Любимица Лакшми

На этом неприятные разговоры для молодого человека в тот день еще не закончились. Шьямалла поспешно уехала из поместья еще до возвращения Амриты из святилища Лакшми, но когда Амрита вернулась домой, ликующая от радости прислуга сообщила ей, что ее муж отказал ее родственнице от дома. Девушку, в отличие от слуг, очень расстроило изгнание тетки. Она поверить не могла, что муж, ее ласковый и добрый Сандип, способен на такую жестокость и откровенное непочтение к старшим родственникам.

– Сандип, как ты мог?! Ты почему выгнал из дома тетушку? – растерянно спросила она мужа. Их разговор проходил на большом балконе второго этажа центральной части дома. Первый день зимы принес ощутимый холод, но Амрита не замечала его, вся в расстроенных чувствах, как поступком мужа, так и размолвкой с ним.

– Амрита, душа моя, почему тебя огорчает то, что я выгнал вон твою злую тетку? – с недоумением спросил Сандип. – Вспомни, как часто она обижала тебя и преданных тебе слуг.

– Дорогой, я знаю, что у тетушки очень сложный характер. Но она моя единственная родственница, которая осталась, и мне хочется поддерживать с нею отношения, - попыталась объяснить мужу девушка. – После смерти она и дядюшка Раджан взяли на себя нелегкое дело опеки надо мною, и я благодарна им за это так, что легко прощаю им неприятные стороны их характера. Давай свяжемся с нею, ты попросишь у тетушки прощения, и мы заживем вместе дружной семьей.

Сандип тяжело вздохнул. Он хотел было избежать объяснения, что собою на самом деле представляет супруга дядюшки Раджана, не желая смущать ясную душу Амриты рассказами об их злодействах, но стало очевидно, что этого разъяснения нельзя избежать. В противном случае у его любимой сложится превратное, неблагоприятное впечатление о нем самом.

– Дорогая, сводный брат твоей матери и его жена не только не желают тебе добра, а наоборот – они хотят сжить тебя со света, чтобы завладеть тем, что досталось тебе в наследство от отца. Помнишь, как часто они настаивали на том, чтобы ты подписала доверенность на их имя на поместье. Это неспроста – ведь за продажу твоего родового владения они могут получить много денег, - прямо сказал Сандип жене.

– Сандип, этого не может быть. Ты плохо знаешь моего дядю и его жену, - взволнованно всплеснула руками Амрита, всем своим существом отрицая обвинение, выдвинутое мужем против ее родственников.

– Злодеи прямо предлагали мне убить тебя за большое денежное вознаграждение, - ответил на эти слова молодой актер и дал ей послушать отрывок своего разговора со Шьямаллой, записанный на мобильный телефон. Он выбрал наиболее мягкий вариант зловещих откровений алчной Шьямаллы, жаждущей смерти племянницы, но все равно Амрита была шокирована словами тетки. Она даже предположить не могла, что кто-то хочет ее безвременной кончины. Девушка инстинктивно прижала руки к своим незрячим глазам и заплакала, словно надеясь слезами смыть свое горе. Слезы текли по ее изящному лицу, словно утренняя роса по розовому лепестку лотоса, делая его еще более прелестным. Сандипа до глубины души тронули ее переживания, и он бережно взял ее правую руку и нежно поцеловал ее, стараясь утешить.

– Душа моя, не плачь, эти мерзкие люди не стоят твоих слез! – воскликнул молодой человек. – Обещаю тебе, я всегда буду оберегать тебя и никому не позволю причинить тебе зло!

– Ах, Сандип, у меня пропало желание жить после того как я узнала правду о тете и дяде, - всхлипнула Амрита. – Я видела в них своих вторых родителей, и такая открывшаяся жестокая правда безмерно угнетает и подавляет меня.

– Живи ради меня, любовь моя, - взволнованно попросил плачущую жену молодой каскадер, пожирая своим пылким взглядом. – Одна твоя лучезарная улыбка способна прогнать самую черную ночь моей души, для меня ты главное мое достояние, сокровище, подаренное мне судьбой и я не задумываясь, отдам за тебя свою жизнь, лишь бы тебя не коснулась беда. Знаю наверняка, что не перенесу утрату, если ты покинешь меня!

