой защитник кисло скривился.

— Если честно, не вижу в этом никакой необходимости.

— Не видите! — взревел я. — А вдруг именно он, сучонок, устроил эту клоунаду с изнасилованием?!

— Мне кажется, Андрей Тимурович, у вас мания преследования. Что мог организовать двадцатилетний молодой парнишка, который с вами никогда не был знаком? Даже если предположить подобное, то причиной могли быть только деньги, и значит, Ангелина согласилась бы на ваше первое предложение, уладить полюбовно, за круглую сумму, все имеющиеся разногласия. А Нестерова вообще не выдвинула финансовых претензий. Сами подумайте, какой интерес ему вас сажать?!

Да, черт возьми, адвокат, конечно же, прав, за этим делом не может стоять какой-то сопливый сосунок, уж очень все продумано.

— Но кто тогда?

— Вам лучше знать ваших врагов.

— В том то и дело, не знаю я никаких явных врагов! Есть, конечно, парочка человек, которые бы хотели меня потопить, но потопить в финансовом смысле, а этот жестокий розыгрыш скорее похож на сведение личных счетов.

— Мы проверяли ваших конкурентов на возможную связь с Нестеровой, пусто, никаких зацепок не нашли.

— Какой-то кошмар, — прошептал с безнадежностью я. — Владислав Алексеевич, скажите честно, у нас есть шансы выиграть это дело?

Адвокат отвел глаза. Млять, он отвел глаза, который раз в отчаянье схватился за голову.

— Мы, конечно, показали суду, что Ангелина отнюдь не такая невинная и наивная девочка, которой видится на первый взгляд, да и характеристики вам дали вполне положительные, но боюсь, этого мало. Уж очень убедительны улики: ваша сперма, её гематомы, разбитые костяшки рук, бутылка бренди, да обнаруженный в крови алкоголь, и никаких посторонних пальчиков в квартире. Срок будет меньше при чистосердечном признании. Так что думайте, Андрей Тимурович.

— Хрен им, хрен этой белобрысой сучке! Чтобы я признался в изнасиловании!! Не дождутся твари!

* * *

— Встать, суд идет!

Поднялся со стула в решетчатой комнате для обвиняемых. Держат, словно какую-то опасную бесноватую зверюгу. Ангел тоже встала. Бледная-бледная, словно кукла из серии монтстер хайд, в которые так любит играться моя любимая племянница. Что, черт возьми, такое?! В отличие от кукол у потерпевшей совсем не наблюдалось кокетства, ах, какая я ужасная, но это так экстравагантно прекрасно, на лице Ангелины мне читалась обреченная усталость. Какого хрена?! Будто это её сейчас судят и она заранее согласна со всеми выводами суда. Снова нестерпимо захотелось хоть на секунду залезть в эту светловолосую головку, понять, что за мысли там роятся, узнать наконец-то, сколько денег она получила за такую восхитительную игру.

— Слово предоставляется представителю государственного обвинения советнику юстиции Гриценко Федору Александровичу.

Седовласый прокурор встал.

— Сложно судить, почему подсудимый, этот в целом положительный человек, повел себя так по-зверски, возможно, тому виной были: алкоголь, перенапряжение на работе или неурядицы в личной жизни. Сейчас Владислав Алексеевич будет говорить нам о провокации со стороны потерпевшей, но давайте будем разделять, естественное желание женщины нравиться противоположному полу с её согласием на секс. На мой взгляд, предварительное следствие собрало достаточно безоговорочных улик, убедительно доказывающих вину подсудимого. Это и биологические следы подсудимого, обнаруженные после медицинского освидетельствования потерпевшей, и главное, оставленные руками обвиняемого многочисленные гематомы на теле Нестеровой, которые говорят нам о том, что сексуальный контакт был следствием жестокого насилия и принуждения, а не добровольной воли сторон. Все попытки моего оппонента, говорящего об инсценировке со стороны потерпевшей, на мой взгляд, не выдерживают никакой критики. Сложно поверить в то, что эта худенькая девочка сама себя избила руками обвиняемого. Кроме того, в подкрепление своих слов сторона защиты не предоставила абсолютно никаких доказательств присутствия других лиц в квартире Евдокимова: нет отпечатков пальцев, нет свидетелей.

