Любовь на грани смерти

— Почему не при включении двигателя?

— Может и при включении, — пожимает плечами Стас. — Но все знают, что за рулём водитель. Мог завести машину, пока тебя не было в салоне. А при выезде из ворот — идеально. Минимум случайных жертв, максимум уверенности, что ты будешь в машине.

— Ты куда целое утро смотрел? Лене под юбку? — не сдержался Бесов и добавил парочку крепких ругательств. — Лучше бы под машину лишний раз заглянул!

— Заглядывал. Не было. Сидите тихо. Я сниму, — пообещал накосячивший Горыныч.

— Сначала Лиза покинет машину, — твёрдо произнёс сидящий рядом со мной мужчина.

— Нет, — отрицательно покачал головой Стас. — Может сработать на изменение веса. Она не успеет добежать до безопасного расстояния.

— А может сработать пока ты будешь снимать, — не согласился Леон. — Риск в любом случае. Лиза, аккуратно выходи.

— Только с вами, — упёрлась я.

— Леон, может замкнуть, — снова предупредил Стас. — Подумайте ещё несколько минут, пока ребята несут инструменты.

Наши взгляды встретились. Бесов протянул руку, чтобы подтолкнуть меня ближе к дверце. Я положила поверх его свою ладонь и переплела свои пальцы с его.

— Лиза, это приказ, — твёрдо повторил мужчина.

Мы не отрываясь смотрели друг на друга. Не знаю, о чём думал он, но перед моими глазами не начали мелькать кадры всей прожитой жизни. С ней я уже успела попрощаться два месяца назад, когда меня едва не расстреляли у подъезда. А вот с ним… С мужчиной, который ворвался в мою жизнь, как и в моё тело — самым настоящим смерчем.

Не предупредив. Не спросив разрешения. Не ожидая взаимности.

Мужчина, прикосновения которого обещают лишь боль. Который живёт лишь по одному ему известным законам. И от которого, я знаю это точно, нужно бежать. Прямо сейчас.

Не за мной идёт смерть. За ним. С самого первого дня его появления на свет. И он охотно делится ею со всеми окружающими.

Но этот мужчина закрывал меня своей спиной. Держал на руках, укачивая, словно маленькую. И называл своей.

И что-то ещё, что я так и не смогла узнать.

Я не думаю о любви. Не ищу её в эти последние минуты. Но мне не страшно рядом с ним.

Перевожу взгляд в окно. Смотрю на ступени дома. Я буду стоять там, а он останется здесь. Но там мне будет гораздо страшнее. Я уже чувствую неприятную сырую липкость заползающего в меня страха.

— Слишком много приказов, Леон, — наконец произнесла я, вновь возвращаясь взглядом к его глазам. — Я ещё ваш последний не исполнила.

— Какой? — нахмурился он.

На несколько минут мы отвлекаемся. Стасу принесли инструменты. Он аккуратно прикрыл открытую дверцу со стороны Леона. Не захлопнул, чтобы не создавать вибрации.

— Никаких лишних движений, — предупредил нас и полез под машину. Стоящий рядом охранник медленно ушёл. Как можно дальше.

Мы остались наедине в закрытом пространстве. Замерли.

Скользим. Вместе. По тонкой и хрупкой грани смерти.

Все мечтают о взаимной любви. Этот мужчина в неё не верит. А я? Я никогда её не знала.

Лишь смерть дышит на нас двоих. Горячо так дышит. Жарко. До бешеного пульса в моём сердце. Превращая в кипяток текущую по венам кровь, наполняя её страстью.

Говорят, что всё самое острое и безумное — только в любви. Неправда! Всё самое острое и безумное вы узнаете лишь на грани смерти. Она подарит вам не ложную надежду, она подарит вам вечность.

Любовь разделит, разобьёт, разрежет, наполнит мучениями и страданиями. Любовь сделает вас одинокими.

А смерть объединит. Её узы — неразрывные, её обещания — самые верные, её чувства — самые прочные, её любовь…

Вы сами уже всё поняли.

Её любовь — самая вечная.

О ней не кричат на каждом углу, даже шёпотом не произносят. Вслух не говорят. Только глазами, прикосновениями, сорванным дыханием. Такая она непонятная, непонятая и совсем не долгожданная. Неидеальная, ненежная, неформатная.

Непрошенная. Явившаяся без приглашения. Зло усевшаяся в самом углу.

Но сегодня у неё праздник. Торжественный выход. Сегодня она не просто между нами. Сегодня она на грани.

Мы оба на грани.

На одной хрупкой грани любви и смерти.

Только любовь — для двоих. Возможно и для троих. Если потесниться. Любовь всеобъемлющая. У неё на всех хватит места.

А на грани места нет. Лишь для одного. И тот скоро упадёт.

Вместе со мной.

Там, где нет места для двоих — он будет держать меня на руках.

То ли на грани любви, то ли на грани смерти.

На грани вечности.

Глава 31. На грани смерти

— Какой приказ? — значительно мягче повторил Леон.

— Вы сказали поцеловать вас там. Не через брюки. Я никого там не целовала. Хочу попробовать. С вами.

Он смеётся. Теперь в его глазах расплескалась зелень. Успокаивающая, обволакивающая, обещающая покой.

— Лиза, не нужно сейчас. Мы сегодня не умрём. Я тебе обещаю.

— Как раз сейчас и нужно, — не соглашаюсь я. — Сейчас я смелая. А вы будете сильнее.

Не стала ждать его ответа. Сама потянулась к твёрдым губам. Прижалась к ним в жадном поцелуе. Он ответил. Надавил, проникая своим языком в мой рот. Я тут же обхватила его своим, играясь с ним, лаская, посасывая. Вскоре мужчина перехватил инициативу, тараня мой рот своим языком. Даже здесь не дал мне возможности руководить.

Ничего. Я ещё возьму своё.

Стала медленно опускаться губами по его подбородку, расстёгивая пальцами пуговицы рубашки. Дойдя до края ремня, вытащила её из брюк. Последовала губами за собственными пальцами. Шрамы, которые когда-то меня так испугали, теперь чувствовались лишь шероховатыми неровностями на кончике моего языка.

Не удержалась от вопроса. Тем более, что его глаза внимательно следили за тем, что отражалось на моём лице.

— Откуда они? Это вас так отец воспитывал? Или появились в клубе? Стас рассказал о том, что в Америке вы ходили в закрытый клуб.

— Они появились в школе. В первом классе. Во время войны. Наш военный отряд напал на русскую базу. Произошло сражение. Отряду пришлось отступить, но с собой они прихватили пленных, которых позже убили. Убивали долго, после пыток. Когда пришёл спасательный отряд шурави (так афганцы называли не только советских солдат, но и всех других приезжающих в страну из Советского Союза (прим. автора)) спасать уже было некого. С воздуха отряд поддерживали вертушки. Едва советский отряд отошёл на безопасное расстояние, с вертушек стали палить свинцовым дождём. Мы — дети и женщины укрылись в небольшой школе. Обычно советские солдаты не трогали никого, кроме военных. Но в тот день палили без разбора, затем сбросили бомбы. Я выжил лишь потому, что меня завалило телами остальных. Затем отец Стаса ещё месяц доставал из меня осколки, — спокойно ответил мужчина.