Лучшее за год 2005. Мистика, магический реализм, фэнтези

Джон Вудворд Ода Мифическому Зверю

«Ода Мифическому Зверю» входит в дебютный сборник стихов Джона Вудворда «Мистер До-Свидания-Остров-Пасхи» («Mister Goodbye Easter Island»), с которым мы настоятельно рекомендуем ознакомиться всем любителям поэзии, сатиры и сюрреализма. Стихи Вудворда публиковались в «Сап We Have Our Ball Back», литературном обозрении «Konundrum Engine» и в «The Canary». Вудворд родился в 1978 году в Уичите, штат Канзас, учился в университете Колорадо, а сейчас живет и работает неподалеку от Бостона.

О Зверь, Мифический наш Зверь, Сколь чуден ты собой! Вокруг тебя мы собрались Встревоженной гурьбой. Тревожит будущее нас Твое, и тает фонд, И что готовит завтра нам? Туманен горизонт. (Нельзя с ошибками писать То, как его зовут, — Ошибки оскорбляют взгляд.) Так что ж нам делать тут? Финансы тают, как снега На солнышке весной. О, что нам делать, как нам быть, Решаем над тобой. «Нет денег, чтоб полировать Копыта и шипы!» — Вдруг заявил один из нас, Таков был глас толпы. Придется нам составить смесь, На все про все одну — Табаско-соус, пять частей, И полировка для шипов, Блеск для копыт и для рогов, Чтоб не пойти ко дну. Придется нам составить смесь И с нею сдать бюджет, Гляди, уж потускнел он весь, Альтернативы нет! Он не блестит, сиянья нет, Так что же делать нам? Прикрыть брезентом наш позор И топать по домам? Какой брезент, когда у нас Почти что ни гроша? Не наскребем мы на футляр, О, как болит душа! «Настал тот день, И пробил час, Пора Его будить, — Сказал вдруг кое-кто из нас. — Постойте уходить!» «То катастрофою грозит!» — Вскричал в ответ другой. И вновь вокруг сгрудились мы Встревоженной толпой. Много идей прозвучало в тот день на тему «Что же нам делать», Всякий свое утверждал, но все равно страшились мы Зверя будить. «Можно бы было фонтан с лимонадом открыть в его чреве, Деньги б рекой потекли в наш иссякнувший фонд!» — «Нужен кому лимонад, не смешите, коллега! Всем лишь политика в мире этом нужна». — «Но, лимонад покупая, мы политический акт совершаем тем самым». — «Нет, монументы свергать — вот политический акт! Свергнуть ли Зверя нам ниц? Что скажете, друже?» — «Может, в Конгресс его выдвинуть нам? Кандидатом пустить в президенты?» — «Если стоишь недвижимо среди Диснейленда какого — тем самым ты политический акт совершаешь». «Да, коль стоишь недвижимо и сохраняешь секреты. Так, тайну хранить и молчать!» — «Да, но во чреве Зверя места довольно  для двух Диснейлендов, коллеги, — взгляните же сами!» — «Славен же будь, интуиции и восприятья союз!» — «Деньги должно потратить, чтоб сделать новые деньги, — так засевают и пашню». — «Я предлагаю побольше устройств к Зверю скорей приспособить — пусть свисают из чрева!» — «Да, но, простите, коллега, какая нам с этого польза?» — «Я полагаю, польза уже от того, что болта…» — «С-с-стоп! С-с-с-скажите мне быс-с-с-стро, как зас-с-с-тавить его говорить нам?» — «Может стихи он слагать? А небылицы плести?» — «Кто, скажите на милость, станет печатать Зверевы произведенья?!» — «С-с-с-сами его из-з-здадим. Вс-с-се с-с-сами. Из-з-здательский дом мы ус-с-строим „Мифологичесс-с-кий зверь“». — «„Мифологический“? Что вы несете! „Мифический“! Сколько говорено было!» — «Мифологичесс-ский!» — «Что вы! Фондов не хватит для лишнего слога у нас!» Кто он — тот, что шипит, откуда он взялся? Когда в разговор он вмешался? Никто не приметил. Да и на наших прошлых собраньях никто его раньше не зрел. Больше того, и видеокамеры, что в очах у Зверя сокрыты, Ни на одной из пленок его не засняли. Сорок лет Зверю, напомню, и взоры его проникают повсюду, Все он видит окрест, вот вам и политический акт.  Видя, молчит, тайны хранит и не разглашает. «Да, несомненно, если его мы разбудим — то политический акт. Стойте, коллеги, а этот, зеленый, шипящий, куда подевался? Вроде он только что был тут и реплики нам подавал!» — «Может, на поле для гольфа, что в районе спины у нашего Зверя?» — «В аэропорт городской? Вон туда, на зады?» — «Что-то, коллеги, мне кажется, путь мы неверный избрали. Зверя пытаемся мы превратить в то, чем отнюдь не является он. Точно, неверен наш путь». — «Это, простите, к чему вы ведете?» — «Я ни к чему не веду, я просто сказал». — «Что?» — «Просто сказал». Скверный уже оборот разговор принимает, и воздух трещит напряженьем. Чу, пробуждается Зверь, и кое-кто чует, как перья его шелестят. Срочно, коллеги, меняем и тему, и тон, и словарь мы! «Ночной разговор на подушке». — «Ярмарочный балаган». — «Бодрый и радостный наш метрополис». — «Да, метрополис. Кстати, о полировке». «Ну вот и затишье». — «Немножко подливки». Так накаленного нашего спора атмосфера остыла, Вздохнем с облегченьем. Должно нам бдеть, коллеги, востро Должно нам ухо держать. Зверь, бесспорно, ужасен и дивен, Да так, что нам масштабов его не постигнуть. Эти сказавши слова, мы все же не знаем — как быть?