На мой взгляд, очень печально, что обвиняемый вместо покаяния перед потерпевшей пытается оперировать такими неубедительными отговорками. Только представьте, какую психологическую травму перенесла эта хрупкая девушка в свой первый сексуальный контакт с мужчиной, а ведь у неё и так жизнь была не сахар, сплошные потери в жизни.

В связи с вышеизложенным, опираясь на имеющиеся в суде улики, а также учитывая то, что подсудимый не раскаялся в содеянном, прошу признать Евдокимова Андрея Тимуровича виновным во вменяемых ему преступлениях, и на основании части 1 статьи 131 уголовного кодекса Российской Федерации назначить ему наказание шесть лет лишения свободы, а согласно части 1 статьи 112, за умышленное причинение вреда здоровью потерпевшей, — два года лишения свободы. Путем частичного сложения наказаний установить общий срок в виде семи лет лишения свободы.

Семь лет тюрьмы, не слишком ли большая цена за одну ночь с прекрасным ангелом?! Опять вонзился взглядом в блондинистую голову. Но Лина больше не поднимала своих глаз, даже не дрожала и не плакала, как на предыдущем заседании, сидела, словно живой прекрасный мертвец, кажется, совершенно безразличная ко всему, что происходило вокруг. Ну же, Ангел, подними на меня свои глаза, я хочу увидеть в них хоть какие-то чувства, пусть совсем малюсенький, отблеск сожаления.

Нет!!

— Слово предоставляется адвокату подсудимого Рязанцеву Владиславу Алексеевичу.

— Извините, мне нужно поговорить с моим подзащитным. Всего минутку.

Что такое? Я видел, как адвокату во время речи прокурора передали записку. Неужто есть что-то серьезное, какая-то зацепка… Не надейся преждевременно, Андрей.

— Андрей Тимурович, я только что узнал, почему Нестерова была в больнице, — приблизившись к моей клетке, зашептал тихонько адвокат.

— Иии?!

— Кровотечение после аборта.

— Какого хрена!? — не смог сдержать своих эмоций я.

— Надо быстро определиться, использовать данный факт в суде или умолчать?

Что-то ломалось в моей голове, словно ледоход пошел по реке. Скажите, пожалуйста, зачем Ангелу беременность?! Среди холодных глыб льда я не находил ответа на этот вопрос. Разве что сначала меня хотели использовать в другой роли?! Ну, подними на меня свои лазоревые глазки, сучка! Быть может, хоть на невербальном уровне удастся понять, какого лешего происходит!

— Мне кажется, — опять заговорил адвокат. — Эти сведения наоборот сыграют на руку стороне обвинения, доказывая её наивность и отсутствие плохих намерений.

— Да, вы правы, Владислав Алексеевич, раз прокурор с её адвокатом молчат, мы тоже болтать не будем.

Сейчас промолчим… но когда-нибудь я обязательно спрошу: «Ангел, зачем ты убила нашего ребенка?!»

— Мне кажется, совершенно очевидным является факт, — начал свою речь Владислав Алексеевич, — что потерпевшая, идя на встречу с моим подзащитным, дожидаясь его под дождём во дворе дома, прекрасно понимала, во всяком случае, догадывалась, о сексуальном интересе со стороны Андрея Тимуровича к своей персоне. Давайте не будем преувеличивать степень её наивности, пусть девственница, но совершеннолетняя и не слепоглухонемая, в конце концов. А значит, сразу же возникает множество вопросов. Почему допустим, потерпевшая в качестве предлога для встречи указывает разговоры о работе?! Куда честнее было бы признать, что она отправилась на свидание с Евдокимовым в надежде через постель решить свои материальные трудности.