Любовь на грани смерти

— Иди, работай, — наконец произносит мужчина и снова отворачивается к окну.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти и вижу стоящего у дверей Стаса. Скорее всего, тот слышал весь наш разговор, но это тоже уже совсем ничего не меняет.

К счастью, в приёмной никого нет. Сажусь в своё кресло и тупо смотрю в горящий монитор компьютера. Мы снова вернулись к тому, с чего начинали. Может, это и к лучшему. Он просто меня трахнул. В сложившихся обстоятельствах это сделать было удобно. А я начала забывать. Находить оправдания, на что-то надеяться. Но он просто меня трахнул. Наверное, в двухмиллионном городе подобное происходит несколько тысяч раз на день. А моя история… Какая история… Обычная серая банальность — тысяча первая.

У меня есть гордость. Но этому мужчине на неё наплевать. Гордость, которая в данный момент равняется глупости. Мне очень хочется взять свою сумочку и ровно в пять часов пойти не к окружённой охране машине начальника, а на остановку общественного транспорта. Туда, где меня уже заждалась смерть. Но я всё ещё хочу жить. Разве это желание глупо?

— Не глупо, — подтверждает мои мысли стоящий у стойки Стас. Видимо последние слова я произнесла вслух. Горыныч облокачивается на стойку локтями и задумчиво смотрит на меня. — За жизнь нужно держаться всеми способами. Второго шанса она тебе не предоставит.

— Да кому она нужна — моя жизнь! — вспыхиваю я.

— Кому-то же нужна, если пытаются отнять, — не соглашается Горыныч.

Глава 40. Чёрная полоса для наложницы

— Стас, а вы знаете, почему Леон не захотел продлевать контракт с Халиловым? — решаю спросить я, то, что похоже, известно всем, кроме меня.

— Халилов — посредник. Другими словами — перекупщик. В девяностых он занимался рэкетом, останавливал и грабил фуры на дорогах, а всё награбленное перепродавал. Когда с этим навели порядок, он оказался достаточно умным, чтобы понять: либо садиться в тюрьму, если продолжать в том же духе, либо заниматься чем-то легальным, — поясняет Стас.

— Я слышала об этом. Дядя Дима как-то рассказывал.

— За последние почти двадцать лет Халилов несколько раз менял вид деятельности. Но всегда старался что-то как можно дешевле купить и как можно дороже продать. Последнее время он стал заключать договора со строительными фирмами, перепродавая им наши строительные материалы. Дорого. Предоставлял им все наши сертификаты качества и паспорта безопасности, лабораторные заключения. В общем, весь пакет документов, подтверждающий, что продаёт продукцию высокого качества. По дорогой цене. На самом деле поставлял дешёвые фальсификаты. Разница в цене отличалась в десятки раз. Понятно, что подобные строительные фирмы прекрасно знали, что и зачем покупают. Кстати, многие из этих фирм являлись однодневками. Как только появлялись проблемы, фирма исчезала, а назавтра уже регистрировалась под другим названием. Конечно, со всем этим разбираются соответствующие органы, но процесс движется очень медленно. Стала страдать наша репутация. Поэтому Леон решил полностью прекратить сотрудничество с Халиловым. Наша компания не первая, с которой Халилов проделывал подобный фокус. По сути, после нашего отказа от сотрудничества, ему придётся уменьшать свои аппетиты. Поэтому он так и бесится.

— Думаете, за всем стоит именно этот человек?

— Без него не обошлось, Лиза. Гораздо хуже, что ему кто-то помогает из нашей компании. Кто-то, кто занимает достаточно высокую должность. При всём этом человек прекрасно осознаёт, что своими действиями топит предприятие. Словно у него не только финансовая заинтересованность, но и личные мотивы, — неожиданно признаётся Стас.

— Машину проверил? — цедит вышедший из кабинета Леон. Смотрит на нас и добавляет: — Сначала с Каролиной расплатись, а то на вторую может не хватить. Халилов сегодня утверждал, что пятьдесят тысяч потратил. Тебе придётся больше предложить!

Стас что-то говорит Леону не по-русски, тот зло отвечает. И вновь срывается на мне:

— Лиза, почему я должен тебя ждать!

— Не должны, — соглашаюсь я. — Не ждите.

