Луиза Вернье

И Стефани облегченно вздохнула.

Для Луизы время в Париже пролетало стремительно. Она закончила множество дел, назаказывала модных позументов и прочих видов отделки, навестила вместе с Катрин старых друзей, стараясь проводить с ней по возможности больше времени. Поля Мишеля казалось невозможным разлучить с его новыми товарищами, поэтому на второй неделе их пребывания в Париже он вместе с братьями Уортами отправился в их особняк в Сюрене, где мальчики намеревались провести весну и лето. Там они катались на пони, лазали по деревьям, плавали в озере, играли в теннис и крокет, стреляли из лука и вообще весело проводили время. Луизу с Робертом приглашали туда на ужин, который иногда накрывали в оранжерее, занимавшей целый акр земли и заполненной экзотическими цветами и пышной растительностью, или в доме, утопавшем в роскоши и свидетельствующем о бездумных расточительствах.

Каждое утро Уорт седлал коня и ехал в Париж, а вечером возвращался домой.

Накануне празднества в честь наследного принца Поль Мишель сказал, что лучше бы ему остаться в Сюрене, но Жан Филипп посоветовал другу поехать в Париж, там будет весело. У императрицы было в обычае устраивать ежегодные празднества в Тюильри, на которые приглашались ровесники ее сына, а также другие дети, тем или иным образом оказавшиеся в списках.

Все оказалось так, как Полю Мишелю говорили. Был фокусник, который вытаскивал из шляпы кроликов и у которого сами собой в руках появлялись голуби, выступали клоуны, над проделками которых он хохотал до упаду, и акробаты, которые построили живую пирамиду, высоченную, как дворец. Были состязания в беге и поиски сокровищ, а также всевозможные излюбленные мальчишеские лакомства — мороженое и шоколадные кролики с кремом. И еще много чего интересного, о чем он поведал своей маме в «Гранд-отеле», когда она укладывала его в постель. Это был их последний день в Париже. Завтра им предстояло ехать домой.

— Жана Филиппа с Гастоном представили императрице, и я тоже был с ними. Она была вся в белом, с голубым поясом и в шляпе с широкими молями. Ему часто приходилось слышать о нарядах, и он знал, что эти подробности будут маме интересны. — А потом ко мне подошел один офицер. Он услышал мою фамилию и стал расспрашивать, где я живу в Англии, и про моих родителей, и сколько я уже пробыл в Париже. Я сказал ему, что люблю кататься на лошадях, и он оседлал своего коня, и мы объехали вокруг дворца. Это было так здорово. А потом был фейерверк. — Мальчик нахмурился и наклонил голову, разглядывая мать. У нее был очень расстроенный вид. — Что случилось, мамочка?

— А этот офицер сказал тебе, как его зовут? — спросила Луиза запинаясь.

— Да. Капитан де Ган.

Она так побледнела, что он с испугу откинул одеяло, встал на колени и обнял ее за шею.

— Мамочка, тебе плохо?

— Нет-нет. Просто немного устала.

— Я тоже. Но я бы насовсем остался в Париже. Даже не в Париже, а в Сюрене. Как бы мне хотелось, чтобы Жан Филипп и Гастон были мои братья.

По-прежнему не умолкая и перечисляя все то, по чему он будет скучать дома, он снова лег на подушку, и она накрыла его одеялом. После, оставив его на попечение няни Дейзи, Луиза взяла кеб, поехала к Катрин на работу и стала дожидаться, когда она появится на улице. Они условились вместе поужинать в этот последний вечер. Роберт проводил вечера в Париже по своему усмотрению. Катрин, взглянув на Луизу, поняла: что-то не так.

— Поль Мишель встретился с Пьером.

Выслушав все, Катрин попыталась ее успокоить:

— Не переживай. Поль Мишель скоро забудет об этом.

Луиза с грустью покачала головой.

— Сейчас меня тревожит не Поль Мишель. Он-то забудет, ты права. Но Пьер не забудет. Мари сказала, что после третьего выкидыша Стефани предупредили, что у нее больше не будет детей.

Катрин надолго замолчала. Что тут скажешь? Можно даже пожалеть Луизиного совратителя. Судьба очень жестоко заставляет платить по счетам.

21

Вернувшись из Франции, Луиза наняла сыну репетитора, и детская превратилась в классную.

Она с удвоенным рвением приступила к работе и в конце концов сумела выкупить для Роберта «Престберис», надеясь, что после этого их семейная жизнь хоть немного наладится.

Уилл обнял ее, узнав об этом, но она тут же отстранилась.

