Любимая мафиози

Он кивнул один раз. — Я отправлю рецепт в аптеку. Один из мужчин достанет его для вас. Есть кровотечение или выделения?

– Нет.

– Вас, конечно, должен осмотреть акушер, но давайте послушаем сердцебиение ребенка.

Акушер?

Я чуть не фыркнула. Как будто у меня была возможность посетить врача во время моего «отпуска» в доме на пляже.

Он взял маленькую коробочку с прикрепленным к ней крошечным микрофоном.

Мы слышали, как быстро бьется сердце ребенка внутри меня, и я расслабилась на подушках, почувствовав облегчение. При всем стрессе и неопределенности я волновалась за своего маленького bambina (перев. с итал. ребенка).

Фаусто появился, когда врач собирал вещи. Мой любимый папа был обнажен, если не считать полотенца на талии, его большое тело блестело от тепла душа. Внутри меня запульсировала боль, и я сдвинулась, желая, чтобы она прошла. Они с Дэвидом обменялись словами, затем доктор попрощался со мной и ушел.

Я старалась не обращать внимания на практически голого Фаусто и сосредоточилась на своем торте. Он зашел в свой шкаф, и я услышала, как он одевается. Когда мы были вместе, я любила смотреть, как он одевается. Его костюмы были безупречного кроя, и когда он превращался из мужчины, который сводил меня с ума в постели, во властного дона, я каждый раз становилась мокрой.

Я и сейчас ощущала влагу между ног. Что это было со мной? Пару часов назад я участвовала в перестрелке. Разве я не должна быть в ужасе?

В страхе? Переживать кошмар похищения и пистолета Энцо, у меня во рту?

Однако по какой-то причине это не так. Я вспоминала большой член Фаусто и тепло в его глазах, когда он стоял у кровати и смотрел на меня. Как он ударил Энцо по лицу и убил охранника, который издевался надо мной.

Ты слышал мою женщину.

Чтоб ему провалиться, этому собственническому засранцу, и чтоб мне провалиться, за то, что он мне так понравился.

Он выкинул меня, разбил мне сердце и обращался со мной как с мусором. Снова.

Единственная причина, по которой он преследовал меня, заключалась в том, что кто-то другой осмелился взять то, что принадлежало ему. Для него я была всего лишь собственностью. Его шлюхой, плодящей следующее поколение убийц и похитителей. Я никогда не прощу ему, что он выгнал меня и игнорировал, что оставил меня одну и позволил забрать меня своему сопернику.

К сожалению, мое тело не было на той же волне.

Я была сломлена. В голове полный провал. Наверное, все дело в гормонах беременности - сегодня вечером они запустили мое сексуальное влечение, как пара проводов для подзарядки севшего аккумулятора.

Но на этот раз я не позволила своим чувствам проявиться. Я не позволю Фаусто вернуться в мою жизнь. Он никогда не узнает, как сильно на меня повлиял и как мое тело все еще жаждет умопомрачительного удовольствия, которое он дарил. В его понимании я теперь превратилась в фригидную суку.

Что бы я ни фантазировала наедине с собой, это было моим личным делом.

Он появился из шкафа в белой футболке, которая была натянута на его мощной груди и облегала эти восхитительные плечи. Его нижняя половина была обтянута парой старых джинсов. Он шел в подземелье, чтобы разобраться с Энцо?

К несчастью, дрожь, пробежавшая по моей коже, не была отвращением. Совсем нет.

Я отвернулась и подцепила вилкой еще один кусочек торта. Он подошел и накрыл мою нижнюю половину мягким одеялом. Он принял эту дрожь за озноб? Я не стала его поправлять, слишком удивленная тем, как внимательно он ко мне относится.

– Франческа, — сказал он, его голос звучал глубоким терпеливым гулом.

Когда я не ответила, он положил палец мне под подбородок и наклонил мое лицо.

Огонь в его глазах почти испепелил меня. — Как сильно я должен заставить его страдать, dolcezza (перев. с итал. милая)? — спросил он тихо. – Скажи мне. Какое возмездие поможет тебе будет легче спать по ночам?

Я сглотнула. Он был настроен серьезно. Независимо от того, что я скажу, этот мужчина выполнит все без вопросов и без пощады. Во мне взыграла сила - чувство, которого я так долго не испытывала, что это казалось странным. В моих руках была судьба Энцо. Я вспомнила о багажнике, о пистолете во рту. О том, как Энцо на каждом шагу называл меня puttanella (перев. с итал. любовница).

На коленях, такая покорная. Ему тоже это нравилось? Наверняка.

Я ненавидела Энцо за это. Но мы с Фаусто не были командой. Это не было партнерством. Равенства здесь не было, и не стоило притворяться, что это не так.

– С которых пор ты принимаешь во внимание мои желания?

Улыбка исчезла с его лица. — Не волнуйся. Я позабочусь о том, чтобы он сильно пострадал за все, что сделал с тобой.

Не говоря больше ни слова, он вышел из комнаты, его тяжелые туфли гулко стучали по ковру. Как только за ним закрылась дверь, я приложила руку к груди, мое сердце бешено колотилось. Смогу ли я когда-нибудь выработать иммунитет к нему? Было невыносимо сидеть здесь с напряженными сосками и пульсирующей болью между ног.

Ну, к черту Фаусто. Мне не нужно было, чтобы он заботился об этом, больше не нужно. Мне больше не нужен был ни один мужчина.

Не задумываясь, я скользнула пальцами под одеяло, в шорты и трусики, чтобы найти свой набухший клитор. О, Господи. Это было так приятно. Намного лучше, чем я помнила. Хвала тебе, гормоны беременности.

Другая рука обхватила тяжелую грудь, пока мои пальцы работали между ног. В венах заиграли искры, наступила невесомость, которая унесла мой мозг туда, где осталось только наслаждение. Я утопала в похоти, мое сексуальное влечение вернулось с новой силой. Чтобы кончить, мне не потребовалось бы много времени: слова Фаусто звучали у меня в ушах, а его запах - в носу. Это была сенсорная перегрузка.

Дверь внезапно распахнулась, и я рывком вытащила руку из трусиков и убрала ее с груди. Черт!

Конечно, это был Фаусто. Он удивленно посмотрел на меня, но только на долю секунды. Затем он расслабился и тихонько захихикал. Фух. Я наполнила свой тон весь яд, на который только была способна. — В чем дело?

– Я забыл свой мобильный, — сказал он и показал на комод, где лежал его телефон.

Я ничего не ответила, моя кожа горела от унижения и злости на себя. Я должна была подождать еще несколько минут, прежде чем пытаться облегчить эту боль. Хуже того, меня не должно было тянуть к нему.

Встав, я направилась в его ванную, готовая принять душ и оставить все эти переживания позади.

Закрывая дверь, я услышала, как он сказал: — Душевая лейка съемная и имеет как высокую, так и низкую температуру.

Я показала пальцем на закрывшуюся дверь.

Фаусто

Я спустился по ступеням подземелья, и знакомое спокойствие охватило меня, когда я спустился под землю. Наверное, это было больше похоже на отрешенность, чем на спокойствие, но я все равно наслаждался им. Здесь, внизу, не было необходимости сдерживаться.