Любимица Лакшми

У молодого каскадера в самом деле не оказалось лишнего времени для своей невесты - все свои усилия он направил на то, чтобы усыпить бдительность злодеев, заказавших ему погубить Амриту. Меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то из их зловещей троицы прибыл в поместье в самый неподходящий момент - на его свадьбу. Он наплел кучу небылиц и Шьямалле, и ее мужу вместе с господином Раваной, и, воспользовавшись моментом хладнокровно записав при этом все телефонные разговоры с ними для полиции в качестве неопровержимого доказательства преступных умыслов своих собеседников. Инспектор Чанд похвалил его старания и сказал, что эти записи послужат неопровержимым доказательством в суде, но хорошо бы дождаться следующего неосторожного шага со стороны злоумышленников для получения законного основания на их арест. Сандип согласился с этим доводом, пообещав раздобыть новые доказательства, и потом позвонил своей матери с сестрами. Он очень хотел видеть их на церемонии своего бракосочетания с любимой девушкой, но присутствие его семьи не было безопасно в поместье Бали и делало его еще более уязвимым перед лицом преступников, злоумышляющих против Амриты. Поэтому Сандип ограничился сообщением матери о своей женитьбе по мобильному телефону и пообещал ей познакомить с его женой, когда для этого настанет подходящее время.

Покончив со всеми переговорами, Сандип вдруг вспомнил перед самым днем свадьбы, что у него нет самой главной вещи, без которой ни один индийский жених не отправится к своей невесте – брачного ожерелья мангалсутры. Это украшение он должен надеть на шею своей жене возле свадебного костра в знак их обоюдной любви, верности и вечного взаимопонимания. Мангалсутра – «нить судьбы» - окончательно соединяла молодоженов перед лицом вечности, и без нее никак нельзя было обойтись. И молодой человек заметался по деревне, не зная, что ему делать. Конечно, мангалсутрой могла служить любая заговоренная брахманом нить, декорированная черными и желтыми бисеринками, но Сандипу казалось, что ему нужно преподнести Амрите более достойное украшение в знак искренности его нежных чувств к ней. Он пробовал было расспросить няню Амриты, можно ли где-нибудь поблизости в округе купить золотое брачное ожерелье, но Уна только сокрушенно покачала головой:

– Увы, господин Кумар, в нашей местности продается только дешевая бижутерия, госпоже Амрите она не подойдет, - с сожалением произнесла она, полностью разделяя мнение жениха, что ее воспитаннице подобает носить только дорогие добротные вещи.

Ее ответ огорчил Сандипа. Он печально повесил голову, подумал минуту и затем сказал:

– В таком случае попытаюсь обратиться к богине Лакшми с просьбой помочь в этом затруднении. Ну не хочется вешать на шею любимой простую нить с бусинками.

– Да-да, это вы правильно решили, молодой господин. Вам нужно обратиться к Лакшми и она непременно вам поможет, - поддакнула ему Уна, непонятно чему обрадовавшись.

Удивившись ее твердой уверенности в благоприятном отклике со стороны Лакшми и даже некоторой настойчивости в этом вопросе, Сандип лег спать пораньше и утром, еще до рассвета он отправился в храмовую рощу к статуе богини.

Молодому каскадеру пришлось пробираться в утренних сумерках. Солнце осенней порой долго не хотело подниматься на небо, в высоких блеклых травах стрекотали осенние цикады и пронзительно кричали обезьяны, чей сон он ненароком потревожил. Один раз Сандип чуть было не сбился с пути, но быстро вернулся на верную дорогу, которую за прошедшие три месяца исходил вдоль и поперек. При усилении утреннего света он уверенно дошел до храмового навеса, в котором неясно маячило изваяние богини, положил у ее ног собранный букет астр и молитвенно сложил перед нею свои ладони.

– Приветствую тебя, великая царица божественного сердца Вишну, - прошептал Сандип. – О, благодетельная Мать, ты всегда прислушивалась к моим мольбам и не оставляла их без ответа. Ты ни разу никому не отказывала в благой просьбе. Молю тебя, пошли и на этот раз мне благоприятный случай обрести брачное ожерелье, достойное твоей служительницы Амриты. Иначе мне будет стыдно смотреть людям в глаза, а к своей жене я не осмелюсь прикоснуться поцелуем!

Молодой человек несколько раз поклонился богине, шепча благочестивую молитву, полил цветы возле навеса и собрался пуститься в обратный путь. Но тут первый луч солнца блеснул, играя своим отражением на золотистом изваянии божества и пораженный Сандип увидел, что на шее деревянной Лакшми сверкает драгоценная мангалсутра состоящая из золотой цепочки, декорированной черными и желтыми бисеринками и кулона того же металла, в центре которого испускал свои лучи голубой сапфир чистой воды.