В последующие месяцы дела шли так успешно, что казалось, будто Уорт поделился с ней своей удачей. Матери заказывали у Луизы платья для дебюта своих дочерей при дворе. После смерти принца Альберта королева полностью отстранилась от общественной жизни, и на знаменательном ежегодном событии, которое по-прежнему было очень важным для всех молодых девушек, ее замещала принцесса Александра Уэльская. Обручи исчезли — теперь спереди юбка была идеально прямой, а сзади собиралась пышными складками, которые колыхались и струились, ниспадая до пят, что давало Луизе возможность придавать уникальность и неповторимость каждому из этих белых платьев, в которых ежегодно дебютировали девушки.

Порой Луиза мучительно переживала критику в адрес Франции. Ее больше всего напугала передовица в «Таймс», в которой говорилось о нависшей над Францией угрозе со стороны Пруссии. После окончания короткой кровопролитной войны Пруссии с Австрией стало ясно, что истинный владыка Европы — победитель Бисмарк, а время Луи Наполеона, который уже сильно сдал, прошло. Удивительно, но, несмотря на все это, как писала Мари, Бисмарк был принят с большим почетом на недавно открытой Универсальной выставке 1867 года. Уорт представил коллекцию платьев коричневого цвета, которую назвал «Бисмарк», и все модницы тут же отказались от всех остальных цветов. И шляпки, и зонтики тоже были коричневыми. Луиза нахмурилась. Она считала этот цвет слишком мрачным. Почему именно Бисмарку воздали такие почести, когда на выставке присутствовало столько других правителей и членов королевских семей? Неужели потому, что ее любимый Париж, этот веселый, шумный, разгульный город, попытался закрутить с ним вечный роман, чтобы отвлечь от мыслей о войне?

Луиза устроила ужин в честь дня рождения Роберта. Он не ночевал дома, и сегодня она не видела его сутра. Она не сомневалась, что он объявится в последнюю минуту, перед самым уходом гостей, но он так и не появился, и ей пришлось приносить извинения за его отсутствие. Она понятия не имела, где он и с кем, но его поведение уже перестало удивлять и волновать ее. Ее надежды на то, что с приобретением собственного дела он почувствует ответственность, пошли прахом. Он просто-напросто поставил вместо себя управляющего, а сам наведывался в «Престберис» лишь изредка, когда ему это было удобно, проявляя все большую инертность и безынициативность.

За ужином гости попросили мистера Элленби и Уилла, которые побывали в Париже на выставке, рассказать им про нее. Выставка была огромной, здесь можно было увидеть все чудеса света, как в сфере промышленности, так и в области культуры. Одно из самых больших впечатлений на обоих произвел новый вальс Штрауса «Голубой Дунай», который исполнялся впервые под руководством самого маэстро. Потом разговор перешел на более мрачную тему — о покушении на жизнь русского царя, который приехал в Париж на выставку. Он не получил ни единой царапины, но император с императрицей оказались в ужасном положении. Но еще более тяжелым ударом для них обоих стало известие о казни Максимилиана в Мексике, принесшее с собой глубокую личную скорбь и означавшее, что французскому влиянию в этой части света пришел конец. Мистер Элленби в подробностях описал, как вскоре после получения ужасного известия Уорт доставил императрице во дворец платье бледно-желтого цвета.

— Оно было сшито из тяжелого шелка с алансонскими кружевами и имело шлейф длиной в несколько ярдов. Я видел его еще в ателье и сразу же сказал, что это одно из самых прекрасных платьев, какие когда-либо существовали на свете. Уорт рассказал, что при виде него императрица не смогла сдержать восторженного восклицания, несмотря на свою печаль, но она была убита горем и не могла даже помыслить о том, чтобы надеть его на вручение премий, ради которого оно и было сшито. Сомневаюсь, что она его вообще когда-нибудь наденет. Оно бы всегда напоминало ей об этом ужасном событии в Мексике.

И Луиза представила себе, как прекрасное платье навсегда исчезает в гардеробном лифте. Неужели императрица никогда не избавится от печали?

Немного погодя в гостиной, когда подали кофе, мистер Элленби, сидевший подле Луизы на диване, вынул из кармана завернутый лист папиросной бумаги. Бережно развернув его, он извлек оттуда несколько помятых фиалок.

— Когда Уорт проверял туалет императрицы, собравшейся на какое-то другое мероприятие, связанное с выставкой, она обронила несколько фиалок из букетика, который прикрепила к поясу. Он подобрал их и спросил, может ли подарить их мне на память. — Его морщинистое лицо расплылось в улыбке. — И тогда эта любезная дама отдала Уорту весь букетик своих любимых цветов, попросив, чтобы он заодно передал мне от нее привет. Мне хотелось поделиться ими с вами, моя французская леди.