Лоза Шерена. Братья. Часть первая

Кажется, хотел приказать убрать щит. Кажется, даже приказал. Кого интересуют его приказы?

Одним движением Арман выхватил из-за пояса тонкий клинок ларийской стали, подарок опекуна, схватил заходившегося в кашле мальчишку за волосы, заставляя его выгнуться, и тихо спросил:

— Готов к смерти, щенок?

Рэми распахнул широко глаза, и на миг стало душно. Сомнения… ненавистные сомнения! Арман знал этот взгляд напуганного до смерти высшего мага. Хорошо знал. Но и слишком хорошо знал Рэми, чтобы вновь позволить обмануться.

Кинжал мягко коснулся худой шеи, лизнул кожу кровавым языком, оставляя ширившуюся дорожку. И все бы закончилось быстро и легко, если б мальчишка не выдохнул глупое:

— За что? Ты же сам отпустил…

Арман опешил. Этот щенок еще осмеливается спрашивать за что? Ну что же, времени хватает, можно и ответить:

— Не притворяйся, тварь! Ты прекрасно знаешь за что.

— Не знаю… — прошипел Рэми и получил коленом в лицо.

Упал лицом в снежную грязь, тихо застонал, сомкнул ладони, собирая в кулак смешанные со снегом гниющие листья. Какой же он дурак! Молчал бы, и все бы закончилось быстро, а теперь пусть помучается… всего слегка… капельку. Насладиться его болью и страхом за все те ночи, что Арман не спал, прочесывал столицу, пытаясь его выловить.

Он вновь схватил Рэми за волосы, заставил поднять окровавленное лицо и посмотреть на Мира, а потом прошептал ему на ухо:

— За дураков нас держишь? Ты же маг и должен понимать, что обмануть нас невозможно. Что я больше тебе никогда не поверю. Ты всего лишь тварь, что тянула из Мираниса силы.

Мальчишка мигнул, словно пытаясь что-то разглядеть через пелену заливающей глаза крови, и упрямо прошептал разбитыми губами:

— Это не я… я…

Арман лишь горько засмеялся. Пачкаться об эту мерзость внезапно расхотелось. Но и выбора не было.

Мир, Мир, своей добротой ты лишишь меня покровительства виссавийцев. Но оно того стоит!

— Не ты? — спокойно объяснил Арман. В последний раз. Потому что объясняться надоело. — Точно не ты? А кто же еще? Или ты думаешь, что к нему так просто подобраться? Только потому, что ты, урод, добрался? Так ты же, сука, избранный, помнишь? Избранный, мать твою…

И ударил еще раз, на этот раз по ребрам. Щелкнули, ломаясь, кости. Мир сжал зубы, но на этот раз промолчал, более не пытаясь продраться через щит, телохранители смотрели молча и холодно. А мальчишка задрожал весь, будто от рыданий, потом поднял взгляд, такой неожиданно пустой и сказал вдруг…

— Ты так легко поверил…

И вновь прожгли душу сомнения. Что в этом щенке такого, что заставляет сомневаться? А, казалось, Эдлай еще в детстве выбил из Армана остатки жалости… казалось. Арман сел рядом с мальчишкой на корточки, скользнул ему ладонью под подбородок, заставляя поднять окровавленное лицо, поймал этот странно-пустой взгляд и холодно сказал:

— Это ты. Кто же еще? Маленький выродок. Покупаешь жизнь и свободу ценой жизни других. Сначала своего сына, теперь вот Мира. Кто будет следующим, а?

— Ты… ты не смеешь меня винить… — выдохнул Рэми. — Не смеешь… за моего сына… ты!

И Арман ударил еще раз. На этот раз сильнее, от души. А когда вновь схватил Рэми за волосы, чтобы посмотреть ему в лицо, сам вздрогнул. Мальчишка весь дрожал, а из глаз его впервые за долгое время катились… слезы?

— Что, испугался, наконец, сученыш?

