Любовь нас выбирает

— Максим, мне очень жаль, — Алексей скулит. — Я этого не знал. Извини!

— Не могу туда смотреть.

— Так и не надо! Давай я покажу тебе то, что изготовлено и ждет отправления по известному нам адресу. На наше будущее…

Не могу и точно знаю, что не стоит, но все равно, как заговоренный наблюдаю, как маленькими шагами ступает по тротуару мой очень грустный сынишка. Она его так сильно тянет, что он практически на носочках делает свой мелкий детский шаг.

— Ну, тварь! Зачем так широко? Сука! Гребаная неграмотная баба…

— Зверь, — Смирнов хватает меня за сжавшийся кулак, — перестань. Тшш! Успокойся! Кто еще знает о твоем несчастье?

— Я сам, Гришка, как мой адвокат, и родители, моя семья. Это не повод кричать об этом на каждом углу, Алешка. Теперь вот ты случайным образом добавился! Поверь, это самый настоящий стыд, унижение и откровенное издевательство надо мной, как над отцом мальчишки. Я не могу без сына, ты понимаешь?

— Макс, прости, но я от этого далек. У меня нет детей, — потом с ухмылкой добавляет, — по крайней мере, я о них не знаю. Но всегда очень осторожен с женщинами, скажем так, на одну ночь, на те самые непродолжительные отношения, если ты понимаешь, о чем я говорю. Слежу за контрацепцией, и мы сразу оговариваем наши будущие…

— Она — моя бывшая жена. У меня были полноценные отношения, от которых, сука, дети родятся, Смирнов. Так понятнее? Это не случайный перетрах, залет или еще какая чушь, которая сейчас приходит тебе на ум.

— Не кипятись и не выпускай на окружающих тебя свою ядовитую желчную субстанцию. Давай лучше здраво рассуждать. Велихов что говорит? Он подключен к этому делу?

— Безусловно. Я больше никому не могу доверять. Гришка плотно занимается, он в нем уже увяз, но ее новый муж, так называемая официальная законная «жертва», бизнесмен Зауров, у него здесь сеть продуктовых магазинов, есть частные рынки и лавочки, есть даже рестораны. Он — тварь! А самое ужасное, что я фактически их и познакомил. Азат часто приходил в нашу «тошниловку» жрать, там видел Мадину, оказывал ей знаки внимания. Так все и закрутилось! У них общая родина, устои и тому подобная чушь… Даже вероисповедание! А я…

— Понятно. Макс, извини, конечно, но то, что ты тогда затеял, выглядело как самая настоящая «белая горячка», словно у тебя было наваждение или ты, как оглашенный от чего-то убегал. Такое впечатление, что тебя принудили, заставили!

— Она просила помощи, Леш, я ей помог. Я просто ей помог. Так надо было для получения официального гражданства.

— Ты шутишь, что ли? Фиктивный брак? Знаешь, сколько таких, которым… Ты очнись, пожалуйста, а если мужик попросит, то что, и на нем женишься?

— Сравнил член с пальцем! Я говорю только о женщинах. Всем таким слабым, униженным и оскорбленным, потому несчастным, помогаю, за это потом щедро огребаю. То пью, как сапожник, то в тюрьме сижу, то… Блядь! Да я не знаю, что следующее мне светит, когда я добьюсь прав на собственного ребенка.

— Спокойно-спокойно, Геракл. Этого еще только не хватало. Если мне не изменяет память, ты еще предыдущий свой срок не отмотал.

— Да! Есть такое, — злобно усмехаюсь.

— Ваш заказ, — официантка ставит передо мной бутылку с водой и безупречно начищенный стакан, а перед Смирновым…

Вот это аппетит! Я не знаю, куда в него это все войдет, а главное, как он потом за руль влезет? Это же для слона! Смирнов, окстись и перестань поглощать калории!

— Приятного аппетита! Если что-нибудь еще желаете…

— Спасибо! Наверное, этого хватит. Будьте любезны сразу закрыть наш счет. Без проблем? — не глядя на строящую ему глазки девушку Лешка предлагает.

— Да, конечно. Одну минутку.

Он с аппетитом ест, а я цежу свою воду. Нет общих тем для разговора! Пока. Или еще время не настало? Неожиданная встреча с бывшей, а самое главное, с моим маленьким сыном, разорвала и так истерзанную душу в клочья — как воедино все теперь собрать? Какие есть предложения и замечания по этому делу? Думаю… Что никаких! И я должен с этим всем смириться, успокоиться и перестать?

— У вас были с Надеждой те самые отношения, Максим? Вы были вместе, как мужчина с женщиной? — похоже, Смирнов собрал все исходные данные воедино и все, что осознал, выдал в эфир.

— Ты ведь уже понял, что ответ мой утвердительный. Зачем сейчас все заново терзаешь? Я ведь успокоился. Леш, правда, не пойму. К чему ты это все ведешь?

— Нет!

Не совсем понял, что он мне ответил, а главное, на какой вопрос?

— Не догнал, Морозов? Да? Не понимаешь? — замечает мою недоумевающую рожу.

— Если честно, вообще никуда не въехал! — подтверждаю.

— Ты не успокоился, наоборот, ты, — наигранно интеллигентно вытирает рот салфеткой, — обозлился на всех баб! Всех сразу! На всем белом свете! Равняешь каждую под… Кого? Под Прохорову или под эту бывшую? Я вижу! Вижу очень четко! А знаешь, что меня беспокоит больше всего, и к чему я это все веду, и зачем весь этот разговор затеял?

— Понятия не имею, — грубо отвечаю. — Тебе, по-видимому, грустно и нечем заняться, а тут я с активной половой жизнью подвернулся. Я понял! Тебе завидно?

— Может быть и так, но, — ставит локти на стол и всем мощным телом подается ко мне вперед, даже краем своего носа моего лица касается, — ты отыграешься на всех нас, когда в очередной раз она заставит тебя страдать. А она заставит! В этом я уверен! Абсолютно точно! Ты ведь взял ее четвертой в наш тандем, чтобы наказать. Да вот только сам наказан будешь!

— Ваш счет, — нас бесцеремонно прерывают.

— Спасибо, — Смирнов с улыбкой заглядывает и тянется за карточкой.

Прикладывает к предложенному терминалу и строит глазки этой несчастной официантке.

— Благодарим Вас! Приходите еще!

— Всенепременно, зайка. Всенепременно! — поднимается и мне отдает команды. — Пошли, Макс, пошли.

Он младше меня, наша разница в возрасте ощутима. Пять лет для нас, для мужиков, словно целая эпоха, это глубокий непреодолимый ров, большая дистанция и разрыв в развитии. Так почему сейчас я безвольно, как марионетка, позволяю ему командовать собой? Смирнов распоряжается Морозовым, словно имеет на это право? Прелестно! Я для него — никто?

— Максим?

Сидим пристегнутые ремнями безопасности в его машине и никуда не едем — закончились дела или запал упал? Я отвернулся и молчу, обдумываю сложившуюся ситуацию.

— Макс? Зверь? Мороз?

— Что? — шиплю.

— Мне кажется…

— Попробуй покреститься, Леша. Люди говорят, что в чем-то где-то иногда особо верующим помогает.

— Не ерничай и меня послушай.

— Я слушаю, слушаю, слушаю. У меня просто нет выбора, вот я и грею уши на ваших советах. Говори, друг мой, говори.