Паоло Бачигалупи Девочка-флейта

Паоло Бачигалупи провел детство на западе штата Колорадо, впоследствии ему довелось много путешествовать: сначала он отправился в университет штата Огайо изучать китайский язык, затем поехал в Пекин, попутно посетив Бостон, Юго-Восточную Азию и Индию.

Не так давно он вернулся в Колорадо вместе со своей женой и новорожденным сыном. Они живут в деревне, недалеко от тех мест, где отец Паоло, бывало, рассказывал ему сказки на ночь о прекрасных принцессах и волшебных замках. Писатель признается, что уже придумывает сюжеты для сказок, которые расскажет собственному сыну.

Первый рассказ Бачигалупи «Полный карман Дхармы» («Pocketful of Dharma») был напечатан в февральском номере «The Magazine of Fantasy & Science Fiction» за 1999 год. Позднее еще один рассказ появился в «F&SF», а другой — опубликован в «Asimov's Science Fiction». Записки Бачигалупи о путешествиях появились на сайте Salon.com, кроме того, его очерки время от времени печатаются на страницах местной экологической газеты «High Country News», редактором которой он и является. В настоящее время он работает над романом, сюжетно связанным с «Девочкой-флейтой», и другими рассказами.

«Девочка-флейта» впервые увидела свет в «The Magazine of Fantasy & Science Fiction».

Девочка-флейта сжалась в темноте, не выпуская из маленьких бледных рук прощальный подарок Стивена. Госпожа Белари будет ее искать. Слуги будут рыскать по всему замку, как дикие псы, заглядывая под кровати, в чуланы, за винные стойки, всеми потрохами алчущие вынюхать ее. Белари так ни разу и не узнала, где пряталась девочка. Это слуги всегда находили ее. Белари просто расхаживала по залам, предоставляя слугам возможность заниматься поисками девочки. Слуги уверены, что знают все места, где она может затаиться.

Девочка-флейта переменила положение тела. Хрупкий скелет уже устал от неудобной позы. Она потянулась, насколько позволяло тесное пространство, после чего снова свернулась в комочек, вообразив себя кроликом, вроде тех, что Белари держит в клетках на кухне: маленькие, пушистые, с влажными добрыми глазами, они могли сидеть и ждать часами. Девочка-флейта призвала все свое терпение и старалась не обращать внимания на боль, о которой заявляло скорченное тело.

Скоро ей придется обнаружить себя, иначе госпожа Белари потеряет терпение и пошлет за Берсоном — начальником охраны. Тогда Берсон притащит своих шакалов, и они снова начнут охотиться, обыскивая каждую комнату вдоль и поперек, распрыскивать на полу феромон и по неоновым следам в конце концов обнаружат ее потайное место. Ей надо покинуть убежище до прихода Берсона. Госпожа Белари всегда наказывает ее, если прислуге приходится тратить время на оттирание феромона.

Девочка-флейта снова поменяла позу. Ноги начали затекать. Она боялась, что косточки хрустнут от напряжения. Удивительно, как легко у нее все ломалось. Достаточно ей легонько удариться о край стола, и вот она опять разбивалась вдребезги, а Белари злилась из-за такого неаккуратного обращения с собственностью, в которую вложено столько денег.