— Нет, — прошептал Рэми. — Я давно этого ждал… может, так и должно было быть…

И вновь чуть было не получил…

Арман застыл. Еще одна слезинка скатилась по щеке мальчишки, и он улыбнулся, как-то странно улыбнулся, безумно. И небо перевернулось, рухнуло в его широко раскрытых глазах. Будто что-то в нем сломалось, осыпалось мелкими искрами, упало бездушной куклой в снег, стоило лишь разжать пальцы.

И на миг подумалось, что Рэми просто потерял сознание, но когда Арман очнулся от ступора и вновь поднял его за волосы, вдруг понял, что щенок будто ушел в себя…и взгляд его, миг назад такой глубокий, опустел, подернувшись темной дымкой.

— Какой же он слабый-то, — сказал вдруг Кадм. — Теперь точно придется убить. Сорвался мальчик-то… вот так просто… от обычных слов.

Мир сжал кулаки и шагнул вперед, но вновь наткнулся на стену щита. И Арман уже сейчас знал, что принц не простит, но встал и вновь дернул кулак с зажатыми в нем волосами назад, заставляя Рэми обнажить беззащитное горло. Не сопротивляется, щенок.

Смотрит все так же равнодушно, будто уже и в самом деле умер. Легко лег в руку кинжал, и Арману вдруг подумалось, что он никогда еще не убивал. Вот так холодно, хладнокровно, и думал, что и не придется… но рука не дрогнула, и тонкое лезвие уже почти коснулось шеи, как запястье Армана охватили жесткие пальцы.

Только один человек мог пройти через щиты, поставленные замком по приказу Армана. И не верилось, что этот человек осмелился…

— Я тебе сам кости переломаю, если ты не отойдешь, Нар, — не оборачиваясь, сказал Арман.

Но хариб даже не пошевелился. Ослушался. Впервые в жизни. И Арман уже не знал, что в нем сильнее: удивление или гнев? А Нар сжал пальцы на запястье архана еще сильнее и сказал вдруг тихо, едва слышно:

— Ты пожалеешь о каждом горьком слове, сказанном этому мальчику. Не убивай его, мой архан, это убьет и тебя.

И в глазах внимательно слушающего Кадма вдруг появился живой интерес. Да… этого телохранитель Арману долго не забудет… Проклятый Нар! Теперь еще и насмешки выслушивай!

— Бредишь, — выдохнул Арман. — Он все равно слишком слаб, чтобы жить.

— Всего лишь говорю правду. И то, что ты являешься его слабостью, не значит, что он на самом деле слаб. Подумай, почему Аши тебе помогал, Арман? Почему тебя спасал? Почему не спасает его сейчас? Из-за него. Он скорее позволит убить себя… Подумай, мой архан, ты же не привык убивать вот так, в пылу гнева.

— Отойди, Нар. Приказываю. Отойди.

Нар лишь шумно выдохнул за спиной, но запястья Армана не отпустил. Арман знал, что нити связи работают сейчас в полную силу, что непослушного воле архана хариба ломает от боли, но участи Нару не облегчил. Хариб сам себе это выбрал. И смахнув с себя полуоглушенного Нара, он вновь хотел вернуться к Рэми, как с удивлением понял, что окружавший их щит… исчез. И убрать щит опять же мог только…

— Нар! — выдохнул в гневе Арман. Но хариб лишь отер бегущую из носа кровь и прошептал что-то вроде:

— Прости!

И в следующий миг Арман почувствовал, что что-то ударило ему в лицо, отбрасывая к цветущим посреди снега розам. Не отдал удар принцу, телохранители бы не позволили, а разъяренный Мир встал между ним и все еще лежащим на снегу Рэми и тихо спросил:

— Ты что себе позволяешь, ничтожество?

— Он чуть тебя не убил, а ты еще его защищаешь, — отер кровь Арман. — И кто из нас после этого ничтожество, а, Мир?