Лучезарная звезда

Он протянул сложенный вчетверо лист.

— Стелла, потом прочитаешь, у тебя будет много времени. Ну, посмотри на меня!

Девушка убрала письмо и удивленно взглянула на него. Он нервничает? Да, причем очень, и плохо это скрывает.

Мериад некоторое время молчал, не сводя с нее опустошенного взгляда, а потом, покачав головой, на пару мгновений крест-накрест положил ладони на ее лоб.

— Мы никогда больше не увидимся, — он тут же жестом пресек ее попытку что-то сказать, спросить. — Да, никогда, если на небе не зажжется Лучезарная звезда, поэтому я прощаю тебе все, что ты сделала и сделаешь, как бы ужасно оно ни было, хотя, — бог слабо улыбнулся, — я плохо представляю, чтобы ты могла сделать что-то поистине ужасное. Но отпущение грехов тебе не помешает, чтобы новый хозяин или хозяйка Лены не смогли уничтожить твою душу. Те, за кем нет даже мелочных прегрешений, туда не попадают.

— Тихо, тихо! — успокоил Мериад бурю ее эмоций. — Успокойся, все хорошо. Считай мои слова простой формальностью. Но, признайся, — усмехнулся он, — ты не очень расстроишься, если избавишься от меня. Прощай, да поможет тебе Ильгресса!

Бог исчез; холодный ветер налетел на корабль, захлопал парусами.

Стараясь не думать о смысле слов «никогда не увидимся» и «новый хозяин Лены», Стелла снова опустилась на палубу и развернула сверток. Тут была куча полезных вещей: от одежды до денег.

Прижавшись щекой к своему возвращенному плащу, девушка достала письмо. Знакомый мелкий торопливый почерк заставил мысленно перенестись за сотни миль от острова Рашар.

Милая Стелла!

Я не знаю, где ты сейчас, но, где бы ты ни была, желаю тебе удачи и попутного ветра.

Милостивая Эмануэла согласилась оказать мне неслыханную услугу: передать тебе это письмо через кого-то из богов. Стелла, скажи мне кто-нибудь пару месяцев назад, что небожители будут моими почтальонами, я бы пристыдила его, а теперь не знаю, что и думать.

Боги теперь часто появляются в Лиэрне, они стали намного ближе к людям, чем прежде. Но нас постигло великое горе: не зацветут больше сады Ари, нет с нами больше их хозяйки Беарис. Все люди в королевстве надели траурные одежды и плачут. Ты, наверное, лучше разбираешься в мире богов, они намного откровеннее с тобой, чем со всеми нами, поэтому объясни мне, что происходит. Разве боги могут умирать? Что, что тут творится? В воздухе витает страх, я так боюсь! Боюсь, сама не зная, чего.

Но это всего лишь начало бед, обрушившихся на нашу многострадальную Лиэну. Солнце последние недели палило нещадно, опасаюсь, что весной нас ждет голод: оно выжгло все посевы. Что кроме этого? Как всегда, в казне нет денег, а дядя ничем не может нам помочь: дакирские войска подступают к истокам Алекса. Не хочу показаться тебе паникершей, но меня не покидают мысли о том, что к зиме Сиальдар будет полностью захвачен, и нам придется воевать на два фронта.

К сожалению, дела наши в Добисе плачевны. Посланные туда отряды страдают от недостатка продовольствия: местные жители перешли на сторону мятежников. Я стараюсь, видят боги, как я стараюсь, но никак не могу исправить положение. Порой мне кажется, что я воюю с каменной стеной. Ну откуда у Кулана такая мощная поддержка, откуда у него люди, деньги? Если бы им помогал Дабар, все стало бы на свои места, но нет, он полностью на нашей стороне — а сил у мятежников пребывает с каждым днем! Это выше моего понимания.

Прошу тебя, возвращайся скорее! Я не хотела писать тебе, но, видишь ли, я больна. У меня больше нет сил, Стелла, я должна отдохнуть. Ты так повзрослела за последние два года, стала такой серьезной, вдумчивой, надеюсь, ты сумеешь заменить меня хотя бы на несколько месяцев.

