Любовь нас выбирает

— Хам и грубиян! Это очень странно! Тебе не кажется? Твое присутствие, придуманные правила. Ты вообще кто? Завтра тебе придется отсюда убраться, какие бы ты тут порядки не развел.

— Еще посмотрим! Твой отец меня сюда пустил, разрешил пожить, я не стал отказываться, он был очень убедительным…

Отец? Врешь, Морозов, врешь! Он мне сказал, что в доме производится ремонт и это все затянется надолго. Папа никогда бы так не поступил со мной.

— Что с одеждой, Макс? Я попросила, а ты, — сую ему под нос его же носки, — только это принес. Все? Больше ничего не сможешь предложить? Или…

— Я одет, кукленочек, меня ничто не беспокоит и все очень устраивает. Как говорится, с этим полный порядок, а вот на твой пятьдесят шестой размер, естественно, ничего нет. С такими тетками я не имею ничего общего. Гуд бай, мини-пигги, крошечка!

— Я сорок второй ношу…

— Да пофиг! Не утруждайся с объяснениями, все равно в этом ни хрена не понимаю, но женские брюки от мужских штанов-подштанников все же отличаю. Мне нечего тебе предложить, ну, кроме вот этих носков. Извини. Полотенце ты и сама в состоянии выбрать!

Нечем крыть! Я раззявила рот от изумления и наполнила влагой глаза. Но вместо слез и слов негодования за меня громогласным продолжительным урчанием отвечает желудок — пищевой предатель. Я очень сильно есть хочу — просто дрожь в конечностях и помутнение рассудка! Испугалась, затем замерзла, разнервничалась, накричала — стрессанула, а теперь надо повысить уровень упавшей глюкозы в крови. Я сегодня на своей обычной диете — утром родительский завтрак и, как бы, все! В обед, как прогулочная лошадь, заточила кем-то всученное яблоко, но это не полноценная еда — простой и чересчур легкий и внезапный перекус! В сегодняшних вечерних грандиозных планах было добраться в этот дом, заказать чего-нибудь из вредного и калорийного — пиццу или суши, а в настоящем будущем — голодная, холодная, голая и очень злая женщина с бунтующим нутром препирается с непоколебимым упрямым и наглым мужиком:

«Приятного аппетита и спокойной ночи, Наденька!».

Такое урчание Максим, естественно, не оставляет без своего внимания.

— Ты ела что-нибудь? Надь? Ты голодная? — как-то внезапно участливо спрашивает. — Кукленок, Наденька?

Ему не все равно? Обо мне беспокоится? Не верю! Хочет свое эго потешить и доказать, что мужик-добытчик! Вот и все!

— Не смей так называть меня, Морозов. И, вообще, тебе какое дело до моего рациона? — опустив глаза, шепчу.

— Прохорова, — Макс хищно прищуривается, шипит в лицо словами, теперь уже основательно повышая тон. — У тебя со мной личные, индивидуальные, непреодолимые разногласия и проблемы или ты со всеми такая дикая и неуверенная? В глаза мне смотри! Сюда! Я немного выше! НАДЯ! — рявкает, а затем склоняет голову, как эдемский змей — ищет жертву для своего пронзительного взгляда. — В глаза, Прохорова! Я пока только спросил, по-моему, нормально, без подъебов, попытался проявить с тобой обыкновенную вежливость и внимательность. Я спрашиваю об этом, потому что могу накормить бесплатно, если не побрезгуешь моей стряпней…

Господи! Что я опять творю? Зачем так себя с ним веду? Мы — практически с этим зверем родственники, хоть и не кровные, а собачимся как будто супружеская пара. Сколько его помню в своей жизни, всегда именно так! Скандал, ругань, потом родительское примирение, потом «разбежались», а вот теперь, похоже, с Максом начинаем наш новый цикл…

— Максим, извини, пожалуйста. Просто, — глубоко вздыхаю. — Стою тут перед тобой с «незакрытым багажником» и это жутко раздражает, ты еще подкалываешь…

— Сказал же, что все нормально и понимаю твою естественную реакцию. Напугал тебя. За это прошу прощения. Но в остальном я не обманываю, из женских вещей у меня ничего нет. Нет женщины под боком в данный момент! Так получилось, — затем в сторону добавляет. — Может оно и к лучшему…

— Пожалуйста, не важен фасон и размер. Максим, не унижай меня. Я прошу тебя дать мне хоть что-нибудь из твоих вещей…

Он передергивает лицо, кривит рот и как будто шепчет «сука, хрен с тобой», а затем головой показывает направление:

— Выберешь сама. Идем!

