Любовь на все времена

Драгоценный Дворец построили из белого мрамора. Эйден представила, что на закате или восходе, когда солнце окрасит его своим золотом, зрелище будет необыкновенным. Он стоял близко у воды, а вокруг раскинулся сад. Изящный купол поднимался в центре здания, а открытый портик с колоннами проходил по всей его длине. Личные комнаты располагались в правой части. Левая часть предназначалась для официальных приемов. Великий хан купил дворец для своего сына у наследников какого-то богатого торговца. Им не нравилось, что дворец расположен далеко от центра Стамбула, — многие предпочитали жить ближе к городу. За время, прошедшее со дня смерти торговца, прекрасный сад зарос и одичал: на клумбах разрослись сорняки, заглушив великолепные цветы. С моря, однако, заросший сад казался ярким и красивым.

Глаза служанок Эйден заблестели, когда они увидели Драгоценный Дворец.

— Это здесь мы будем жить, госпожа? — в благоговейном восторге спросила Марта. — У принца большой гарем? Там много женщин?

— Принц, — ответила Эйден, — только недавно приехал в Стамбул, и меня подарили ему вчера. У него нет других женщин, хотя он говорит, что любит их. — Она покраснела, а потом продолжила:

— Джинджи узнал, что принц оплакивает смерть своей жены.

Большой каик ткнулся носом в берег, и его пассажиры вышли. Наблюдая за ними из окна дворца, Явид-хан увидел, что с Марджаллой прибыли еще три женщины. Он улыбнулся про себя. Вот первое, что он узнал о Марджалле. Она не транжирка. Его любимая жена, Зои, была такой же, ей никогда не нужно было ничего лишнего. Она запомнилась ласковой, спокойной, миролюбивой женщиной, к которой обращались другие женщины его гарема. Они верили, что Зои справедливо разрешит все их трудности. Она была красивой женщиной, матерью двух его сыновей и дочери.

И все же его равным образом влекло к женщине, которую он сделал своей второй женой, непоседливой Айше. Как разительно отличалась Айша от Зои. Она могла мурлыкать как котенок, но через минуту взрывалась вулканом. Ее нрав и привлекал и бесил его, но ее непохожесть с Зои очаровывала, заставляла постоянно возвращаться в ее постель. Ее спасительная сила заключалась в том, что Айша никогда никому не завидовала. Ее гнев вспыхивал мгновенно и так же мгновенно утихал. Она тоже родила ему двух сыновей. Его сыновья. Он почувствовал острый приступ боли, которая накатывалась на него всякий раз, когда он вспоминал о своих детях. У него было шесть сыновей и две дочери. Его старшему сыну Давлету, названному в честь деда, в этом году исполнилось бы четырнадцать лет. Самому маленькому, круглощекому, только начавшему ходить, было всего два года. Он подумал о дочерях и почувствовал, как слезы жгут глаза. Старшую родила Зои. Она была совершенной копией своей матери. Ей шел шестнадцатый год, и ее обручили с наследником соседнего ханства. Его младшей дочери, озорному чертенку по имени Лейла, исполнилось семь.

Умерли. Все они умерли. Его сильные, здоровые сыновья, его красавицы дочери, его женщины. Как будто они никогда не существовали. От них не осталось ни следа, ничего, кроме его воспоминаний, а эти воспоминания так горьки. Он не хотел вспоминать. Даже сильный мужчина не может вынести такое. Он снова взглянул на пристань, но Марджалла и ее служанки уже скрылись в доме.

Ему нужно пойти в гарем и посмотреть на них. Может быть, она понравится ему, и он разрешит ей поужинать с ним. Ему грустно, он одинок. Он не обрадовался, когда накануне султан подарил ему Марджаллу, но сейчас думал по-другому. Вся скорбь мира не вернет ему его женщин и детей. Отец послал его в Стамбул, чтобы он начал жизнь сначала, чтобы унял свою тоску. И хотя совсем забыть о ней невозможно да и не нужно, по крайней мере необходимо жить. Он не из тех, кто любит жалеть себя.

