Лоза Шерена

В сторону проводившего посвящение архана Рэми посмотреть так и не решился. Вновь перевел взгляд на песок перед собой и с трудом унял охватившую его дрожь.

Ветер вдруг утих. Воцарилась между порывами тишина. И в этой тишине раздался тихий вздох облегчения. Стрелой ударила в грудь сила заклятия, задрожали в воздухе слова клятвы (голос не слушался Лена, предательски дрожал), и вновь заскрипел песок под ногами архана:

– Смотри на меня!

Второй раз прошла церемония, второй раз мальчик на глазах у всей деревни стал мужчиной, затем третий, и, наконец, архан остановился перед Рэми.

А Рэми задрожал уже не от напряжения, от страха. Помнил он, как чуть ли на коленях умолял старейшину позволить ему пройти посвящение, стать главой рода, получить возможность уйти из деревни, слезть с шеи совета и, воспользовавшись приглашением Жерла, найти себе работу. Так просто казалось это тогда, и так сложно - теперь.

– Тебе нет пятнадцати, - сразу же заметил архан.

Впрочем, не заметить было сложно. Рэми, хоть и выглядел старше своего возраста, но, по сути, оставался ребенком и проклинал свое слабое тело. Он ненавидел подачки, ненавидел принимать чужую помощь, но, находясь под властью деревенского совета, не имел другого выхода.

– Одиннадцать, мой архан, - прошептал Рэми.

– Почему ты хочешь стать взрослым раньше времени? Почему не воспользуешься поддержкой деревни, давая себе окрепнуть?

– А вы бы воспользовались?
– сам того не ожидая, прошипел Рэми, все так же не поднимая головы.

– Я не рожанин, - ответил архан.
– А за дерзость твою, мальчишка, я просьбу исполню. Сделаю из тебя взрослого. И ты уберешься из моей деревни уже сегодня. На меня смотри!

Рэми медленно поднял взгляд. Сначала он увидел темно-синие, без единого пятна, сапоги, потом вышитый замысловатыми знаками рода край плаща того же глубокого синего цвета, выше - скрепляющую плащ золотую брошь, тонкие, презрительно скривившиеся губы, и взгляд... светящийся синим, чужим и пугающим.

Свет взгляда затянул, всколыхнул безумием, жаром разлился по груди и вдруг отозвался прохладой... Нестерпимо жгла запястья татуировка рода, переплетая прежний, детский рисунок в новый - в узоры взрослого мужчины.

А Рэми вдруг успокоился.

Чувствовал он, что маг-мальчишка и сам не умеет пользоваться своей силой, а только бродит слепо по поверхности души, не в состоянии заглянуть в ее глубины. Чувствовал, что делает что-то архан не так, в чем-то ошибается, и ошибается очень сильно.

Но запястья Рэми, еще красные после пробуждения родовых знаков, крепко обняли кожаные браслеты главы рода. Охладил горевший огнем лоб железный обруч, и Рэми твердо выговорил в весеннем, стылом воздухе холодно-уверенные слова клятвы.

Рэми был признан взрослым, клятвенно обязался сам кормить семью, и почувствовал легкое презрение к стоявшему перед ним белобрысому дурню. Архану.

Теперь, когда утихло в глазах мага синее пламя, перед Рэми оказался обычный тринадцатилетний парнишка. Слишком самоуверенный, слишком слабый, слишком ранимый, чтобы нести тяжелое бремя силы, чтобы приказывать и сознавать важность своих приказов...

Облегченно выдохнул за плечами старейшина деревни. Шагнула к Рэми бледная мать. А стоявший у самого края людского круга Жерл неожиданно презрительно посмотрел на довольного собой молодого мага.

– Уверен в том, что делаешь?
– спросил он.

– Не тебе решать!
– гордо вскинул подбородок архан. Развернулся резко, и темно-синий плащ полоснул все еще коленопреклонного Рэми по щеке, заставив неосознанно моргнуть, оберегая глаза.

Старшой промолчал. Посмотрел зло в спину обходящему лужу арханчику, плюнул в дорожную грязь, протянул Рэми руку.

Разверзлось небо, хлынули на землю тугие, хлесткие струи первого весеннего ливня.

– Скажи спасибо матери!
– перекричал шум дождя старшой.

– За что?
– не понял Рэми.

– Не спасла бы мне знахарка жизнь...
– Рид побледнела еще сильнее, хотя казалось, что больше некуда, старшой осекся, махнул рукой и добавил:

– Ваше дело. Вы и разбирайтесь. Но архану я тому не завидую, аукнется ему глупость.

Жерл был прав. Не умел молодой мальчишка-архан применять магию...

Жерл умел. После случая с оборотнем вывернул он душу Рэми наизнанку, и только тогда понял молодой лесник, что такое на самом деле - допрос при помощи магии. И насколько это неприятно.

В тот день же старшой произнес фразу, что запомнилась на всю жизнь:

– Неважно, какое оружие. Важно - кто его держит. И твое счастье, что и я когда-то баловался с луком.

– Разве лук не для...

– ...рожан?
– продолжил Жерл.
– Знаю, что многие так думают. Мой отец решил иначе. И с завтрашнего дня будешь учиться, как правильно пользоваться твоей игрушкой. Потому что пока ты только играешься, дружок, настоящая работа у тебя начнется со мной...

На следующий день Рэми пришел домой поздно. Даже не подумав об ужине, он прямо в плаще плюхнулся на кровать, и его последней мыслью была: "Пропади ты пропадом, Жерл, со своим луком!"

Урок с оборотнем Рэми выучил отлично. С луком он больше не расставался. Особенно в последнее время.

А опасаться было чего: контрабандисты ходили через предел, как через удобный мостик, а по деревне медленно ползли слухи об изувеченных телах в лесу, о тайном клане, о шипах демона. Слухи летели по приграничным селам, бередили души простых рожан, доходили и до дозорных.

Дозорные молчали. Но в последнее время в лесу появлялись чаще, да пить стали меньше... до сегодняшнего дня.