Мы поднимаемся с Морозовым на второй этаж, следуем к его комнате в моем доме. Я точно помню, что там был кабинет, но никак не спальня.

— А ты давно тут?

— Три недели.

Значит, отец заранее знал, что мне здесь не жить, так как занята квартирка!

— Тебе негде жить, нет своего угла? Что-то случилось? — пытаюсь прощупать почву. — Я думала, что у тебя есть своя квартира или хотя бы съемное жилье, но не этот дом.

— Так бывает, Надя. Не хочу об этом говорить, давай не будем. Я уеду завтра, об этом не волнуйся.

— Максим, мне… Я…

По-доброму улыбается и придерживает мне дверь:

— Проходи. Вещи там. Только не разбрасывай их по всей комнате, осторожнее.

Я вхожу, а он выходит! Совсем! Просто, чтобы не смущать меня! За это, одними губами — он меня совсем не слышит, я говорю ему:

«Спасибо».

Выбираю быстро! У него типовой гардероб. Мне подойдут простые мужские темно-синие джинсы. Макс высокий — я в них определенно утону, если удержу, естественно, на своих бедрах. Теперь шустро рыскаю в поисках ремня, а вместо этого натыкаюсь на очень личные вещи — паспорт, бумажник, и какие-то фотографии. Не глядя откладываю в сторону и сразу отвожу глаза. Смотреть не буду — Морозов выдал мне кредит и пустил к своим вещам, значит, буду полностью соответствовать и не терять выказанное мне доверие. Продеваю в петлицы ремень и пытаюсь застегнуть — прорезей, естественно, не хватает. Возможно, завяжу кожаным узлом — нет, не получается. Поэтому бурчу себе под нос:

«Пятьдесят шестой, Макс? Какой тут пятьдесят шестой?».

Не уверена, что сорок второй! Наклоняюсь и, кряхтя, щедро подкатываю вверх штанины — выгляжу, как Гаврош, но вроде бы неплохо, словно маленький мужчина с женской грудью. Придерживая штаны за пояс, подтягивая их почти под мышки, спускаюсь вниз и прохожу на кухню. Иду на аппетитный аромат, который доносится из единственного освещенного помещения.

Я знаю, что Максим прекрасно готовит! Более того, Макс — профессионал, по образованию, вроде повар. Видимо, с той поры ничего не изменилось. Мы не виделись с ним в общей сложности, наверное, лет пять-шесть — так получилось! По-моему, он был заместителем или помощником шеф-повара в одном французском ресторане — кажется, су-шеф.

— Ты уже? — не оборачиваясь, каким-то образом замечает мое присутствие.

— Да. Спасибо за джинсы и ремень.

— Все подошло? — наконец-то удостаивает меня своим взглядом, хмыкает и кухонной лопаткой показывает на очевидный провал на талии. — Ты похудела, Наденька-кукленок?

— Не называй меня так, я прошу, это неприятно.

— Как скажешь! Как скажешь, — бухтит под нос. — Малыш…

Рассматриваю кухонное пространство, ищу, где могла бы присесть, непроизвольно заглядываю к нему через плечо:

— Что ты готовишь?

— Легкий супчик, тебе понравится. Время позднее, а ты, — размахивает с оттенком обреченности лопаткой, — женщина, которая не должна толстеть. Не ошибаюсь в этом выводе?

— Можно посмотреть?

— На что?

— Как ты это делаешь?

— Прохорова?

— А?

— Та на голову больная? — вполоборота разговаривает со мной. — На что тут смотреть? Или ты как эти, фуд-блогеры, кажется, так же их называтют? Будешь щелкать телефонной камерой, а потом выносить на суд молвы, что «Кукленок в час ночи ест!».