Спойлер Мангалсутра

Молодого каскадера было трудно чем-то удивить, но этот быстрый материальный ответ на утренние его молитвы как громом поразил его.

– Как это произошло, как же?!! – бессвязно восклицал он, глядя на просимое украшение, украшающее шею богини. Затем сообразив, что своим безмерным изумлением он оскорбляет Лакшми, которая самым ценным подношением считает веру в себя, Сандип подошел к статуе, благоговейно снял ожерелье и с радостью в сердце отправился в обратный путь.

После его ухода, из-за ближайшего камня водопада вышла прятавшаяся за ним Уна и также поблагодарила Лакшми за то, что ее затея удалась. Она тоже была довольна, что приложила свою руку к благополучному соединению судеб хорошего молодого человека и своей любимой воспитанницы. Ее очень радовала предстоящая свадьба ответственного юноши и Амриты, поскольку после заключения брака злобные родственники слепой девушки утрачивали над ней право опеки и всем ее имуществом начинал распоряжаться муж. И когда Сандип стал жаловаться ей на отсутствие столь важной вещи для свадебного обряда как мангалсутра, Уна вспомнила, что перед смертью тяжело заболевшая госпожа Парвати позвала к себе Шьямаллу. Как ближайшей родственнице своей слепой внучки она поручила ей передать жениху Амриты собственное свадебное ожерелье перед свадьбой, чтобы он надел его ей на шею. Бабушка Амриты была счастлива в замужестве и верила, что фамильная драгоценность принесет счастье также ее внучке.

Уна по чистой случайности узнала об этом, поскольку в то время проходила мимо спальни старой госпожи по своим делам и слова умирающей бабушки Амриты донеслись до ее слуха. Но жадная тетка в нарушении воли покойной госпожи Парвати собиралась присвоить драгоценность, но потом забыла про него, когда в спешке покидала поместье, испуганная угрозой Сандипа взорвать его. Няня Амриты знала место, где находится тайник для семейных ценностей и теперь она благодарила милостивую богиню за то, что она все устроила таким образом, что ей, Уне, удалось вернуть заветное ожерелье законной владелице, не проявляя при этом своего явного участия.

Сандип вернулся с ожерельем в деревню, из которой ему предстояло вечером отправиться в дом невесты и жена старосты Абхая начала хлопотать вокруг него, подгоняя по его фигуре доставленную из города свадебную мужскую одежду, присланную на заказ. Молодой человек терпеливо стоял на месте, дожидаясь пока женщина со своими невестками ушьет на нем лишнюю материю не менее двух часов, но его терпение оказалось сполна вознагражденным, когда он в конце посмотрел на себя в зеркало большого трюмо. В нем отразился некий сказочный принц в шелковом красном тюрбане-дастаре с бриллиантовым аграфом с крепленным в нем павлиньим пером, парчовом пиджаке с воротником-стойкой шервани и полагающимися к нему штанами «чуридар», суживающимися в районе лодыжек. Роскошный наряд довершали туфли моджари с загнутыми носками и украшенные гладкой золотой вышивкой, которые раньше имели возможность носить только богатые аристократы. Восхищенные возгласы окружающих его женщин окончательно уверили Сандипа в том, что ему удалось принять достойный для индийского жениха облик, и он с нетерпением начал ждать свадебного вечера. Но еще больше молодой каскадер желал в душе брачной ночи с Амритой.

Время для влюбленного юноши тянулось невыносимо медленно, но вот долгожданные осенние сумерки сначала крадучись осторожной кошкой, а затем с решительной быстротой тигра начали покрывать окрестные поля и деревенские дома. Крестьяне словно в праздник Дивали (1) зажгли множество огней и с веселыми возгласами подвели к жениху Ратху, с чьей спины свисала нарядная попона. Сандип ловко взобрался на слона, и длинная свадебная процессия направилась в поместье Бали, по пути оглашая окрестности радостными песнями и звуками плясок.

Сандипу с высоты слоновьей спины казалось, что его несет к заветному дому длинная человеческая река, освещенная множеством огней. Ему с непривычки пришлось применить всю свою природную ловкость, чтобы удержаться на слоне, - складки слоновьей кожи при ходьбе собирались и разглаживались, и юношу кидало из стороны в сторону, словно он находился на корабле в шторм. И при этом Ратху не бежал, а ступал плавно и величаво, как будто это он был гордым женихом, спешащим к счастливой невесте.