Любимая ведьма

Гена ухмыльнулся:

— Это что… Ты вот внутри посмотришь. Пошли…

Внутреннему убранству этого дома и в самом деле мог позавидовать любой музей. Нельзя сказать, что хозяин придерживался в своем собирательстве какого-то единого направления. Здесь было поистине все. Картины и иконы, старинная мебель и бронзовое литье, хрусталь и фарфор мирно соседствовали на стенах и стеллажах, стояли рядами в шкафах и на крепких дубовых полках. Такого собрания Татьяна действительно еще не видела и внутренне поздравила себя с удачным выбором. Сказать, что хозяин дома был богат, значило не сказать ничего.

— Ну и как, Танюша? — Гена явно наслаждался произведенным на гостью впечатлением. — Ты на картины посмотри — это же все подлинники. У меня есть Репин, Шагал, Васнецов. Одного Рериха штук пять…

— А какого именно? — спросила девушка.

— В смысле? — не понял Гена.

— Николая Константиновича или Святослава Николаевича?

— Ну, который горы рисовал… — смутился Гена. — Его же все знают.

— Разве что… — Татьяна едва заметно улыбнулась, затем подошла к большой мраморной статуе, изображавшей обнаженную девушку с гроздью винограда в руках. Статуя стояла на видном месте, была покрыта многочисленными кавернами и царапинами, на левой руке у девушки не хватало двух пальцев. В целом скульптура выглядела довольно примитивно и грубовато.

— А это зачем здесь? — Татьяна провела рукой по крутому девичьему бедру и взглянула на Гену. — Ты же говорил что собираешь только подлинники?

— А это что, не подлинник? — В голосе Гены проскользнула растерянность. — Его при мне в Геленджике из воды добыли. Сам видел.

— Ей от силы лет десять, не больше. Грубая подделка под античность. Надеюсь, ты заплатил за нее не слишком много?

— Не очень… — Гена досадливо крякнул. — А ты уверена?

— Абсолютно. Я в таких вещах не ошибаюсь.

— Это плохо. Ну, попадись он мне…

— Это ты о ком?

— Да неважно уже… — Гена раздраженно махнул рукой. — Был там один товарищ… Пошли, я тебе еще кое-что покажу.

— Тоже подлинники? — Татьяна с усмешкой взглянула на Гену, затем тихо рассмеялась. — Не обижайся, Гена, — это я так, к слову. Что ж, пошли. Посмотрим твои богатства…

Собирать бутылки Сергею не пришлось, удалось подработать грузчиком на небольшом сезонном рынке. Рассчитались с ним вполне по-божески, обижаться было грех. Денег должно хватить дня на два, а значит, эти дни он посвятит поискам работы. О большем в его положении думать пока не стоило.

В городе существовала биржа труда, но идти на нее не имело смысла. Прежде всего, у него, а точнее у Андрея Васильевича Звонарева, не было никакой профессии. По крайней мере, никаких соответствующих корочек найти в квартире не удалось. А идти чернорабочим Сергей не хотел, этому противилась вся его душа. Когда-то, уже довольно давно, ему довелось поработать зимний сезон в кочегарке. Тогда он был полон оптимизма — думал, что будет работать, а в свободное время писать картины. Реальность оказалась не столь приятой. Работа, вроде бы не такая уж и тяжелая, все же выматывала, особенно доставали ночные смены. И когда возвращался утром домой, хотелось только одного — спать. Но выспаться толком не удавалось и, поднявшись с кровати часа в два дня, он чувствовал себя совершенно разбитым. Работать в таком состоянии было невозможно, а там новая смена… В общем, ничего толкового из того эксперимента не получилось.

Сейчас он был в другом теле и другом городе, но по-прежнему не мыслил себя вне живописи. Лежа на кровати в своей комнатушке, Сергей жевал кусок хлеба, время от времени запивая минералкой, и думал о том, как ему лучше поступить.

