Любовь на грани смерти

Протараторив весь рекламный буклет, Каролина потянулась руками к брюкам мужчины. Тот поспешно отступил назад.

— Если ртом хорошо, так и быть, пятёрку накину, — продолжил обещать моей спине Стас. Судя по тому, что упёрлось в мою поясницу, реклама модели его очень заинтересовала.

— Каролина, одевайся и уходи, — приказал Леон.

— Я и в попу могу дать, — озвучила последний козырь Каролина. — Влад сказал, что это у вас строго запрещено. Но ведь никто не узнает.

— Это правда? — пользуясь возможностью, решила уточнить я. Не лишне самой знать на что там Леона после клубнички может потянуть.

— Правда, — вздохнув, подтвердил Стас. — Секс допускается в разных позах, с оральными ласками обоих партнёров. Можно использовать презервативы и другие средства предохранения. Но анальный строго запрещён, как мастурбация, однополые отношения, групповой секс и так далее. Но у нас есть такое выражение: «Грех, совершённый втайне, лучше намаза, совершённого на людях». За свою попу можешь не переживать, Леон не занимается анальным сексом. А вот мне Каролина нравится всё больше и больше. Ещё пятёрку накину. Брысь в спальню! Не хватало ещё с Леоном из-за тебя здесь объясняться!

Едва я открыла двери, как услышала, что Стас громко постучал в кабинет. Дальше слушать не стала. Поспешно залезла в постель и накрылась одеялом.

Бесов пришёл буквально через две минуты. Что-то зло пробормотал себе под нос. Не по-русски.

— Что-то случилось, Леон? — тихо спросила я.

— Каролина стриптиз устроила!

— А ты что?

— Хотел её голой в коридор выставить. Там как раз Стас пришёл.

— Может, не стоило их вдвоём оставлять, — всё же произнесла я. — Ты ей нравился, а Стас…

— Лиза, ей понравится любой, у кого есть деньги! — повысил голос мужчина. — Не хочу с ней даже за одним столом сидеть! И чтобы её имени я больше от тебя не слышал. Произнесёшь, рот с мылом вымою! Понятно?!

— Понятно, — подтвердила я и, на всякий случай, повернулась к нему спиной.

Услышала, как мужчина разделся и через минуту притянул меня к себе.

— Извини, сорвался. Вывела из себя эта девка. Иди сюда, поцелую. Целый день тебя сегодня не целовал.

Если поцелует, тогда можно. Повернулась к нему лицом и подставила губы для поцелуя.

— Лиса, — прошептал мужчина, долго-долго целуя. Я удобно устроилась на его плече, а тёплая рука накрыла мой живот, медленно поглаживая. — Так хорошо, Лиз?

— Хорошо.

Следующие два дня у всех было хорошее настроение. У Влада оттого, что избавился от Каролины и не пришлось платить. У Стаса, видимо потому что получил всё, что хотел, как и Каролина.

А в четверг, в три часа дня в приёмную зашёл очень неприятный человек. Александр Халилов. Владелец той самой компании, с которой больше не хотел сотрудничать Бесов. Так как его пропустили на посту охраны, значит Леон дал своё разрешение. Мне совсем не хочется с ним говорить, но моих рабочих обязанностей никто не отменял.

Вежливо прошу его присесть и докладываю Бесову. Но тот не говорит пригласить его в свой кабинет, а сам выходит в приёмную.

Халилов тянет руку для пожатия, но Леон делает вид, что не замечает. Произносит:

— Александр, я чётко дал понять, что больше не намерен сотрудничать с вами. Никак не можете удовлетвориться ста тысячами, что получили в качестве одностороннего расторжения контракта?

— Пятьюдесятью, — поправляет Халилов. — Пятьдесят отдал вашей бывшей юристке, нынешней секретарше. Судя по одёжке, девушке всё пошло на пользу. Приоделась, подкрасилась, похорошела. Но я не в претензиях. Для такой красоты ничего не жалко.

— Вы всё врёте! — хватаю я ртом воздух и со страхом смотрю на Леона, хорошо зная его вспыльчивость. Уже давно известно, что он всегда в первую очередь поверит мужчине, лишь затем женщине. — Я вас впервые вижу!

— Девичья память, что поделаешь?! — неприятно скалится мужчина. — За пятьдесят тысяч долларов и маму родную можно забыть.

— Вы ко мне пришли или к моему секретарю? — цедит Леон.

— Конечно, к вам. А к Лизоньке я и после работы загляну. Номерок телефона и адресок помню. Может, ещё на что-нибудь сговоримся?

— Я ясно дал вам понять, что своего решения не изменю. Причины также вам ранее были озвучены. Так как вы потратили своё время и приехали лично, я решил также лично вам ответить, а не приказывать охране не пускать вас в дверь. На этом, Александр, всего доброго. Стас, проводите! — произнёс Бесов.

Халилов, посмотрев на драконью тушу, молчаливо застывшую в дверях приёмной благоразумно решил откланяться. Повернулся ко мне и одарил своей гаденькой ухмылкой:

— Лизонька, с вами не прощаюсь. Обязательно свидимся.

Едва они ушли, Бесов тоже скрылся за дверью кабинета. Следующие полчаса — тишина. Не выдержав, захожу к нему. Мужчина стоит и смотрит в окно. Подхожу и становлюсь рядом.

— Леон, всё, что он сказал — это ложь. Я никогда лично с ним не встречалась. Видела, когда он приходил в компанию, но мы даже знакомы не были. Я не знаю, зачем он так сказал.

— А зачем сама оправдываешься? Я разве в чём-то стал тебя обвинять или спросил?

Хороший вопрос, мысленно соглашаюсь я.

— Нет, не сказали, но подумали. Я по вашему лицу увидела.

— Лиза, меньше думай! У тебя это плохо получается! — рявкает мужчина.

Я делаю шаг назад, но всё же произношу:

— Почему вы мне не верите?

— А почему я должен тебе верить? Твой дядя Дима за каждым твоим шагом следит, словно ищейка, взявшая след. Человек, который тебя с пелёнок знает! А я всего лишь…

Он всё же останавливается и не договаривает. Но я знаю остаток фразы. Он не должен мне верить потому, что всего лишь несколько раз меня трахнул.

— Давай подумаем вместе, — произносит начальник. — Эта история известна лишь нескольким людям. Халилову я выплатил неустойку не объясняя, почему в контракте сто тысяч, а не миллион. Он приходит и сразу же говорит с тобой о деньгах. О том, о чём не знал. Разве это не подозрительно? Ты вела этот последний договор, потому что Дмитрий Анатольевич ушёл в отпуск. Но сам договор подписан не твоей подписью, а Дмитрия Анатольевича. Откуда Халилов мог знать, что ты вообще причастна к этому договору?!

Я молчу. Его вопросы логичны и ответа на них у меня нет. Леон касается пальцами моего лица и заставляет смотреть прямо в его глаза:

— Лиза, если ты взяла деньги, признайся. Уже ничего не изменится. Ты же сама видишь, что тот договор, самое малое из всей кучи валящегося дерьма. Но мы хотя бы будем знать, откуда его начинать разгребать.

— Я не брала денег, Леон. Мне их даже не предлагали.

Несколько минут мы смотрим друг на друга. Но ничего не меняется. Он не верит мне.