Любимая помощница инквизитора

— Мы искали для него еду, — инквизитор почесал волчонка за ухом, и Юрти потерся мордой о его ладонь.

Ага, уже и мой фамильяр меня предает.

Агата поворчала, что не спросили ее, где найти мясо, ведь шейку она планировала на завтра. Но в итоге проводила нас до коридора. Здесь мы с инквизитором попрощались, сдержанно пожелав друг другу спокойной ночи, и разошлись по комнатам.

Остаток ночи я все равно ворочалась. Все думала, а вдруг Реннголд зайдет ко мне в спальню. Сегодня между нами творилось что-то непонятное. Я не знала, как реагировать на его прикосновения. И поцелуй ладони… Разве это рабочие отношения?

И в то же время он держался так, словно ничего не происходило.

— Ничего не понимаю, — сказала я вслух.

— Лучше выспись, — посоветовал волчонок.

Ладно, за завтраком присмотрюсь к его поведению и там решу, как к этому относиться.

С этой мыслью я заснула, чтобы утром узнать, что Реннголд отбыл во дворец к Его Величеству. А мне оставил записку, где просил осмотреть вместе с Уилмором ящики с контрабандой, которые тот должен был доставить в инквизицию.

Лау

Всю ночь мне снилась Леа. Мы были в моем кабинете, затем в архиве среди пыльных полок, потом на кухне, в подсобке, в саду за особняком, у меня в спальне и внезапно на складе рядом с контрабандой. Я прижимал к себе ее гибкое и горячее тело. Брал снова и снова во всех немыслимых позах. Она краснела, игриво била меня по рукам и сладко стонала.

— Вот тут, посмотрите, — она склонялась над бумагами, и я обнимал ее со спины.

Потом куда-то тянулась, что-то искала, отчитывалась. Чем бы Леа ни занималась, в ту же секунду я хотел обладать ею.

И во сне это было позволено. Во сне всё случалось до конца, остро и ярко.

И я не хотел просыпаться.

Даже когда в окно впорхнул голубь и приземлился мне на грудь, касаясь кожи острыми когтями, я от него отмахнулся. И только потом сообразил, что черный голубь был от Его Величества. Император не пользовался браслетами для связи, а по старинке отправлял птицу. Но раз он вызывал, значит, от реальности было не отвертеться.

Я с трудом встал и, отправившись в ванную, сунул голову в лохань с ледяной водой.

Леа… Наваждение какое-то!

Вчера всё смотрел на нее и думал о ее губах, о том, как хочу ее поцеловать, прижать к себе. Как хочу ее всю.

И даже сделал немыслимое — я ей поверил! Понимал, что она рыскает в архивах не просто так. На нее вышло подполье, можно не сомневаться. Но я не потащил ее в ту же минуту в подвал. Не учинил допрос с пристрастием. Да даже просто не стал давить!

Я поднял голову и уставился на себя в зеркало.

Лау, ты ли это? Почему ты так уверен, что она не будет за тобой следить?

Я криво улыбнулся.

Нет, такой вариант ты тоже допускаешь. Но ты не хочешь… Слишком не хочешь с ней расставаться. Что готов закрыть глаза. Спрятать голову в песок, как делают те глупые заморские птицы.

А ведь если она спуталась с подпольем, то может ударить в спину. В самый неподходящий момент. Когда ты будешь слаб. Когда не заметишь в ее тонкой ручке кинжал. И все на этом закончится.

Нет. Она так не сделает.

Ты не можешь этого знать. Она ведь не сказала, кто дал ей список. Она тебе не доверяет. Почему же ты доверяешь ей?

Глупый Великий Инквизитор. Ставишь свою жизнь, как фишку на игровой стол. Надеешься, что девочка твоя. И всегда будет твоей.

А хорошо ли ты ее знаешь? Кем были ее родители? Сказала ли она тебе правду? И всю ли правду?

Сомневаешься? Вот и правильно! Сомнения спасут тебе жизнь.

И всё же… И всё же ты хочешь верить. Вопреки здравому смыслу. Вопреки опыту и всему, что ты понял о людях за эти годы.

Рискуешь, Великий Инквизитор. Жизнью рискуешь.

Я стиснул руку в кулак. До боли.

Сейчас это не важно. Надо привести себя в порядок и явиться к императору. О девчонке потом. Пусть пока работает. Лучше под присмотром. Попрошу Уилмора… Нет, пусть сама к нему пойдет. Пусть не считает, что я за ней слежу.

А там посмотрим. Может, я уже сложил голову на плаху, и она занесла топор.

Занесла, но не опустила. Значит, все еще может быть по-другому. Надежда есть.

А значит, можно и рискнуть.

Я оделся в чистую рубашку и, накинув длинный черный камзол, написал для Илеаны записку, чтобы шла к Уилмору. Оставил Агате, чтобы лишний раз с девчонкой не встречаться. Мне нужно было сосредоточиться, думать о деле, о чем спросит его Величество, а не представлять ее обнаженной у себя на коленях.

Пока седлали Метеора, я торопливо позавтракал и поскакал во дворец.

Солнце еще по-осеннему ленилось, разлиновывая башни и купола в оранжевый. Меня пропустили за ворота, а у крыльца встретили слуги. Оставив на их попечение коня, я направился по давно знакомым залам и коридорам к кабинету императора.

Мне вспомнилось, как я попал сюда впервые еще мальчишкой. Как вертел головой и восхищался этой красотой. Над дворцом трудились сотни людей, превращая его в настоящее произведение искусства. Но торопясь и за работой, часто не замечаешь ни архитектурных тонкостей, ни даже картин на стенах. Дела, дела, дела.

Сегодня тоже были дела. Но о них не хотелось думать. Перед глазами все еще была Леа. Она во дворце наверняка не была никогда. Ей бы здесь понравилось. Просторно, но не пусто. Величественно, но не давит. Редкое сочетание роскоши и уюта.

Когда императору доложили о моем прибытии, он велел сразу пускать в кабинет. Сам не сидел за своим широченным столом, а стоял на балконе.

Высокий, крепкий для своих лет. С черными волосами, подбитыми сединой. Его Величество любил закладывать руки за спину и прогуливаться вдоль перил. На поляне за дворцом лежали два его дракона, на которых можно было любоваться сверху.

— Лау, — сказал император, обернувшись ко мне.

Я остановился и склонил голову:

— Ваше Величество.

— Ты знаешь, Лау, жизнь полна парадоксов. В человеческих руках может быть столько власти, что вот-вот начнешь двигать небесными светилами. И вместе с тем перед лицом хаоса мы слабы и беспомощны, как муравьи. Ты веришь в судьбу?

У императора сегодня было, похоже, философское настроение. Значит, ничего срочного.

— Верю, Ваше Величество.

Оранджей окинул меня взглядом и махнул, чтобы подошел ближе.