Девочка-флейта вздохнула. По правде, ей уже давно пора выходить из своего укрытия, но так хочется еще насладиться тишиной, когда рядом — никого. Ее сестра Ния никогда этого не понимала. А вот Стивен… он все понимал. Когда девочка-флейта рассказала ему о своем убежище, то решила: он простил ее, потому что добрый. Но теперь она лучше узнала его. Стивен хранил секреты посерьезнее, чем те, что были у глупенькой девочки-флейты. Никто даже и не догадывался, какие большие секреты он хранил. Девочка-флейта повертела крошечный флакончик в руках, ощущая его гладкую стеклянную форму, отдавая себе отчет, что за янтарно-желтые горошинки содержатся внутри. Ей так его недоставало. Уже.

Откуда-то донеслись чьи-то шаги. Послышался тяжелый скрежет металла по камню. Девочка-флейта посмотрела через щель своей импровизированной крепости. Под ней внизу находилась кладовая замка, заставленная продуктами. Опять Мирриам искала ее, шарила за ящиками с охлажденным шампанским, приготовленным для приема гостей Белари сегодня вечером. Ящики шипели и испускали белый дым, когда Мирриам с трудом отодвигала их в сторону, чтобы заглянуть поглубже в темное пространство за ними. Девочка-флейта знала Мирриам еще с тех пор, когда они обе были детьми и жили в городе. Теперь они отличались друг от друга как жизнь и смерть.

Мирриам выросла, груди ее стали пышными, бедра — широкими, розовое лицо сияло улыбкой и радовалось своей судьбе. Когда они обе появились у Белари, девочка-флейта и Мирриам были одного роста. Теперь же Мирриам стала взрослой женщиной, она была на целых два фута выше девочки-флейты и предназначалась для услаждения мужчин. А еще она отличалась преданностью. Она прекрасно служила Белари. Делала все с улыбкой, прислуживать было для нее счастьем. Они все были так настроены, когда пришли в замок из города, — Мирриам, девочка-флейта и ее сестра Ния. Но потом Белари задумала превратить сестер в девочек-флейт. Мирриам продолжала расти, а девочки-флейты должны были стать звездами.

Мирриам приметила груду сыров и окороков, сложенных небрежно в углу. Она подкралась к сырам, а в это время девочка-флейта следила за ней сверху, посмеиваясь над подозрениями толстушки. Мирриам приподняла огромный круг датского сыра и уставилась в образовавшуюся дыру:

— Лидия? Ты там?

Девочка-флейта покачала головой. «Нет, — подумала она. — Но ты почти угадала. Год назад я была бы там. Я смогла бы сдвинуть сыры, пусть и с трудом. Но ящики с шампанским — это уж чересчур. Я никогда не оказалась бы за шампанским».

Мирриам выпрямилась. На лице ее выступил пот от усилия, с которым она двигала все эти тяжелые предметы здесь, в кладовой замка Белари. Лицо Мирриам ярко блестело, словно яблоко. Она утерла лоб рукавом.

— Лидия, госпожа Белари начинает сердиться. Ты очень эгоистичная девочка. Ния уже давно ждет тебя в репетиционной комнате.

Лидия молча кивнула. Да, Ния уже пришла бы в репетиционную комнату. Она была хорошей сестрой. Это Лидия была плохой. Той, которую всем приходилось искать. Из-за Лидии наказывали обеих девочек. Белари перестала взыскивать только с Лидии. Ей доставляло удовольствие наказывать обеих сестер, чтобы чувство вины заставляло их быть покладистыми. Иногда это срабатывало. Но не в этот раз. Не теперь, когда Стивена не стало. Лидии сейчас нужна тишина. Нужно такое место, где никто ее не видит. Где она одна. Как это тайное место — она однажды показала его Стивену, он еще оглядел ее убежище своими удивленными печальными глазами. Глаза у Стивена были карими. Когда он смотрел на нее, ей казалось, что глаза его почти такие же добрые, как у кроликов Белари. Глядя в такие глаза, она чувствовала себя в безопасности. Можно было провалиться в эти надежные карие глаза и не волноваться о том, что поломаешь хоть одну косточку.

Мирриам тяжело уселась на мешок с картошкой и сердито огляделась вокруг, рассчитывая на то, что ее видят.

— Какая же ты эгоистка. Плохая, себялюбивая девочка, раз заставляешь нас всех искать тебя.

Девочка-флейта кивнула. «Да, я эгоистка, — подумала она. — Я эгоистичная девочка, а ты — женщина, хоть мы и одного возраста, к тому же я хитрее тебя. Пусть ты и умная, но не догадываешься, что самые лучшие укромные местечки находятся там, где никто не ищет. Ты заглядываешь и под, и за, и между, но никогда не смотришь наверх. Я ведь сейчас над тобой и наблюдаю оттуда, так же как Стивен наблюдал за всеми нами».