Лучшее за год 2005. Мистика, магический реализм, фэнтези

— Скалы идут! Убирайтесь прочь, вода и ветер! Идут скалы, они сильнее вас!

Кэтчи одним ударом сокрушает кобру, оглядывает пляж, пробегает несколько шагов и бьет по малиновке.

— Скалы сильнее! — кричит она, но не попадает в такт с остальными, поскольку в голове ее крутится так много новых мыслей.

Перед ней в воде открывается другой мир, в котором кобра охотится за малиновкой, а та вспархивает на ветку платана, а в тени платана скрывается медведь, таскающий из воды лососей.

Все это наводит ее на воспоминания о большой рыбине и музыке в ее легких, но в этот момент перед глазами блестит очередная находка, и Кэтчи отряхивает студенистую массу с ботинок, чтобы бежать дальше. Крик Кафф отвлекает ее от охоты:

— Кэтчи!

Кафф подошла к самой воде, где водятся большие рыбы.

— Что там такое, Кафф? — кричит Кэтчи, но девочка снова зовет ее, и в голосе слышится испуг. — Кафф, тебя схватила вода?

Кафф показывает вниз на рыбину — огромное существо, не меньше пяти футов длиной. У нее тонкие руки с пальцами, и существо цепляется ими за песок, пытается заползти в воду, оставляя на берегу извилистый след. Все ее тело покрыто песком, а в волосах запутались водоросли, но взгляд Кэтчи проникает сквозь студенистое тело — внутри находится скумбрия и злобно косится на нее глазом.

— Это тоже рыбина? — шепотом спрашивает Кафф.

— Должно быть, рыбина, — отвечает Кэтчи. Она смотрит, как волны прибоя стремятся забрать с собой непонятное существо. — Видишь, вода хочет получить ее назад.

— Но, Кэтчи, это же человек.

— Нет, Кафф. Только мы — люди.

— Кэтчи, у нее же волосы, как у моей мамы, длинные пальцы, как у Старой Солли, и ей больно, как мне было больно, когда я разбила колено. У нее должно быть свое имя.

Интересно, слышит ли их рыбина? Сама она явно пытается что-то сказать, пуская пузыри изо рта, но Кэтчи решает, что это существо может говорить только под водой. Бедная рыбина.

Бедная женщина. Стоящей рядом девочке Кэтчи говорит что-то о стремлении выжить и еще какие-то пустяки, но при этом не называет никаких имен.

Это тоже часть тайны.

— Кэтчи, может, она хочет получить имя?

Все хотят получить имя. Кэтчи перебирает все имена, которым ее научила Спитмэм, но ни одно из них не подходит рыбине, а ее тщетные усилия трогают сердце. Какое еще имя можно назвать? Но Кэтчи не успевает ничего придумать, потому что раздается окрик Спега:

— Отойдите подальше от этого зверя!

Кэтчи и Кафф отступают, а на их место бегут Молодая Солли и Гедди с колотушками наготове.

— Ненормальные, вы что, забыли, на что способна вода?

Гедди, мать Кафф, отвешивает дочери подзатыльник. Кэтчи отходит на несколько шагов назад. Она надеется еще раз взглянуть на рыбину и прочесть вопрос в ее глазах, но люди заслонили ее своими телами, раздаются глухие удары башмаков и деревянных колотушек, и вскоре Кэтчи уже не может различить тело рыбины на песке, да еще слезы застилают глаза и сердце трепещет, как пойманная птица.

— Еще кого-то принесла для зверинца, Кэтчи?

— Нет, Смотритель, я пришла одна.

— А что ты принесла?

— Принесла вопрос.

— И какой же?

— Что такое тайна?

Хаммель подергал себя за бороду и внимательно глянул на Кэтчи. Потом протянул ей большие ножницы.

— Сначала помоги мне освободить шкуру рыбины.

