Любовь и книги

После того как Нора отправила ему аннотации по семидесяти пяти книгам, Брукс прицепился к ней, словно репей. Он заставлял ее заниматься самой черной работой, потому что у него, видите ли, нет помощницы. Он даже потребовал, чтобы они ежедневно созванивались в твердо оговоренное время.

– Вы же можете сделать это за полминуты в Excel, – упиралась Нора.

– Да не разбираюсь я в этом вашем Excel.

Нора устроила ему маленькую лекцию, как пользоваться Excel. Это ему за то, что в прошлый раз пытался объяснить ей, что такое хештег.

Хотя Нора по видеосвязи продемонстрировала Бруксу, как за пару секунд в Excel превратить строчные буквы в заглавные, Брукс остался непробиваем. Строчные, прописные – у него мозг, что ли, минускульный? [28] Увидев ее «рабочий стол», он заявил, что он сильно замусорен. И пятнадцать минут объяснял, как его почистить.

Нора уже впилась ногтями себе в руку, только бы не разораться от бешенства. Пришлось пообещать, что почистит свой «рабочий стол», чтобы отвалил.

28

Минускул, минускульное письмо (от лат. Minusculus – «маленький») – алфавитное письмо, состоящее из строчных букв.

Через минуту телефон снова зазвонил. Сначала Нора не хотела снимать, думая, что это опять «неизвестный» абонент со своими разглагольствованиями.

– Привет, Нора. – Это была секретарша Сара. – Тут к тебе пришел Эндрю Сантос.

– То есть… он прямо тут? – Черт, он мог просто прислать эсэмэску, а не отсвечивать в издательстве.

– Да, только на него нет пропуска.

– Ммм, сейчас я подойду, спасибо.

Нора поспешила на ресепшен. Завернув за угол, она услышала голос Эндрю:

– …Только представьте, как приятно будет публике, если вы выставите тут мой портрет и мои «Лидерские замашки».

Нора ускорила шаг. Эндрю лег грудью на стойку, развлекая (как он считал) Сару. Бедная девушка кивала, не зная, как отвязаться от него.

– О, Нора! – воскликнул он, обернувшись.

– Привет, – сказала Нора. Не выговаривать же ему при Саре… – Значит, вы пришли.

– Ну да, – сказал он. – Оказывается, на меня нужен пропуск. – Тоже мне, секрет Полишинеля.

– Ну да, только вам его никто не выписывал. – Он так искренне удивлялся, что вся злость прошла. Вот же человек – веселый, необидчивый, живет себе и в ус не дует.

– Что ж, полезный опыт для всех нас, – заявил Эндрю.

– Только для вас.

Эндрю сощурился, изображая обиду. Нора не выдержала и прыснула.

– Итак, ланч? – Глаза его смеялись. Он жестом указал в сторону лифтов.

– Само собой.

– Прости, – шепнула Нора Саре, и та добродушно отмахнулась. Приехал лифт.

– Эндрю?

Нора обернулась. Из лифта вышла Рита, увидела Эндрю, а следом за ним и Сару. Получите двойной сюрприз по цене одного.

– Рита! – воскликнул Эндрю, придерживая дверь лифта. – Как дела?

– Хорошо, а ты как?

– Просто отлично. Вот, решил угостить Нору ланчем в знак благодарности за ее помощь на конференции. Нора? – позвал он.

Нора пыталась представить сейчас эмоции Риты. Наверное, прежде всего – смятение. Нет никакой нужды угощать ланчем помреда, который всего-то занимался на конференции продажей книг. Нора, смущенно улыбнувшись, зашла в лифт, и тут, наверное, Рита подумала, что ее помред пытается заполучить подпись на договоре. Обычно им вменяется звонить авторам, слать электронные письма или искусно обставлять их встречу с командой. Но, в конце концов, другая инициатива тоже приветствуется.

– Приятного вам аппетита. – Рита понимающе улыбнулась.

– Спасибо. – Эндрю убрал руку, и двери лифта сомкнулись. – Она что, знала, что мы отправляемся на ланч? – спросил он, поворачиваясь к Норе.

– Нет, а что? – Не объяснять же, что Рита очень кстати увидела их вместе. Это нужно для Нориной карьеры. – Ну, и куда отправимся?

– Тут есть один японский ресторанчик, интересно будет попробовать их онигири [29] .

– Это который на улице Кирни?

29

Онигири – японское блюдо из риса, слепленное в виде треугольника или шара, внутри может быть начинка (рыба, мясо, овощи, соленые сливы и др.), обычно заворачивается в лист сушеных водорослей нори.

– Ну да.

– А я там была. Хорошее местечко. – В лифте они ехали только вдвоем, и Нора опустила взгляд на свои балетки. После конференции все изменилось. Нора хотела бы разобраться в этом. А может, и наоборот.

Она перевела взгляд на его коричневые «оксфорды» [30] , а потом и на него самого. Ему идет эта синяя клетчатая рубашка с закатанными рукавами – он определенно любил закатывать рукава. Его руки… Нора не успела ничего подумать про его руки, потому что звякнул звоночек – они приехали.

30

Оксфорды – классическая модель мужских полуботинок.

На улице было еще ничего – Нора просто смотрела перед собой. Но в ресторане они совсем близко стояли в тесной очереди, а столик оказался таким маленьким, что их колени почти соприкасались.

В ожидании заказа Эндрю спросил:

– Мне что, не стоило приходить в офис?

Нора отпила воды из пластикового стаканчика, пытаясь подобрать правильные слова.

– Когда в издательство приходят авторы, это целая морока. Мы ведем себя по-другому и по-другому одеваемся. Мало кто любит этот геморрой.

– Но не стоит это делать ради меня, я ведь клевый автор, – сказал Эндрю с невинным лицом. Да, он забавный.

– Ах, Эндрю… – снисходительно заметила Нора. – То, что вы говорили Саре, она слышала уже тысячу раз.

– Как это? – Он откинулся на стул, немного задетый за живое. – Это же просто треп.

Нора покачала головой:

– Вы уж простите, но шуточки ваши – заплесневелые. И про книгу, и про портрет. Авторы либо напускают на себя самодовольство, либо пренебрежение к собственной персоне. Каждый заводит одну и ту же шарманку, и Сара от этого уже устала.

Эндрю умолк, переваривая свой собственный юмор, а потом расплел ноги и поднялся, чтобы забрать заказ.

– Знаете что, когда я стану великим комедиантом, ни за что не позову вас на свой концерт, – сказал он и ушел.

– Ну и слава богу! – бросила она ему вслед. Пока Эндрю пробирался к стойке, Нора подумала, что все же только лучшие авторы позволяют себе шутить на ресепшене.

Эндрю вернулся с двумя бумажными тарелками и, поставив их, неловко втиснулся за маленький столик. Подвинув к себе тарелку, Нора вернулась к теме Parsons.