Ловушка для змей

– Я пойду добью того, третьего…

– Да, добей, – кивнул Гиллайн, не показывая, что ему открылось.

Новый «верный» помощник вышел, и Гиллайн снова остался один. Усталой рукой он отстегнул кирасу и сбросил ее на пол. Затем расстегнул капитанский мундир и бережно, как высочайшую ценность, снял с шеи мешочек с Инвертусом.

Подержав предмет на руке, он растянул мгновения расставания с ним, а затем быстрым движением убрал его в стенной тайник.

«Интересно, – подумал Гиллайн, – что сделал бы этот Пантоций, зная, что Инвертус был при мне? Бросился бы на меня, как бешеный волк, или попросил хотя бы показать предмет, чтобы выхватить его и прыгнуть сквозь стену?» Из зала один за другим донеслись три тупых удара. Волчонок прикончил их всех. Прикончил, как только узнал, что рядом есть дорогая пожива – слишком дорогая, чтобы допускать к ней конкурентов.

Хьюборн устало усмехнулся. Теперь Пантоций выдал себя с головой. А сам он, в свою очередь, открылся перед Квардли. Тайная доселе война перешла в открытую стадию.

Гиллайн вздохнул. Квардли был ему неприятен. Он старался задешево уничтожить Лу и Джима, разложив их на таллийский спектр. По мнению самого Гиллайна, это было жалким дилетантством.

С другой стороны, штандартенфактор не знал того, что было известно Хьюборну, который, в свою очередь, подумывал поговорить об этом с императором, привлечь его на свою сторону, а потом обмануть. Но тут, как всегда, вмешался Квардли. Он имел на монарха большее влияние, поскольку поддерживался орденом Матрицы. Гиллайн же был колдун-изгнанник и мог рассчитывать только на себя.

Завладев Инвертусом, он оказался к цели так близко, что излишние мечтания волновали его, как мальчишку. Теперь ему требовалось все его внимание и опыт, поскольку «забрать» иноземцев можно было только после выполнения ими трех или хотя бы двух подвигов – так гласили руны. Но как прикажешь сделать это, если недоученный Квардли готов удовольствоваться малым? А вместе с ним и император. Может, дать монарху намек?

Впрочем, Хьюборн уже пытался.

Нет, ему придется действовать самому, опираясь только на одноразовых рекрутов, которых в краях этого мира было предостаточно. Только делать это нужно быстрее, поскольку иноземцы впитывали опыт, как губка воду. Хьюборн помнил, как они расправились с Холли, как выдворили Джуна, когда тот попытался контролировать тело Эрвиля. С каждым днем опыт этих двоих увеличивался, а Квардли был слишком слаб, чтобы держать их под контролем.

– Брокай, – позвал Гиллайн, но ему никто не отозвался. – Брокай! – уже громче повторил он, и по дальним коридорам зашелестели шаги орка, согласившегося вместо смерти получить из рук Хьюборна жизнь раба.

– Я здесь, хозяин, – промямлило появившееся из темного хода существо.

На прежнего Брокая оно было похоже очень отдаленно.

– Пойди в зал и помоги нашему новому другу сбросить тела под пол.

– В яму к бронтофагу? – спросило существо.

– Нет, бронтофаг сыт с прошлого раза. Отдайте их минаврам, в последнее время у них было много работы.

103

В совещательном зале было жарко натоплено, однако все присутствующие зябко кутались в шинели и дорогие дипломатские пальто.

Прямо посередине зала, на высоком стуле сидел сгорбленный кавалерийский майор. Одна его рука висела не перевязи, а переносица была залеплена свежим пластырем.

В который раз его просили повторить все с самого начала, и майор, слегка заикаясь от переживаемого заново, рассказывал о недавнем столкновении с охраной вражеских адмиралов.

Собственно, произошло что-то из ряда вон выходящее. Засада была сделана по всем правилам древнеистляндского воинского устава, которому следовали все северные государства. И конечно, противник ничего не обнаружил, пока эфтляндские кавалеристы не выскочили из балки и не понеслись навстречу небольшому отряду.

– Мы ожидали, что они начнут убегать, – рассказывал майор. – Ну, в крайнем случае, оставят несколько смертников прикрыть отход адмиралов…

– А они? – в который раз на этом месте спрашивал представитель города Кюсселя, хотя слышал ответ много раз.

– А они атаковали нас, ваша честь. Тридцать один человек против ста пятидесяти…

– Ух… – единодушно выдохнули все присутствующие – И мне даже показалось, что все эти люди очень плохо держатся в седле. Мне приходилось и раньше видеть императорских драгун, но эти выглядели какими-то новичками.

– Что еще странного вы заметили?

Этот вопрос задал генерал Хакиннен, поскольку его честь как военного и как эфтляндца была задета. Он ожидал от своих земляков легкой победы и пленения адмиралов, а теперь не знал, что предпринять, чтобы сохранить свое доброе имя.

– Сначала ничего странного не было, – вспоминал майор, слегка покачиваясь на стуле и глядя в одну точку. – Сначала все происходило, как я и предполагал. Лейтенант Карху отрубил одному драгуну голову. Так здорово, что она взлетела в воздух, словно шар. У меня еще мысль возникла, что это неплохое начало… Но потом они стали оказывать все большее сопротивление, а некоторые из них, хотя и пропускали сабельные удары, оставались неуязвимыми. И тогда я подумал о колдовстве…

– Да, господа! – тут же подключился Хакиннен. – Это колдовство! Ну разве могут устоять тридцать против ста пятидесяти всадников?! Колдовство, однозначно колдовство.

– А еще временами их драгунский капитан делал взмах рукой – открытой рукой без сабли, и мы валились с лошадей, словно нас сбивало волной. А пока мы поднимались, один из адмиралов, ползая по снегу, стрелял из пистолетов нам в спины.

– В спины! Вы слышите?! – опять вмешался генерал Хакиннен. – Это же нечестно!

– А почему он ползал в снегу? – задал вопрос линтвийский военный представитель Петерссен.

– Не знаю, может, это звучит неправдоподобно, но мне показалось, будто он совсем не умел держаться на лошади. Он постоянно падал и в конце концов оставил свою лошадь в покое и стрелял лежа, прямо со снега.

– Его же могли затоптать, – заметил кто-то.

– Могли, – согласился майор. – Могли затоптать и могли заколоть. Когда я понял, что живыми адмиралов не взять, я отдал распоряжение их уничтожить, и тогда двое моих кавалеристов стали колоть лежащего на снегу адмирала пиками, а еще шестеро атаковали второго адмирала.

– Так что же, закололи? – поинтересовался тот же голос.

– Нет, он оказался очень юрким, и они никак не могли приткнуть его к земле. Он застрелил их первыми.

– А другой адмирал?

– И он тоже расшвырял моих солдат, но у него был очень сильный конь. Очень сильный конь – как танк.

Майор замолчал. Замолчали и остальные – никто больше не задавал никаких вопросов. Так продолжалось довольно долго, но затем присутствовавший здесь же министр поднялся со своего места и напомнил собравшимся:

– Господа, не отмалчивайтесь. Мы собрались, чтобы принять окончательное решение – война или мир.

– А каково ваше мнение, господин министр? – поинтересовался генерал Нильсен.