Да, передай Маркусу, что отец ждет его в Джосии. Я согласна, в такую минуту каждый должен быть со своими родными.

Целую тебя в обе щеки.

Да прибудет с тобой милость Миралорда!

Твоя Старла

Принцесса сложила письмо и убрала его за пазуху.

Итак, война уже стучалась в двери лиэнских домов, а вместе с ней из-за угла выглядывал голод. Прав Мериад — это гроза.

На следующий день пристали к южному побережью острова Рашар для досмотра. Угрюмые дакирцы в серых форменных куртках внимательно осмотрели корабль, а затем велели всем сойти на берег.

Их повели к сторожевой башне, одновременно служившей маяком, пунктом досмотра и жильем дакирцам, по воле службы заброшенным на этот остров, записали имена в толстой коричневой книге и заставили каждого расписаться напротив своей фамилии. Меланхоличный чиновник по очереди стандартный набор задал им вопросов: род занятий, цель приезда, пункт назначения, гражданство, сроки пребывания в Дакире. Все это с бесстрастным выражением лица он записал в той же объемной книге и попросил еще раз заверить сообщенные сведения подписью. После выполнения ряда других формальностей всем выдали бумаги с красной печатью, велев сохранить их до конца пребывания в Дакире.

Когда они выходили из башни, принцессе показалось, что один из дакирцев подозрительно покосился на нее и что-то записал в маленькой карманной книжице. Девушка невольно вгляделась в его лицо и, видимо, смотрела слишком пристально, потому что таможенник спросил:

— Сеньора что-то хотела?

— Нет, спасибо. — Досадуя на свое неосторожное поведение, она зашагала к кораблю.

Что же он записал? И касалась ли эта запись ее? Ей в последнее время столько кажется…

Остров Рашар был унылым необитаемым местом. Кроме гарнизона и десятка обслуживающего его штатского населения здесь никто постоянно не жил; весной приплывали на промысел рыбаки. Каменистый, неприветливый, он был насквозь пронизан ветром.

Осторожно спускаясь по узкой тропинке к бухте, где обычно швартовались корабли, Стелла подняла голову: над ней нависала знакомая сторожевая башня. Она так органично смотрелась на фоне мха и камней.

Как они могут жить здесь, как не сходят с ума? Она бы, непременно, сошла. Триста шестьдесят пять дней в году только камни, море и небо… Вдалеке, кажется, есть лесок, но такой хилый, что не мог подарить усладу взгляду.

Внизу — рыбацкий поселок, растянувшийся на восточной оконечности бухты. А над бухтой — пушки.

Какой прок от этого острова? Мертвая земля.

Бросив последний взгляд на громадину башни, Стелла спустилась в бухту.

Остаток плаванья прошел без приключений, мирно и буднично, не считая ежечасных встреч с военными дакирскими кораблями. Каждый раз капитан приказывал поднять белый флаг с красной полосой — знак того, что корабль был досмотрен на дакирской границе.

Устрашающие, зияющие жерлами двух-трех десятков пушек фрегаты, быстрые корветы и легковооруженные флейты скользили мимо, в который раз напоминая, кто хозяйничает в море. Принцесса смотрела на них со смесью ужаса и любопытства: она и представить себе не могла, что можно строить такие огромные, но в то же время маневренные военные корабли. Лиэнские нефы по сравнению с ними казались детьми, хотя не уступали им в размерах. Вот что значит, давно не вести воин.

Интересно, а какие сиальдарские военные корабли? Не удержавшись, девушка спросила об этом Масана.

— Я видел корветы. Хорошие корабли, не уступят дакирским. Хотя, конечно, не приведи боги, попасть под огонь фрегата! Тут уж я не знал бы, на что ставить: на быстроту или пушки.

Стелле сразу вспомнился дакирский фрегат в Сарафе, до боли стало жалко те сиальдарские корабли, которые встретятся на его пути.

— А они часто стреляют? Они топят корабли?

Капитан молча кивнул.