Бесов жмёт на кнопку выключения компьютера, не дав мне возможность сохранить и закрыть открытые программы. Затем вытаскивает вилку шнура из розетки. Так как он нависает надо мной, я не могу встать. Моя неподвижность злит его ещё больше. Мужчина хватает меня за собранные в хвост волосы и тащит к дверям. Когда я сижу за своим столом, то часто вынимаю ноги из узких туфель, давая им возможность отдохнуть от высоких каблуков.

Теперь я просто не успеваю обуть их, как следует, спотыкаюсь и падаю на колени. Голову простреливает резкой болью от натянувшихся волос, а туфли слетают с ног.

— Отпусти, — Стас выдёргивает мои волосы из кулака шефа и помогает мне подняться.

— Ноги не болят? Не вывихнула?

— Я не знаю, — говорю правду, потому что ещё ничего не чувствую от адской боли в голове. Инстинктивно поднимаю руки и начинаю тереть горящую огнём кожу головы.

— Ты что, упала? — Влад только теперь выходит из кабинета, пропустив целое представление.

— Упала, — подтверждает Стас. Присаживается на корточки и начинает ощупывать мои ступни. — Вот сильное покраснение и припухлость.

На мне прозрачные колготки и красное пятно хорошо заметно.

— Я ещё её об стол ударила, — стараюсь переключиться с головы на ноги.

— Давай, донесу до машины, — предлагает Влад. — Дома разберёшься, болит или не болит.

Я отказываюсь, но Васильев быстро подхватывает меня на руки. По дороге он не упускает возможности несколько раз погладить меня по попе. Я не знаю, замечает ли это кто-то ещё, но мне его прикосновения неприятны. В машине Влад продолжает прижиматься ко мне и обнимает одной рукой.

— Не трогай, пожалуйста, — прошу я и стряхиваю его руку. На место он её не возвращает, но тереться о моё бедро не перестаёт. Ещё никогда дорога из офиса до коттеджа не казалась мне такой длинной. А внутри желудка собирается знакомая тошнота.

Я отказываюсь от ужина, понимая, что всё равно вытошнит и, пока Леона нет в спальне, принимаю душ. Прохладная вода остужает всё ещё горящую кожу головы. Ноги тоже не болят, а покраснение начинает светлеть. Я всего лишь ударилась о край стола.

Подсушиваю волосы и забираюсь в кровать. Леон заходит, но сразу уходит в кабинет. У него очередной международный разговор. Я засыпаю, но, когда он ложится, просыпаюсь, хотя мужчина меня не касается. Засыпаю уже не скоро и всего на несколько минут. В памяти всё ещё звучат его обидные слова. А тело отзывается тошнотой, когда я думаю о прикосновениях Влада. Я понимаю, что сама дала повод так себя со мной вести. А он оказался совсем не благородным принцем. И Леон ничего не сказал. Ему всё равно, что Каролина перешла к Стасу, и так же всё равно, если я обратно вернусь к Владу.

Утром, несмотря на то, что я тщательно пережевала завтрак, меня всё же тошнит. Но я успеваю дойти до спальни Леона и этого никто не видит. Хорошо. Удастся избежать очередных насмешек. Но подойдя к машине я понимаю, что, если Влад начнёт снова меня лапать, вытошнит прямо на него. Засовываю гордость как можно дальше и прошу Леона сесть посередине, а сама пристраиваюсь с краю. Закрываю глаза и всю дорогу борюсь с усталостью и вялостью от бессонной ночи и утренней рвоты.

В обед все Горынычи отчаливают по делам в центр города, а я выпиваю две чашки чая. Есть не рискую. Впереди ещё обратная дорога домой.

После обеда заходит дядя Дима, начинает расспрашивать про вчерашний приход Халилова и заводит уже знакомую песню про деньги. По закону подлости, в этот момент возвращается Леон, стоит за спиной дяди Димы и глядя на меня, кивает головой, словно заводной болванчик, у которого стала садиться батарейка.

Кажется, у меня снова наступила широкая чёрная полоса.

Ужинаем вдвоём с Леоном. Стас уехал в аэропорт провожать Каролину. Сразу за ними укатил Влад, прихватив с собой двоих парней из охраны. Видимо, в очередной клуб, просаживать оставшиеся деньги. Перед этим он и Бесов о чём-то спорили в холле. Видимо, старший брат был против пятничного развлечения Влада. Но тот его слушать не стал. И настроение Леона от этого не улучшилось.