Любовь нас выбирает

— Мне, пап. Максим предложил мне быть совладелицей, наравне с еще двумя пайщиками. У него финансовые проблемы и фактически непогашенная судимость, он не имеет своих средств, а из натурального товара остались только руки и его кулинарно-поварской талант. Он хочет нам себя продать, что называется, с потрохами, но за деньги, которые позволят выкупить у владельца это заведение. Пап, может я неправильно все поняла, но…

— И?

И? Он сейчас о чем спрашивает? Что я решила в этой связи? Или чего я добиваюсь своей пространной речью? Молчу и выставляю в авангард недоумевающий взгляд.

— Что ты решила? — уточняет.

— Я не знаю. Пап, я не понимаю, как я ему смогу помочь и в чем, вообще, могу быть в этой области полезной. Я только есть могу и облизывать столовые приборы, и я не самостоятельная единица, а там нас будет четверо — это если с Максом, конечно. Там Алеша Смирнов, Григорий Велихов — адвокат Морозова, сам Максим и я. Господи, не знаю, ничего не знаю! Это что-то из области недостижимого, как погружение в бездну или полет в черную дыру! Утону в пучине или в макаронину превращусь на очередном космическом горизонте событий…

— Тшш, тшш, сохраняем эмоциональное спокойствие, девочки мои. Давайте, наверное, поужинаем, а затем на основательно заполненный желудок послушаем ваш генеральный план «друзья», — окидывает взглядом кухню. — Птица-галка, что мне закинешь в пасть? И желательно сделать это, как можно быстрее, иначе рискуешь без своей филешечки остаться…

— Сегодня рисовый суп и макароны по-флотски, муж. Рабоче-крестьянский ужин, Прохоров. Не раскатывай губы на что-то экзотическое, — мать остужает пыл отца. — Вот дочь займется ресторанным бизнесом, там и отъешься на деликатесах, приготовленных персональным высококлассным поваром.

Кажется, понеслась? Теперь я стану притчей во языцех?

— Мам, пожалуйста, перестань. Об этом рано говорить, тем более что я не знаю, ничего еще не решила, и, если честно, думаю, что стоит, пока не стало слишком поздно, отказаться.

— Помоги мне с ужином, куколка. А то твой отец объест нам сейчас всю голову. Собирай свое мужское дефиле, — еще раз бросает взгляд на фото Алексея и Максима. — Отличные ребята, просто загляденье. Андрей, что скажешь?

— Спорно. Я в такой «красоте» совершенно ни хрена не смыслю, в мужиках не разбираюсь…

«Надежда, я прошу тебя, дай знать, когда готова будешь что-нибудь внятно сказать по нашему вопросу! Надя?» — очередное сообщение от Максима.

— Ответь, — папа тут же замечает мобильную звериную истерику, — кукла, не хорошо молчать. Это пытка и то самое неуважение. Да, Галь?

— Я… — мама определенно что-то знает, но стесняется сказать. — Что, Андрей? Это все к чему?

— Я не молчу. Просто я не знаю, что ему ответить, пап. Он дал мне всего лишь два дня на размышления, а я так и не смогла принять какое-либо решение. Срок короткий, а ситуация серьезная, тем более там большие деньги…

— Надя, если дело только в этом, то, — отец откидывается на спинку стула и плотоядно рассматривает материнский зад — я тут же опускаю голову, — прежде чем куда-нибудь вложится, нужно видеть план-проект развития, всю документацию, финансовые риски неплохо было бы просчитать и…

— У меня нет средств, пап, я живу с вами и от вас завишу. Поэтому… — недослушивая, останавливаю его.

— Кукла, дослушай до конца, а потом перебивай своего старого отца, — теперь он с любовью смотрит на мамины тоненькие руки.

— Извини, пожалуйста. Но, — смущаясь, тихо добавляю, — ты — не старый.

— У нас с галчонком, если мне не изменяет память, — подключает к разговору маму, — мать, будь любезна, подтверди, возможно, я не прав?

— Муж, все-все подтверждаю, что бы ты ни сказал, — вторит мама.

Уж кто бы в этом сомневался!

— Одна-единственная, красавица и умница, дочь, к сожалению, очень скромная и стеснительная. Иногда слишком неуверенная и ранимая.

— А-ха, — мама, не глядя, на отца еще раз подтверждает.

— Так вот, на твое имя заведен банковский счет, ребенок! Открыт давным-давно, еще до твоего рождения. Это, так называемое, приданое! Мы решили с мамой, что благое дело и капитал лишними никогда не будут, тем более девчонке, поэтому, все двадцать четыре года, вплоть до сегодняшнего дня, старательно откладывали, что называется, по золотому зернышку в твою маленькую копилку на долгосрочную перспективу. Там сейчас приличная сумма набежала, — он ловит мой весьма и весьма удивленный взгляд. — К чему это сейчас сказал? Ты, детка, так удивлена, словно я раскрываю государственную тайну.

— Угу. Я просто не ожидала. Это очень спонтанно, словно обухом по голове…

— Надежда, у тебя есть деньги. Скажем так, личные деньги, даже исключительно личные деньги, — сейчас отец переводит свой взгляд только на меня и сразу продолжает. — Наша финансовая помощь тебе точно не нужна, ни в каких вопросах. А что касается разрешения на их использование, безусловно, оно уже готово! Я на память реквизиты не помню — все же возраст, дочь, надо понимать и принимать, как данность, — папа смеется, — но все документы ждут тебя. Я готов их передать…

— Пап?

— Принимать или не принимать предложение Максима, становиться совладелицей или не становиться, плыть по течению или бороться за лучшие условия жизни — решать только тебе, детка. Никто подсказывать тебе не будет. В особенности, — голосом подчеркивает именно этот случай, — мы с мамой! Галя?

— Несомненно, Надежда, — предсказуемо мама все, что папа скажет, по второму кругу проговаривает. — Это твоя жизнь и твое решение! Только твое! Ты уже, детка, взрослая и самостоятельная. Дерзай!

Час от часу не легче! Наверное, моя вновь накатившая неуверенность хорошо запечатлелась на лице и папа решает сменить тему нашего вечернего кухонного заседания.

— Расскажи-ка лучше про Смирнова, — закидывает руки за голову. — Когда виделись? Чем занят этот самовлюбленный кот? Бедный полковой Макс. Он даже поседел со своей домашней бандой раньше срока, хотя…

— Мы были в его импровизированной кузне.

— Ну ни хрена себе! — отец высказывает искреннее восхищение. — Даже так? И?