Любовь холоднее смерти

Лида в последний раз взглянула на смазливое асимметричное лицо, которым были облеплены все рекламные тумбы, перешла дорогу, остановилась возле гранитного парапета, облокотилась, взглянула вниз. Там, среди пятен бензина и масла, качался белый потрепанный катер, на ступенях, спускающихся к воде, шуршали пустые пакетики от чипсов, и ветер гулко гонял от стены к стене жестянку из-под пива. Неожиданно ей захотелось спуститься туда, сойти по гранитным ступеням, вплоть до кромки зеленой воды, а потом двинуться дальше – ниже, ниже, пока голова не скроется под водой, пока…

– Добрый день!

Она узнала этот голос прежде, чем обернулась. Но заставила себя не двигаться. Что-то подсказало ей, что она безотчетно ждала этого оклика, ждала с того самого момента, как этот голос попрощался с ней. Попрощался этой ночью.

– Что ты здесь делаешь? – холодно ответила она, демонстративно продолжая глядеть в густую, вязкую толщу воды.

Рядом на парапет легла длиннопалая, узловатая рука. Потянулся табачный дым – сперва в ее сторону, потом – в другую. Сегодня ветер все время менял направление, будто никак не мог определиться – принадлежит он еще осени или уже зиме.

– Я следил за тобой, – признался Сергей, поворачиваясь к реке спиной и легко усаживаясь на высокий парапет. – С твоего первого шага, когда ты вышла в сквер.

– За этим ты меня и провожал? Чтобы узнать, где я теперь живу?

– Ну конечно. – Он перехватил сигарету другой рукой, коротко подул в озябшую ладонь. – Я спрашивал у Светки твой адрес, но она не сказала.

Лида хотела ответить, что ее подруга правильно поступила, но вдруг сообразила, что та до сих пор не знала ее адреса. Ни адреса, ни телефона – Лида попросту не успела ничего ей сообщить, слишком внезапно они с Алешей переехали, слишком многое случилось с тех пор.

– Собственно говоря, – небрежно продолжал Сергей, поудобнее устраиваясь на бортике, – я думал, что ты меня обманула.

– Как это?

– Ну, попросила остановить машину не у того дома, где живешь. Знаешь, как поступают в таких случаях девушки?

Лида не выдержала и рассмеялась. Она понимала, что смех получился злой, но ничего не смогла с собой поделать:

– Это ты, должно быть, знаешь! Видимо, тебя часто динамили!

Сергей поддержал ее веселье. Ей даже показалось, что парень вовсе не обиделся. Он сидел, хитро улыбаясь, попыхивая сигаретой, и казался вполне умиротворенным.

– Еще как динамили, – признался он, выбрасывая окурок в воду. – Но ты оказалась не из таких. Собственно говоря, я заранее знал, что ты не такая.

На этот раз Лида смолчала. Любая фраза, хоть сколько-нибудь похожая на комплимент, смущала ее, особенно когда ее произносил Сергей. Его шрам слишком бросался в глаза, а он умудрялся поворачиваться к ней именно изуродованной стороной лица. «Как будто все время напоминает, что я ему что-то должна», – опасливо подумала девушка.

– Мне показалось, что ты вышла как раз у своего дома, – продолжал он, косо посматривая на нее. – Проверять, конечно, не стал. Честно говоря, страшно хотелось спать, и я через пятнадцать минут уже лежал в постели. Как это ты умудрилась снять комнату рядом с нами?

– Будь уверен – это случайность.

– Случайностей не бывает.

Лида возмутилась – ей почудился в его тоне некий намек.

– Неужели ты думаешь, что мне очень хотелось оказаться к вам поближе? Как-то обходилась прежде без таких соседей, обойдусь и дальше.

Он поднял руки:

– Пас, пас! Без Светки ты точно обойдешься. Кстати, можешь сказать честно – почему до сих пор не послала ее к черту? Со мной ты церемонилась куда меньше.

Лида снова проглотила ответ, который так и вертелся у нее на языке. Она могла бы сказать, что Света, при всех своих недостатках, никогда не унижала и не оскорбляла ее. Что если она и бывала порой бесцеремонна, то это происходило от избалованности, и все можно было понять. Понять и простить.

«Но Светка не выворачивала мне руки, не говорила гадостей, пользуясь тем, что меня некому защитить. Этого еще не хватало!»

Сергей молча ждал ответа. А может, и вовсе ничего не ждал – просто разглядывал по-воскресному пустую проезжую часть и безнадежно устаревшие афиши, рекламирующие модную финскую рок-группу.

И вдруг на нее накатило странное, до сих пор еще неизведанное чувство. Лида так остро ощутила свое одиночество, что едва не вскрикнула. Четыре года назад она могла бы с гордостью дать отпор любому ухажеру, который возомнит, что она доступна… Тогда у нее был Алеша. Два года назад, когда она была твердо уверена в том, что считается замужней женщиной, она бы даже слушать не стала никаких намеков. Три дня назад… Она бы просто ничего не услышала.

Все это время, даже когда мужа не было рядом, она чувствовала его незримое присутствие. Он где-то был, он существовал, думал о ней и беспокоился. И если кто-то (а такое случалось) пытался отнестись к ней ласковее обычного, Лида всегда могла сказать: «Я замужем, это не по моему адресу». Но… Что она могла сказать сейчас? В ее жизни образовалась зияющая дыра, которую она пока не могла заполнить. И Лида промолчала.

– Светка вообще-то неплохая, – сказал Сергей, извлекая из сумки жестяную банку. – Не хочешь? А, я забыл, ты не куришь и не пьешь. Но она… Как бы тебе сказать? Эгоистка.

– Вот спасибо, сообщил. А то я сама не поняла!

– Конечно, поняла. Потому я и удивляюсь – как это ты меня раскусила за пару часов, а ее терпишь несколько лет?

– Она моя подруга, – сухо ответила Лида. – Я вообще не знаю, почему до сих пор с тобой разговариваю… Но раз уж так получилось, я тебе кое-что скажу. Когда-то она призналась мне, что одна я люблю ее просто так. Понимаешь? Просто так, ничего не ожидая взамен. Вот поэтому я до сих пор не послала ее к черту.

Ее слова, казалось бы, такие простые, произвели неожиданный эффект. Сергей, с упоением поглощавший алкогольный коктейль (девушка уже ощутила его резкий химический запах), вдруг отнял банку от губ и резко повернулся. На его лице застыла странная маска – невероятная смесь страдания и недоверия.

– Что? Что она тебе сказала?

– То, что слышал.

– Быть не может!

– Почему?

Он поморщился, поднял страдальческий взгляд на затуманенное небо.

– Она врет. Просто пытается вызвать к себе жалость. Ее все любят. Ее всегда любили больше, чем меня. Ей можно было все, что угодно. Мне – ничего.

– Я слышала кое-что другое, – сдержанно ответила Лида.

– От нее? Да она же врет, клянусь тебе! Она всегда умела подлизаться, играла такую милую доченьку, которая никому не доставляет огорчений. А я… Я был изгоем.

Лида давно замерзла. Было самое время попрощаться, упрекнуть назадачливого ухажера за навязчивость и уйти. Но что-то мешало ей это сделать. Может быть, шрам на его щеке?

«Я как будто расписалась на нем и, что бы теперь ни случилось, останусь ответственной за это».

– Меня ничуть не волнуют ваши семейные дела, – проговорила она наконец. – И мне пора домой.

– Ничуть не волнуют? Не думаю.

– Как?

– Вчера ты изо всех сил старалась меня разговорить. Почему? Потому что я тебя не интересовал?