Любовь по науке, или На практику в другой мир

– Пойдет так дальше – умрете! – рявкнул Гарон.

Они с Гарвером одновременно глянули на меня – кровь остановилась. И я внезапно поняла, что снова могу говорить. А еще спустя долю мгновения что-то сползло у меня за спиной. Не знаю, каким магическим ударом вырубили державшего меня эльфа, но теперь я была свободна.

Ноги ослабли, последним усилием воли я рванула вперед и попала прямо в объятия спешащего ко мне Гарона. Он обнял меня, исступленно прижал к груди мою голову.

– Вот и все, все хорошо, – прошептал он. – Прости за задержку!

А я…

Я хотела говорить, рассказать ему все. Сказать, что нужно срочно спасти Лагерру. Но пружина внутри разжалась. И я просто зарыдала, уткнувшись ему в грудь. Не могла говорить, даже на ногах стояла только потому, что Гарон держал меня.

– Блериан, остановись сейчас – и тебя ждет справедливый суд. Мы соберем Совет рас и тебя будут судить. Скорее всего, тебе даже сохранят жизнь, – раздался у меня над головой голос Гарона.

Я с трудом приподняла лицо и сквозь туман слез увидела, как Блериан вскинул руку с амфорой – жестом, говорящим, что он в любой момент легко бросит ее на камень под ногами.

– Нет, Гарон. Ты думал, что переиграл меня. Но так не выйдет. Вы не успеете! Ты знаешь, что мой защитный купол… – да, если приглядеться, то магическое зрение улавливало легкую искристую сферу вокруг древнего эльфа. Правда, у меня все так расплывалось от слез, что я видела это как какой-то странный мыльный пузырь, – выдержит те несколько мгновений, которые требуются, чтобы разбить это «хранилище дракона». И кое-кто внутри него умрет!

Гарон резко помрачнел. Я не видела лица дракона, потому что находилась в его объятиях, но ощутила, что внутри у него мгновенно собралась гневная туча.

– Кто у тебя там? И что за идиот обратился в твоем присутствии? Кажется, я всем велел не обращаться рядом с верховными эльфами! – он оглянулся на остальных, стоящих полукругом поблизости от нас.

– Не идиот, а идиотка! – противно расхохотался Блериан. – Там твоя дочь, Гарон. Как, стоит жизнь твоей дочери того, чтобы позволить мне закрыть несколько порталов? Как считаешь?

– У меня нет дочери, кретин! – бросил Гарон.

Глава 41

Я открыла рот, чтобы крикнуть, что это правда – дочь есть. И действительно заключена в амфоре. Но меня опередил Гарвер с его громогласным голосом, заглушавшим любой мой истеричный писк:

– Он блефует! Да сжечь его вместе с куполом – и все дела! Уверен, амфора пуста!

– А вот и нет! – желчно произнес Блериан. Правда, было заметно, что угроза Гарвера его впечатлила. Кажется, он даже дернулся. Умирать древнему эльфу явно не хотелось. Вот непонятно, столько прожил, а хочет продолжать. Самому-то не надоело? Сто пятьдесят тысяч лет в одном мире – тут же рехнуться можно. Вот он, похоже, и рехнулся. – Спроси у своей попаданочки! – обратился он только к Гарону.

Гарон наконец перестал буравить его взглядом и ласково спросил меня:

– Ты не в курсе, что это за бред, милая?

– В курсе! – воскликнула я и отчаянно вцепилась в руку своего дракона. – Гарон, миленький, умоляю! Срочно посмотри мне в глаза! Как ты смотрел бы в глаза дракону, который открывает тебе свой разум. И умоляю – поверь! Ты ведь знаешь, глаза души не врут…

Гарон молча кивнул, видимо, понимая, что дело серьезно. Ласково приподнял мое зареванное лицо и…

На этот раз я пошла дальше, чем с Лагеррой. Я открывала ему все. Все и полностью. И как можно быстрее. Все, что хранили глубины моей памяти, все, что жило и плескалось в душе. Все – и то, что было тогда, в той жизни, и то, что случилось до прилета Гарона в этом доме.

И все это я вложила в один порыв души, в один образ, что должен был в разуме Гарона раскрыться целым ворохом осознаний.

– Тара… Маша… Любимая… Не может быть… – прошептал Гарон и исступленно прижал меня к себе, обнимая так, словно вокруг нет других драконов. И никакого злокозненного эльфа тоже нет. И нашей дочери не грозит опасность.

А я продолжала плакать от переполнявших меня чувств. Чувств, в которых было и счастье обретения, и страх потери (дочка-то до сих пор в амфоре сидит!), и радость встречи.

– Я не знал… Не знал! Но иногда… чуть-чуть догадывался! – прошептал Гарон. А потом добавил: – Надо же! Ведь порой я хотел просто прибить Лагерру! А она…

– Да, милый, она – наша дочь. И тут уж что выросло, то выросло. Будем перевоспитывать.

– Для начала нужно вытащить ее оттуда! – Гарон слегка отстранил меня и поглядел на эльфа.

Блериан победно улыбался.

– И что ты хочешь за ее жизнь? – спокойно поинтересовался Гарон. – Закрытия порталов в Академии? А где гарантия, что мы не откроем их снова? Об этом ты не подумал?

При этом Гарон вдруг бросил один короткий взгляд на Гарвера. А тот, к моему удивлению, как-то странно улыбнулся. И уставился на эльфа, словно взглядом хотел просверлить дырку в его защитном куполе.

Блериан облегченно опустил руку с амфорой. Решив, похоже, что дракон готов договариваться. А я замерла, прижимаясь к Гарону в страшном напряжении и не понимая, что за игру он затеял. Наверняка ведь затеял. Вряд ли он просто согласится на предложение Блериана.

– Во-первых, я не отдам амфору, пока вы не выполните свои обязательства, – ответил эльф. – А во-вторых – на этот раз я нашел способ закрыть их навсегда. Граница между мирами станет устойчивой к любому воздействию.

– Хм… – как бы задумчиво бросил Гарон. – Знаешь, это может привести к нарушению баланса в системе миров. Слишком опасно, не находишь? Ведь области потенциальных порталов – то есть области разреженной границы – предусмотрены в устройстве Вселенной. Именно там вы их когда-то открывали. А последствия подобной «изоляции» непредсказуемы. Не находишь?

Выражение лица при этом у него было как у ученого мужа, рассуждающего перед студентами о глобальных проблемах современности. Гарон явно тянул время. Только зачем? От непонимания мне стало плохо. Я глядела на амфору в руке Блериана, и мне все казалось, что сейчас кулак разожмется сам собой и…

– Что ты делаешь? – очень тихо прошептала я Гарону.

– Выигрываю время, чтобы использовать наше тайное оружие, – мельком шепнул мне Гарон.

– Мне все равно! – жестко ответил Блериан. Сейчас он выглядел совсем свихнувшимся маньяком. – Наш мир не пострадает – а это главное. В изоляции он обретет предназначенную ему форму. Никто больше не будет мешать. И он станет подобен прекраснейшему ограненному алмазу! Все займут свои места. Все займет свое место. Установится истинный порядок и благоденствие!