Лучшее за год 2005. Мистика, магический реализм, фэнтези

— Они нашли пропавших детей, — сказал он, и его голос вдруг стал очень далеким. Этот звук заглушал в моей голове его слова — жжих, жжих, жжих. — Сим, они все были мертвы, — говорил Джереми. — И Мэллер тоже вскоре умер. Люди убили его на месте, даже не отдавая под суд. Они убили его тем же способом, каким он убил их детей.

Я с трудом пошевелил пересохшими губами.

— И как он это делал?

— Он пользовался теми длинными гвоздями — помнишь, наподобие вертелов? Мэллер бил детей по голове или как-то иначе оглушал их, а потом прибивал этими гвоздями к земле — бам, бам, бам, так что они не могли встать. А знаешь, как он поступал потом?

Джереми не ждал моего ответа, он уже не мог остановиться, слова так и сыпались с губ.

— Потом Мэллер пускал в ход скальпель. Он разрезал их и… — У Джереми дрогнул голос. Еще один мастерский прием. — И потом он начинал есть, Сим. Он поедал их еще живыми…

Джереми внезапно замолчал, а звук стал таким громким, что от него содрогались стены — ЖЖИХ, ЖЖИХ, ЖЖИХ. В комнате так похолодало, что мое дыхание в темноте превращалось в пар.

— Господи, что это за звуки? — простонал Джереми, а затем начал метаться и хныкать, как всегда поступал — будто хотел закричать, но боялся.

Мистера Пушистика колотила дрожь, и должен признаться, в ту минуту я испытывал ненависть к Джереми, такую сильную, что ощущал ее физически — как старый пенни под языком. Внезапно темнота стала тяжелой и буквально пригвоздила меня к кровати. И еще этот холод. Я окоченел, такой стужи я никогда не испытывал раньше.

— Господи, Сим, — завизжал Джереми. — Прекрати это! ПРЕКРАТИ ЭТО!

Пушистик все так же дрожал от страха в моих руках, и я ненавидел Джереми за его испуг, я не могу этого отрицать, но я все же попытался встать. Я действительно попытался. Только темнота была слишком плотной и тяжелой. Она текла, похожая на свежий, еще не застывший цемент, и вдавливала нас с Пушистиком в матрас.

Кровать Джереми ходила ходуном. Он хрипел и метался. Я услышал глухой удар, как будто упал кусок твердой резины, а потом удары по дереву — бам, бам, бам. Прозвучал протяжный стон, а потом Джереми закричал — отчаянный вопль вырывался из глубины его легких. Я действительно мог восхищаться его мастерством, если бы не был так зол. Никогда раньше он не заходил так далеко. Я словно наблюдал за артистом в расцвете его таланта. Раздался еще один стон, последовали удары деревянного молотка, потом все эти звуки повторялись снова и снова. Так долго, что я сбился со счета. Я только понял, что Джереми перестал кричать, но не помнил, в какой момент это случилось. Остались лишь звуки глухих ударов, это продолжалось какое-то время, но потом и они прекратились. Все затихло.

Стало очень тихо. Ни единого звука.

Тяжелая темнота липла к коже и прижимала к кровати. Все, что я сумел, — это кое-как разлепить губы и выдавить одно-единственное слово.

— Джереми?

А потом ждал. Очень долго ждал, что раздастся этот дурацкий смех, что Джереми торжествующе объявит, это и на этот раз он меня поймал, признается, это была шутка. Уа-ха-ха-ха.

Но смех так и не раздался.

Вместо этого до моего слуха донеслось чье-то чавканье. Словно кто-то, кому целое столетие не давали еды, наконец дорвался до съестного и теперь бесконечно долго чмокает губами, чавкает и хлюпает. Я лежал так целую вечность и не мог пошевелиться.

Возможно, это продолжалось несколько часов, не знаю точно. Внезапно я обнаружил, что все стихло. Все звуки исчезли.

Я еще немного подождал хохота Джереми. А потом случилось невероятное. Я уже не лежал в постели. Я стоял между кроватями возле ящика из-под молочных бутылок, на котором находилась лампа, и чувствовал непреодолимую усталость. Ноги болели, словно я простоял так целые сутки. Все тело болело. Каждая его клеточка.

А в голове крутились эти безумные мысли о привидениях и голоде, о том, как голоден должен быть Дикий Пес Мэллер после стольких лет, проведенных в подвале дома. О том, что он, вероятно, все это время провел в ожидании кого-нибудь, кто был бы так же голоден, как и он сам.

Мои размышления были абсолютно бессмысленными, но я никак не мог их прогнать. Я просто стоял неподвижно между кроватями. Я чувствовал, что у меня мокрое лицо — все лицо, и рот, и все остальное. Наверно, я плакал.

Я только стоял и ждал, что Джереми расхохочется смехом безумца и скажет, что все это было игрой. И еще должен признать: я боялся. Я очень боялся.

Но я боялся не темноты.

Господи, помоги мне, я боялся включить свет.

Скотт Эмерсон Булл Мистер Слай задержался на чашечку кофе

Скотт Эмерсон Булл проживает в округе Кэрролл, штат Мэриленд. Его рассказы публиковались в «Terminal Frights», «Gathering Darkness», «The Grimoire», «Outer Darkness», «White Knuckles», а также в интернет-журналах.

«Мистер Слай» впервые был напечатан в «Gathering Bones», издаваемом Деннисом Этчисоном, Рэмси Кэмпбеллом и Джеком Дэнном.

Мистер Слай и страх были давними знакомыми, хотя их встречи обычно проходили по инициативе мистера Слая и на его условиях. Он никак не ожидал столкнуться со страхом во вторник, в половине первого ночи в круглосуточно работающем магазине, когда выбирал между баночкой колумбийской смеси и кофейным напитком без кофеина с ореховым ароматом. Но на этот раз страх поступил по-своему.

О решении страха возвестило появление парня. Он ворвался в магазин и заорал:

— Все назад! Это ограбление!

Мистер Слай смял в руке пустую пластиковую чашечку из-под кофе и бросил ее на пол. Черт побери! Он же знал, что надо взять необходимый товар и не задерживаться. Сделай он так, мог бы избежать неприятной ситуации. Но соблазнился на добавочную порцию напитка, и теперь работа, ожидающая его дома, откладывается. Придется сначала разобраться с этим.

— Пошел, толстяк! Тебя это тоже касается.

Мистер Слай обернулся на голос. Первое, что он увидел, — это пистолет. Парень, держащий его в руке, не представлял собой ничего особенного: обычный местный хулиган с выбеленными волосами и дурно воспитанный. Зато пистолет был большой, как пушка. Мистер Слай ненавидел огнестрельное оружие. Бам, бам, бам — и от тебя остается только уродливая куча мусора. Мистер Слай предпочитал ножи. Это оружие требовало мастерства и близости противников. Нечто вроде любовной близости, но без последующего сюсюканья.

— Как скажешь, — произнес он. — Сегодня твоя очередь командовать.

Парень показал дулом пистолета на дверь задней комнаты, где мистер Слай присоединился к молоденькой индианке, до этого сидевшей за кассой, и прилично одетой женщине лет тридцати, тоже зашедшей купить кофе. Он оглянулся в поисках окна или второй двери, но другого выхода из комнаты не было. Ничего хорошего!

— Ладно. Теперь на пол!

Мистер Слай повернулся к парню. Ему пришлось смотреть сверху вниз, поскольку парень был дюймов на восемь ниже.