Заметив, что Амрита дрожит от холода в своем шелковом платье, Сандип сорвал с себя осеннюю куртку и укрыл ею жену. Тепло куртки, жар любящих слов мужа согрели Амриту. Ее онемевшее от страдания сердце оттаяло от его горячей безмерной любви, и она почти забыла ту боль, которую ей причинило разоблачение недобрых замыслов ее корыстолюбивых родственников. Уголки ее красиво очерченных губ сначала дрогнули в несмелом желании улыбнуться, затем на них снова появилась светлая улыбка, когда она поняла, что муж по-прежнему является невидимым солнцем ее жизни, погруженной в бесконечный мрак.

Сандип с облегчением вздохнул – ему удалось вытащить любимую жену из пучины горя и отчаяния, вызванных сознанием пороков близких ей людей. Теперь главной задачей для него снова стала ее безопасность. Молодой человек был уверен, что в поместье Амрите уже больше ничего не угрожает. Преступники при всей своей беспощадности не осмеливались открыто проявить себя, и слуги Шьямаллы уехали вместе с нею. Ему оставалось только следить – не появились ли в окрестностях поместья новые люди, которые могли быть потенциальными наемниками господина Раваны и ждать известий от инспектора Чанда, который со своей стороны пообещал сделать все, чтобы обезвредить криминальную банду, чьи действия несли угрозу жизни Амриты.

» Глава 13

Господин Равана стоял на террасе пентхауса принадлежащего ему небоскреба и с удовлетворением смотрел на лежащий перед ним шумный столичный мегаполис. На этой головокружительной высоте он с самого начала оборудовал себе рабочий кабинет и давно надменно взирал сверху вниз на копошащийся под его ногами людской муравейник. Современные здания делового центра Дели – Раджив-Чоука - стройными громадами высились на берегу реки Джамна, а крошечные островки тихих парков совершенно терялись в их массе и тонули в их кипучей энергии. Равана ощущал себя тайным королем этого мира, гигантским спрутом, чьи мощные щупальца могли дотянуться до любого жителя индийской столицы. Будучи главой преступного мира, босс делийских преступников, тем не менее, любил носить маску респектабельного бизнесмена, тратящего крохи на благотворительность со своего барского стола. Его втайне забавляло, когда чиновники и купленные им за повышенный гонорар журналисты начинали его прославлять за проявленную щедрость, ведь на самом деле он был полной противоположностью воображаемого филантропа, которого восхвалял их язык.

Равана давно потерял счет своим сверхприбылям, которые он получал с торговли наркотиками, оружием и запрещенным алкоголем. Солидный доход ему приносили азартные игры многочисленных казино и секс-индустрия. Но ему все равно было недостаточно получаемых денег. Равана считал, - стоит ему остановиться, и золотой водопад его огромного богатства скоро начнет иссякать. И потому он стремился к еще большему наполнению своего бездонного замшевого кошелька, не сокращая, а расширяя сферу своей преступной деятельности. Недавно ему удалось получить чрезвычайно выгодный контракт на поставку стройматериалов, запугав своего конкурента, который честно выиграл конкурс, устроенный федеральными властями. Достаточно было припугнуть соперника угрозами лишить жизни его жену и их детей, и он сразу отступил в сторону, отказавшись от многообещающего предприятия, выгодного всем его участникам.

Все удавалось Раване: его холодный мозг работал как тщательно отлаженные швейцарские часы, ища и находя наилучшие варианты для решения проблем с законом. Его авторитет давно признали преступные кланы других индийских штатов и азиатских стран, его удачливость вошла в поговорку. Равана почти никогда не допускал промахов. Только одно дело как неустранимая заноза застряло в его самолюбии – то, что одна деревенская девица, которую он запомнил десятилетней пигалицей, никак не хотела умирать, несмотря на то, что его приспешники устроили на нее охоту шесть лет назад. А ведь те жертвы, которых он приговаривал к смерти, не протягивали и месяца. Губы Раваны недовольно дрогнули. Наемник Сандип обещал устранить девчонку к зиме. Зима уже наступила, а известий о том, что Амрита Бали отправилась в мир иной, как не было, так и нет. Неужели снова осечка? И Равана решил призвать к ответу дядюшку этой девицы, который курировал и без особого толка эту операцию с самого зарождения их совместного плана. Ветерок ясного декабрьского дня не холодил, а скорее бодрил, призывая его развить бурную кипучую деятельность и поставить, наконец, последнюю точку в затянувшемся на шесть лет деле.