Прошедший шторм прорвал кожу рыбины во многих местах, и из прорех полезли всякие растения. Кусты, уже с ягодами, встали вдоль хребта кудрявой щеткой, трава выросла прямо из кожи. Тюльпаны окрасились в яркие желтые и красные цвета, а по бокам все заросло ковром росянки вперемежку с маками. Как у старого мужа Агги, дерево проросло сквозь череп. Все это, видимо, вызывает зуд, и рыбина постоянно натягивает веревки, чтобы потереться боками о стенки рва. Откуда-то снизу время от времени доносится потрескивание.

До прихода Кэтчи Хаммель начал с хвоста, он выдергивает растения, расчищает шкуру. И сейчас он продолжает работу, а рядом с ним Кэтчи воюет с зарослями папоротника. Оба хранят молчание, и Кэтчи хочется повторить вопрос, но Смотритель не прерывает работу. Наконец он решает заговорить.

— Так ты спрашиваешь, что такое тайна?

— Да, Смотритель.

— Ты была на охоте этим утром?

Кэтчи почему-то испытывает стыд и не отвечает, да этого и не требуется, ведь почти все жители деревни участвуют в охоте, а Смотрителю это, очевидно, не нравится.

— И ты там что-то увидела?

— Смотритель, там была рыбина, похожая на женщину. Совсем как человек.

— И что?

— Есть люди земли, то есть скал, есть люди ветра. У ветра есть птицы, и у воды есть птицы. У воды есть рыбы, и у земли есть свои рыбы. Почему, Смотритель?

Хаммель показывает рукой в сторону болота:

— Что там?

— Болота. Скалы. Земля.

— Верно, земля. — Он поворачивается в сторону моря: — А там?

— Море. Вода.

Хаммель указывает наверх.

— Ветер. — Кэтчи замечает темную полосу над горизонтом. — Шторм.

— А в лампе Спитмэм?

— Огонь.

Поочередно загибая пальцы, Хаммель перечисляет:

— Земля. Вода. Воздух. Огонь. Это все, все основное. Эти стихии соперничают друг с другом, стремятся уничтожить остальных. Но не всегда. Так было не всегда.

— Было время, когда вода не охотилась за людьми? — Кэтчи отрывается от созерцания небосклона. — Время, когда шторм не убивал людей?

— Да, Кэтчи. Было время, когда все стихии объединились и вместе создали настоящих людей, птиц и рыб. Но потом стихии разделились и стали воевать друг с другом. Теперь у ветра имеются свои птицы, рыбы, даже люди. И у воды тоже.

Хаммель пощипывает шкуру рыбины, теребит бороду. Клубок вырванных растений скатывается на самое дно рва.

— Точно так же и земля имеет свой народ, и птиц, и рыб.

— И огонь тоже? — спрашивает Кэтчи.

— Так говорят, хоть никто и не пытался выпустить его наружу, чтобы проверить.

— И так будет всегда?

— Да, пока одна из стихий не уничтожит остальные. Но этого не произойдет никогда.

— Почему? Земля сильнее всех!

— Сильнее, но ветер быстрее. Ветер летает быстро, но вода изменяет форму. Вода изменчива, но огонь может воспламенить весь мир. Огонь зажигает, но земля восстанавливается. Так и идет. Каждая стихия нуждается в трех остальных.

Кэтчи выдирает куст одуванчика из шкуры рыбины, сдувает с него тысячи легких белых звездочек.

— И поэтому все они держатся вместе?

— Так говорят.

— А как считаешь ты, Смотритель?

— В этом и кроется тайна, о которой ты спрашиваешь. — Хаммель похлопывает ладонью по расчищенному куску шкуры, — Тайна — это клей, при помощи которого все миры прочно держатся в наших сердцах. Когда-нибудь они сольются в одно целое. Сейчас тайна слаба — всего лишь мимолетный блеск в глазах незнакомого существа, маленькая искра на берегу моря. У нее не хватает сил. И в этой рыбине содержится тайна, но она не сможет существовать долго. Посмотри на эти цветы, кусты, ростки деревьев — если ничего не делать, дней через пять от рыбины не останется и следа. Вот так.