В принципе, вариантов было два. Можно просто купить бумагу, карандаши, найти в городе подходящее место и рисовать портреты. Довольно выгодное дело, разве что не слишком стабильное. К тому же это только на летний сезон. Второй вариант выглядел сложнее, но обещал лучшие перспективы. Можно было попробовать устроиться художником-дизайнером в какую-нибудь фирму. И хотя соответствующих документов у него не было, в этом деле главную роль играл исключительно профессионализм. Если человек разбирается в вопросе, то до корочек никому нет дела.

Все верно, именно этим он завтра и займется. Если найдет работу, тогда уже можно будет подумать о другом жилье, разобраться с пропиской и военкоматом. Вообще-то именно с этого и надо бы начать, но сейчас у него просто нет денег. Сначала работа, потом все остальное. А сейчас ему надо спать, завтра будет слишком много забот…

Работу ему удалось найти на второй день. Это оказалась довольно известная в городе рекламная компания, и в кабинет ее руководителя Сергей зашел без всякой надежды — прошедший день заметно поубавил в нем оптимизма. Тем не менее все прошло на удивление гладко. Директор фирмы, молодой человек лет двадцати пяти, просто спросил у Сергея, что он умеет делать, с какими графическими программами работал. После чего провел его в другое помещение, где и предоставил Сергею возможность на деле продемонстрировать свои умения. И если сначала Сергей чувствовал себя неуверенно, то за компьютером сразу забыл все и вся. Над полученным заданием работал с упоением, не замечая стоящих у него за спиной людей. Рецензия руководителя фирмы была короткой:

— Хорошо, вы приняты. Подойдите завтра к десяти утра, возьмите паспорт и трудовую книжку. Зайдете ко мне, мы все оформим…

О таком успехе Сергей не мог и мечтать. И хотя душу по-прежнему грызли мысли о Татьяне и о том, что с ним произошло, домой он вернулся в приподнятом настроении. Даже убогая обстановка его комнаты не смогла испортить душевного подъема — похоже, жизнь действительно начиналась сначала. Что было, то было. Татьяна права: ему надо просто жить, забыв обо всем, что с ним произошло.

Увы, охватившей его эйфории хватило ненадолго. Воспоминания о Татьяне навевали грусть, причиняли почти физическую боль. Радость уходила. Сергей пытался ее вернуть, поддержать, думая о новой жизни, о плюсах своей новой работы — ничего не получалось. И хуже всего было то, что он при всем желании не мог забыть ее глаза…

В коллекции Гены и в самом деле оказалось множество ценных вещей. Удивительно, но, при всем своем невежестве, он смог собрать весьма солидную коллекцию — на взгляд Татьяны, ее стоимость превышала триста тысяч долларов, и это по самым приблизительным прикидкам. Ей удалось найти еще несколько подделок, в отношении некоторых работ Татьяна не была уверена, требовалась более тщательная проверка. Тем не менее сам Гена остался доволен.

— Танечка, голуба моя, что бы я без вас делал?! — Гена с умилением смотрел на девушку. — Теперь я непременно буду консультироваться с вами перед каждой покупкой.

— Вообще-то консультации стоят денег, — ненавязчиво заметила девушка, с улыбкой глядя на раскрасневшегося Гену.

— Да какие проблемы, — отмахнулся Гена. — Устроим… Все равно я плачу оценщикам, а они вам в подметки не годятся. А сейчас, Танюша, не желаете немного перекусить?

— Да мы вроде бы только что ужинали? — усмехнулась Татьяна.

— Разве это ужин… — Гена брезгливо поморщился. — Так, червячка заморили. У меня великолепный повар, он такие деликатесы делает… А пока по бокалу вина, хорошо?

Глаза Гены блестели, на толстых губах играла улыбка.

— Хорошо, — улыбнулась Татьяна. Похоже, ее новый кавалер всерьез решил ее напоить. Что ж, подыграем ему…

Похоже, выпивку Гена держал в каждой комнате — подойдя к лоснившемуся дорогой полировкой серванту, он открыл дверцу и выудил из темных глубин два бокала и початую бутылку вина.