Он решительно вышел из своих комнат и по коридору прошел на женскую половину. Ее евнух — как там его зовут? — бросился к нему с неумеренными приветствиями. Он с трудом сдержал улыбку, уж очень евнуху хотелось угодить ему.

— Добро пожаловать, господин принц! Добро пожаловать!

Эйден повернулась и в первый раз по-настоящему разглядела мужчину, который назывался ее хозяином. Она изящно поклонилась.

— Добро пожаловать, господин принц, — и вспомнив, как принимали гостей Hyp У Бану и Сафия, приказала:

— Принеси прохладительного, Джинджи.

Потом усадила принца на место, откуда он мог видеть море. «Он так же красив, как и Конн, — думала она, — но они совсем разные». Про Конна можно было однозначно сказать — красавец. Явид-хан поражал суровым выражением лица. Но вот он улыбнулся, и вся суровость исчезла. Лицо было удлиненным, а подбородок казался высеченным из камня, таким он был твердым и решительным. У него были высокие, четко очерченные скулы, а глаза не раскосые, как у его татарских предков, а ореховидные по форме и ярко-синие. Голова была непокрытой, а волосы оказались рыже-каштановыми.

— Мой господин, я не уверена, правильно ли то, что я делаю, — тихо сказала Эйден. — Боюсь, что мое незнание обычаев этой страны потрясет вас и вызовет отвращение. Умоляю сказать мне, что я делаю правильно и что не правильно.

— Разве женщины не везде одинаковы, Марджалла? — спросил он.

— Из того, что я видела здесь, в Стамбуле, я не думаю, что это так, мой господин.

— Объясни мне, что ты имеешь в виду?

— В нашей стране нами правит королева.

— И ее муж?

— У нее нет мужа. Она королева-девственница, но если она получит супруга, он не будет считаться королем. Только она может короновать его. Он будет просто ее мужем.

Явид-хану стало интересно, и этот интерес отразился на его лице.

— Рассказывай, Марджалла. Расскажи еще что-нибудь.

— Ваши женщины ездят верхом на лошадях?

— Когда-то ездили, — сказал он, — но сейчас уже нет. Женщина должна рожать детей; лучше сыновей, заботиться о своем доме, детях и господине. Вот почему здесь заводят гаремы. Это безопасное место, где женщину ничто не отвлекает от ее обязанностей.

— Какая скучная жизнь у ваших женщин, — сказала Эйден прежде, чем подумала. Но увидев, как в слабой улыбке дернулись уголки его рта, продолжила:

— Наших женщин не запирают. Они ездят верхом, сидят за столом со своими мужьями и родственниками, они учатся и даже танцуют с мужчинами. Вы же не можете сказать, что здешним женщинам позволено все это, мой господин.

— И все же даже в вашей стране слово мужчины — закон. В этом я уверен, несмотря на все, что ты мне рассказала.

— Это правда. Мужчины в моей стране, да и во всех цивилизованных странах Европы имеют больше прав, чем женщины, но мы тоже не бесправны.

— Может ли женщина в твоей стране владеть землей и имуществом?

— Может.

— Но управляет этими землями и имуществом мужчина?

— Не всегда, — сказала она быстро. — Моя золовка — одна из самых богатых женщин Европы. Она создала свое состояние и сама им управляет.

— Но, — сказал он, слегка улыбаясь, — разве она начинала не с денег, которые заработал мужчина? Эйден засмеялась.

— Вы совершенно правы, мой господин, так и было, но она увеличила полученное состояние.

— А ты, Марджалла, ты сама управляла своими землями и имуществом?

— Я была у отца единственной наследницей. Мне было интересно разбираться в управлении поместьем, да и он не возражал. Но все же делами занимался он сам, я же просто наблюдала. Честно признаю, что он все делал сам. — Она кивнула Марте, которая держала кувшин с фруктовым шербетом, не зная, куда бы его поставить. — Сюда, Марта, ставь его на стол. Можешь наполнить кубок моего господина.

— Да, госпожа. — Не поднимая на них глаз. Марта поставила поднос.

Торопливо вошла маленькая Ферн с подносом ореховых пирожных и так же быстро ушла, застенчиво улыбнувшись Эйден и принцу.