Любовь и книги
Шрифт:
– На следующей неделе обязательно пообедаем, – словно подхватила ее мысли Бет. – Я угощаю.
Нора радостно выдохнула:
– Было бы замечательно.
– Держи меня в курсе.
И она схватила Бет в охапку. Сумки снова ударили по бокам, и одна даже задела руку Бет, но никто из них не обращал на это внимания. Высвободившись из объятий, Нора взглянула на подругу.
– Ну, до следующей недели. – Эти слова звучали почти как клятва.
– Ага, – кивнула Бет. – Помахав на прощание, она двинулась к самой дальней двери, а Нора отправилась в другую сторону.
Со своей стороны платформы Нора поискала на табло время прибытия
Поезд плавно сдвинулся с места. Нора крепко держалась за поручень, пытаясь облечь в мысли свой мгновенный порыв. Надо бы написать Эндрю и предупредить его, но если он не дома, то она только опозорится. Лучше прийти так. Если его нет, она просто поедет домой и закажет с Элли еду из индийского ресторанчика.
48
Ист-Бэй – восточный регион в области залива Сан-Франциско.
Когда объявили остановку «16-я улица», Нора протиснулась на выход. Потом эскалатор медленно вез ее наверх, и сумки уже казались неимоверно тяжелыми. Нора все время думала о своей дурацкой идее нагрянуть к Эндрю.
Пройдя несколько домов, она завернула за угол. Там, скрытый среди деревьев, стоял синий дом. Подойдя к подъезду, она задержала дыхание и нажала на домофоне букву Z.
Несколько секунд тревожного ожидания, и дверь, издав металлический звяк, открылась.
Нора быстро схватилась за ручку, словно боясь, что Эндрю передумает. Держа по сумке в каждой руке, она подошла к дверям квартиры и громко три раза постучала.
Долго ждать не пришлось. Открыв дверь, Эндрю даже не удивился.
– Я так и знал, что это ты, – не без прежнего нахальства заявил он.
– Я что, у тебя единственный друг? – Трудно отшучиваться, когда руки оттягивают две тяжеленные сумки.
– Ты – единственный человек, который любит приходить ко мне без предупреждения.
– Но не так уж и часто.
Отойдя в сторону, он жестом предложил ей войти.
– Все хорошо. Я люблю спонтанных людей.
Оставив сумки возле дверей, Нора прошла к диванчику, а Эндрю присел за рабочий стол. Судя по включенному ноутбуку, она прервала его работу над рукописью. Захлопнув его, он развернулся к Норе.
– Итак, – сказал он.
– Сегодня у меня был последний рабочий день в Parsons.
– И как ощущения?
– Немного непривычно, но мне нравится.
– Это хорошо, – кивнул он. Нора молчала, ожидая продолжения, и Эндрю сказал: – Ты ушла, я ушел. Мы оба помахали Parsons ручкой и теперь свободны.
– Ага, только роялти тебе будут платить пожизненно, – напомнила она.
– Ты что, так и будешь подкалывать меня с этими роялти?
Сердце ее возрадовалось: Эндрю говорил про них обоих в будущем времени.
– Есть вещи, которые не меняются.
Эндрю задумчиво уставился на нее.
– Я тут подумал, – задиристо сказал он, – что ты меня вообще-то передразниваешь.
– Ммм?
– У меня был гарантированный контракт. Но я предпочел неопределенность в поисках чего-то лучшего. – Он хитро сощурился. – А потом раз, и ты делаешь
то же самое.– Я, по-твоему, что, обезьянка? – отшутилась Нора.
– Нет, я просто тобой горжусь.
Нора опустила голову, опять смущенная его искренностью.
– Спасибо. Я тоже тобой горжусь. – Нора подняла на него глаза. Эндрю смотрел на нее, не отрываясь, и сердце ее затрепетало.
– И как собираешься отмечать свое освобождение? – поинтересовался он.
– Пойду домой и закажу еду из индийского ресторанчика. По крайней мере, я так надеюсь, – прибавила она сама для себя. Она пришла сюда без какого-либо плана, а сейчас, кажется, определилась.
Когда она встала, Эндрю заметил:
– Можно и сюда заказать.
Нора замотала головой и пошла к дверям. Расправила ручки сумок, а потом спросила:
– А пришлешь мне свою книгу? Когда она, кстати, должна выйти?
Покидая Parsons, она забрала все книги, которыми дорожила. Книгу Бонни Джексон – с первой благодарностью, и книгу Даны Гарнетт, ее любимого автора, с которым было так приятно работать. Эндрю стал самой важной вехой ее пребывания в Parsons, тогда как его книги пока не существовало в природе. Кстати, об украденных книгах. Под какую категорию подходит Нора – злостного преступника, собирающего сувениры с места преступления, или ребенка, не желающего расставаться с любимой игрушкой?
Эндрю удивленно смотрел на Нору, явно польщенный таким вопросом.
– Конечно, пришлю.
Нора повесила через плечо одну сумку, а потом вторую.
– Ну, тогда, может быть… – Стоит ли так испытывать судьбу, но Нора все равно сказала: – Когда выйдет твоя книга, может быть, отметим это вместе. – Нора надеялась, что к тому времени уже разберется со своей жизнью или, по крайней мере, приведет мысли в порядок. Эндрю не заслужил такую Нору – с примесью шизофренического тумана, чувства должны быть чистыми. Ей так хотелось предстать перед ним счастливой, незамутненной. Не появляться больше на его пороге по собственной прихоти и не увиливать от его искренности. Пусть он узнает другую, настоящую Нору.
Кажется, он даже все понял.
– Заметано.
– И знаешь что… – Нора порылась в сумке и вытащила наугад открытку, это оказалась поздравительная открытка от Parsons. Отодвинув бумаги на его столе, она положила туда открытку. – Так когда выходит твоя книга?
– Ммм… – Он смущенно рассмеялся, причесав пятерней волосы. – Мы еще в процессе переговоров… Но, насколько я понимаю – в начале следующего августа.
Сняв с ручки колпачок, Нора написала на обороте открытки печатными буками: «Забронируй какой-то день в августе».
– Это чтобы я больше не застала тебя врасплох. – Она вручила ему открытку. Эндрю прочитал напоминание: брови его изогнулись, губы тронула легкая улыбка. Нора вдруг забеспокоилась:
– Что? Круто или глупо?
– Ты так говоришь, будто одно исключает другое.
Он прошел на кухню, прижал открытку к холодильнику магнитиком и вернулся в гостиную. Нора не знала, как сократить выросшую между ними пропасть. Ей многое хотелось сказать ему, нужно было лишь правильно подобрать слова.
– Я просто… хочу извиниться за историю с Parsons и Weber. И за все эти карьерные заморочки. В последнее время я жила в разладе с самой собой, мне было трудно определиться. Мне казалось, что легче воспринимать тебя как автора, притворившись, будто между нами ничего нет. Но это было ложью с самого начала.