Лоза Шерена

Травница, целительница, она умела одним взглядом успокоить любого буяна. Рэми же, большую часть времени проводивший в лесу, да в одиночестве, притворялся не очень, оттого и презрительно-снисходительной улыбки не сдержал...

Да толстяк ничего от страха и не видел. Ему и стрелы хватило, смотреть на Рэми он явно опасался.

– Не стреляйте, прошу вас, - прошептал он, делая неожиданный шаг навстречу.

Хрустнула ветка, Рэми вздрогнул. Рука задрожала, и стрела разочарованно пропела возле уха незнакомца, пронзив тонкий ствол березы.

– Стой, где стоишь!
– крикнул Рэми, сам испугавшись выстрела и благодаря всех богов, что промазал.

Но тело опять среагировало быстрее - рука привычно выхватила стрелу и кончик стрелы вновь направился в сторону чужака.

– Так и попасть можно, - ошеломленно прошептал толстяк, застывая на месте и стягивая с золотистой головы блин.

– Можно, - съязвил Рэми, и тут же добавил:

– Захотел, попал бы. Еще шаг, и ты - мертвец!

– Ладно, ладно!
– в испуге замахал толстыми ладошками незнакомец.

Рэми изо всех сил не поддавался шальному желанию выпустить стрелу еще раз, на этот раз специально. Больно уж забавно пугался чужак. Да вот нельзя играть с человеческой жизнью, даже если это жизнь какого-то недотепы.

– Вы... главное, не серчайте...
– с мягким, певучим акцептом сказал незнакомец.
– Опять стрелу упустите. А у меня жизнь одна... Жалко...

– Да не серчаю я, - ответил Рэми, опуская лук. Этот идиот только сам для себя опасен...
– Как тебя зовут-то, добрый молодец? Как ты в наши болота такой умный забрел-то?

– Забрел и забрел, дурное дело не хитрое.
– Толстяк с облегчением выдохнул, прижимая блин к толстому животу.
– Не смейтесь, я ведь леса никогда и не видел... Городской я. Бранше меня зовут. Заблудился...

– Я на дурака похож?
– грозно спросил Рэми, и Бранше с ужасом покосился на лук.
– Заблудился он... В приграничье? Да сюда чужих и не пускают! Что ты здесь ищешь?

– Что?

– Я спрашиваю - что ты здесь ищешь в лесах моего архана?
– начинал терять терпение Рэми.
– Сразу видно, не кассиец ты. Не разговаривают так кассийцы, и не одеваются. Из Ларии ты, точно! Из-за предела! Сдать бы тебя дозорным, да сам не знаю, к чему с тобой вожусь...

– Выгнали меня из Ларии, - чуть не плача, ответил Бранше.
– Я в столицу вашу шел... Родня у меня там... Предел близок, если я вернусь...

– Еще один оборотень?
– насторожился Рэми, и руки сами подняли лук...

– Да не оборотень я!
– вскричал Бранше.
– Был бы оборотнем, в вашу Кассию и не сунулся! Дурак я, что ли?

– Не понимаю, - нахмурился Рэми.
– Коль не оборотень, так радоваться должен. Разве нет?

– Нет, - пояснил Бранше.
– Предел между нашими странами давно поставили, века назад, вот вы соседей и забыли. Забыли, кто мы на самом деле. Забыли, как мы живем, чем дышим. А наши, кто сюда через предел продирался, вам рассказывать и не спешили.

– А ты добрый, - протянул Рэми.
– Ты мне все расскажешь, правда?

– А и расскажу, - явно начинал злиться толстяк.
– И нечего в меня целиться, и так все расскажу. И ешьте вы свою правду, на хлеб намазывайте, или с вином мешайте - мне все равно. Все у нас оборотни, слышите! Все! Такие как вы - сытые, красивые, ухоженные - оборотни! А такие как я, кто до срока в зверя не превратился - те изгои. "Недомерками" их величают. В лесах они живут. От людей прячутся.

– От людей ли?
– прошипел Рэми.

– От людей ли, от оборотней - то дело неважное, - сник вдруг Бранше.
– Я как до посвящения в зверя не превратился, меня и выкинули. Как недомерка... Сказали, вернусь - убьют. У нас таких, как я, за зверей считают, на них даже охотятся. Если бы я остался...
– Бранше сглотнул, - вот родители и вспомнили, что было у нас в роду подобное, давно правда, но было. Клан тогда недомерка пожалел, через передел переправил, а тот у вас в столице и пристроился. Хорошо зажил, весточку нам прислал...

Рэми усмехнулся, а толстяк продолжил:

– Поверьте мне, прошу... через границу перешел, мама цех воров подкупила, те от нас ткань тащили, на рынке продавать будут... а так - запрещена ведь, с кожи недомерков-то...

– Дальше рассказывай.

Рэми верил почему-то незнакомцу и верил безоговорочно. Он успокаивался, понемногу переваривая слова толстяка. На людей они охотятся? На тех, кто не может оборотнем обернуться? Одежду из кожи шьют...

По позвоночнику пробежал неприятный холодок, но отношение к Бранше, "недомерку", стало лучше, с легкой насмешки сменившись на сочувствие... сложно, наверное, необоротню в Ларии... как здесь - оборотню...

– Что рассказывать-то?
– пожал плечами Бранше, сминая толстыми пальцами блин.
– Как к магической стене, пределу, значит, подошли, так они шептать начали, ну и пропустил нас предел. Да я ногу подвернул, совсем плохо шел. Теперь отошла нога... почти, да поздно - бросили меня.

Бросили... что же, с цеха воров станется. Стал обузой, вот и бросили. Жалко вдруг Рэми стало толстяка, жалко глупца, совершенно неприспособленного к жесткой и беспощадной жизни на приграничье. Не место тут таким... тихоньким.

Да вот только делать что с ним? К дозорным такого не поведешь, а деревню тоже - убьют сразу и разбираться не будут. И в лесу ведь не оставишь...

– А что им?
– затравленно глядя на Рэми, продолжал Бранше.
– Матушке теперь не пожалуюсь... Ну, я бродил, бродил, да и набрел на это проклятое болото. А тут вы со своими стрелами! Смилуйтесь, что я вам сделал? Не оборотень я, не видно?