Любовь по науке, или На практику в другой мир

Почему я должна чиститься для Гарона, если Дренер и Гарвер получили меня, пропитанную чужой энергетикой? Будет кривить нос – пусть сам и чистит. Гарвер прав.

Я старательно убедила себя в этом, но в сердце притаилось волнение. Какое-то странное интуитивное чувство.

А может, просто привычное волнение влюбленности, что я обычно испытывала при встрече с Гароном. В последнее время оно стало меньше. Но еще жило в моей душе – далеко, глубоко. На подкорке.

Когда Дарбюр закрыл за мной дверь в комнату Гарона, в первый момент я остолбенела.

Тут никого не было.

Почти темно, лишь свечи везде. Горят красиво и уютно. Обычный столик и кресла. И тишина, пустота.

Что же, выходит, он решил сойти с дистанции?

А говорил, что любой из них готов завтра же отправиться со мной на Землю! Может, имел в виду кого угодно, но не себя?

И ведь это можно понять. Парням и Гарверу практически нечего терять в этом мире. Более того – парни на Земле могут получить бесценный опыт, все возможности для развития. Вон, Дренер целый план придумал. Гарвер теряет лишь привычный образ жизни, свою пещеру и возможность обращаться когда угодно (на Земле же нельзя будет просто так каждый день превращаться в дракона), а кое-что – наоборот, приобретает. Например, возможность заниматься творчеством. И меня.

А вот Гарону есть что терять. Он – декан факультета. И даже подумывал вернуться на ректорскую должность. К тому же я подозреваю, что нынешний ректор из людей во многом слушается бывшего, то есть Гарон подрабатывает «серым кардиналом». У него есть статус в государстве и в сообществе драконов. Под его охраной находится какая-то территория. Он повязан с этим миром! И неудивительно, что он решил выбрать его! Свой мир. И свою устоявшуюся интересную жизнь.

Но это так больно! Так невыносимо больно…

Я замерла, сглатывая слезы.

А губы сами собой прошептали:

– Но как же это некрасиво – просто не прийти на свидание! Неужели он думает, что я не поняла бы его, скажи он мне прямо?

Я закусила губу, чтобы не зареветь в голос.

Подозревала в «предательстве» Дренера. А предателем оказался тот, кому я доверяла. В чью защиту верила. Тот, кто, в конце концов, спас мне жизнь!

«Вот именно, – подумала я. – Спас – и решил, что этого достаточно. Пусть кто-то другой идет со мной на Землю, тот, кому нечего терять».

Слезы полились рекой.

И в этот момент послышалась музыка – та самая мелодия, которую Гарон играл на конкурсе. Дракон в темном костюме, расшитом серебром, шагнул из темноты.

Черная одежда, смуглая кожа, черные волосы… вот я и не заметила его сразу, за несколько секунд успев проиграть внутри целую трагедию. Вот дурочка!

– Кажется, ты опять плачешь, будучи со мной, – сказал Гарон, протягивая мне руку. – А я всего лишь настраивал инструменты, чтобы не подвели в самый важный момент, – он улыбнулся и указал рукой в угол.

Там стояло несколько музыкальных инструментов, из которых лилась «наша» мелодия. Гарон в отличие от остальных обеспечил живую музыку.

При свечах это было действительно романтично.

Я хлюпнула носом и искренне сказала то, что думаю:

– Я такая дурочка.

– Ну что ты, это я дурак, – ласково улыбнулся Гарон и протянул мне ладонь, приглашая на танец. – Одевшись в черное, мне не следовало прятаться в тени. Мне вообще не следует больше этого делать. Потанцуем? Я хотел начать наше свидание с того, на чем окончилось предыдущее. С того, что нам испортили некоторые события…

Я с глупой улыбкой, смешавшейся со слезами, кивнула, и Гарон мягко заключил меня в объятия. И, конечно, я тут же машинально уткнулась ему в грудь лицом, словно отдавая ему все свои слезы, боль и сомнения. Опираясь на него, как хочется опираться на любимого мужчину.

Гарон положил большую теплую руку мне на затылок, прижал к себе и очень медленно повел.

Снова в его объятиях ощущались счастье и покой. А границы, разделявшие нас и резавшие мне сердце, растворились.

– Не понимаю, почему ты готов уйти со мной… – искренне прошептала я, не вполне уверенная, что он услышит. – Тебе ведь в отличие от них действительно есть что терять. Академию, например. А мы даже не истинная пара…

Гарон крепче прижал к груди мою бедовую голову.

– Потому что я люблю тебя, – серьезно ответил он. – А любовь важнее всякой ерунды. Если уж она важнее истинности, то и Академия не может с ней конкурировать.

Я не видела, но ощутила, что он криво улыбнулся. Ох уж эта его улыбка!

Потом мягко, медленно поднял мое лицо рукой и…

Нет, не поцеловал. В смысле – не поцеловал сразу. Сначала подхватил меня на руки, и его мужественное лицо оказалось в опасной чарующей близости от моего. Мир поплыл, остались лишь его глаза, в которых я тонула, как в бездонном небе. Его твердые черты, в которые, казалось, собралась вся Вселенная. В точку. В единое целое.

И только тогда нас закрутило. Губы Гарона накрыли мои, и мы с ним тоже обратились этой точкой. В которой сходится все.

Я думала, что уже не может быть лучше, чем с Гарвером. Но я ошибалась… Гарвера я могла хотя бы сравнить с другими, понять, каков его поцелуй. Сейчас же определений и сравнений не осталось вообще.

Казалось, перестань Гарон целовать меня, и мир рухнет, исчезнет. Потому что именно в таком порыве рождаются звезды и миры. В единстве двух существ – очень разных и в то же время в чем-то очень похожих.

Как мы с Гароном.

Лишь одно я могла сказать точно. В этом поцелуе была любовь. Нежная и исступленная. Ласковая и страстная. Сильная и тихая. Противоречивая, но единая в своих противоречиях.

Выплывала я долго. Очнулась, лишь когда услышала:

– Ну, вот и все, теперь его нет, – и рука Гарона (он так и держал меня!) каким-то немыслимым образом изогнулась, ласково легла мне на щеку.

– Кого, где… О чем ты?! – растерянно прошептала я.

Не знаю уж, кого там нет. Вот сейчас точно все на месте! Сейчас, когда я в его руках, знаю, что он любит меня, и больше нечего бояться. Когда все стало просто и понятно.

– Да кого? Гарвера, конечно, – усмехнулся Гарон. – Он сделал все, чтобы хорошо наследить в твоей энергетике. Но сейчас здесь больше ничего не осталось.

– Так, подожди, ты все же «почистил» меня? – мир вновь стал резче, лицо Гарона выплыло из сладкого тумана.

– Само почистилось. Даже удивительно, учитывая все входные данные, – он ласково зарылся губами в мои волосы. Потом спустился ниже, явно собираясь целовать меня дальше.

– Погоди! – я собрала в кулак остатки воли, подпитываемой любопытством. – Теперь у нас собеседование. Да-да, я собеседую всех кандидатов. И поцелуй позволен только один.