Любовь по требованию и без...

– Мучится, конечно, буду. Страдать. Плакать у тебя на плече и жаловаться на свою несчастную долю. А может в горничные в богатый дом подамся.

– А скажи-ка мне одну вещь, красавица, - так и не дав отыскать хотя бы трусы, Эрик подтащил меня к себе. Собственнически прижал к своему голому торсу и прогладил жаркой ладонью по позвоночнику от поясницы вверх.

Потом потрогал шею сзади и погрузил пальцы в волосы. Потянул, заставляя меня запрокинуть к нему лицо:

– Посмотри на меня, - попросил так, что у меня что-то екнуло в животе.

Крепко удерживая в объятиях, наклонился, всматриваясь мои глаза:

– Ты, когда свое наследство получишь, что планируешь делать?

– Как что? Тратить, конечно. С удовольствием! – попыталась я отшутиться, кажется догадываясь, о чем он хочет спросить.

– Я не о том, - Эрик отпустил мои волосы и ладонью провел по щеке, задевая большим пальцем губы. Приподнял мое лицо за подбородок и заглянул в глаза:

– Я про… глобальное спрашиваю, Снежа. Как ты потом жить собираешься?

Чувствуя, как перехватывает от волнения горло, я зажмурилась и просипела:

– Я уже сказала, в разнос пойду. Буду тратить деньги налево и направо, компенсируя годы убогого детства. А если ты что-то хочешь другое узнать, то добавь конкретики в свой вопрос.

Потянулась за его ладонью, не желая, чтобы он прекратил прикасаться ко мне. Обняла, прижалась виском к его груди и застыла, слушая лихорадочное биение чужого сердца. Неужели это из-за меня оно так бьется?

– Снежа, я про нас с тобой. Про то, что я тебя…, - я замерла, слушая его, а Эрик замолк на полуслове.

– Неужели тебе не понятно? – рыкнул недовольно.

– Нет. – я зажмурилась еще сильнее и потрясла головой. – Ничего не понятно. Скажи мне ты.

С улицы снова донеслись автомобильные гудки. В этот раз громче, настойчивее и намного дольше.

Эрик сквозь зубы чертыхнулся и отпустил меня, оставив ощущение ледяного холода в том месте, откуда исчезли его руки.

– Потом поговорим. А то Игорь скоро начнет ворота таранить. – буркнул недовольно и отступил в сторону.

Взял свою майку, почему-то висящую нас плафоне настенного светильника. Быстро оделся. И не глядя на меня, так и стоявшую голышом посреди комнаты, вышел за дверь, плотно прикрыв ее за собой.

Я повернулась, сделала два шага на ватных ногах, и рухнула на кровать.

Лежала, глядя в потолок и размышляла, доведется ли мне когда-нибудь услышать эти простые до невозможности слова, которые Эрик кажется хотел сказать. Но не сказал...

Слова, которые все нормальные люди слышат с самого рождения. От мамы, папы, бабушек и дедушек. От мужей или жен. Братьев и сестер. Друзей, может быть...

Простые слова, без которых все, что есть в этой жизни – ничто.

Слова, которые говорят всем, кроме таких уродов, как я.

И которые никогда не произносят уроды вроде меня…

... Через несколько минут я уже спускалась в гостиную, откуда слышались голоса. Надеюсь, притворство с моего лица никуда не утекло, когда я недавно смывала в ванной слезы.

– Снежана, красавица моя, - встретил меня объятиями недавно гостивший у нас Игорек. – Дай я тебя скорее поцелую!

– Кулак мой поцелуешь, - рявкнули у него за спиной, и смуглая рука ловко выхватила меня из лап здоровяка.

Через секунду я стояла возле небритого гада и скрипя зубами смотрела на приближающегося ко мне Сашку.

– Привет, сестренка. Надеюсь, не выгонишь? – он весело помахал мне рукой. – Если что, я ненадолго. Надоедать не собираюсь.

– Я здесь горничной работаю. Выгонять без дозволения хозяев никого не могу. С ними договаривайся, - я пожала плечами, стараясь не обращать внимания на сверлящий мой затылок взгляд небритыша.

Отвернулась от недовольного лица братца. Сделала еще пару шагов и остановилась, неверяще глядя, как с дивана возле камина мне навстречу поднимается Марьяна.

Глава 40

– Что, даже не спросишь, зачем я приехала? – Марьяна скрестила руки на могучей груди, нависая надо мной, пока я резала хлеб и сыр.

– Подышать свежим воздухом в экологически чистом месте?
– предположила я.

Отложила нож, оперлась на стол ладонями, глядя в ее осунувшееся лицо с несчастными глазами:

– Маря, если тебе есть что сказать, говори. Я не в том настроении, чтобы загадки отгадывать.

– Мне твой Эрик позвонил, - нехотя призналась Маря, начав грозно сопеть. – Пристращал, что если я не приеду и не извинюсь перед тобой, то он сам меня привезет в багажнике.

Представив эпическую картину, как Эрик запихивает сопротивляющуюся Марьяну в багажник своего джипа, я хрюкнула от смеха. Потом еще раз хрюкнула, погромче. Пока меня не начало мелко трясти, от еле сдерживаемого хохота.

– Ты чего ржешь?! – вызверилась Маря.

– Представляю…, - проквакала я между приступами смеха.

– Ты!… Да ты!... Сучка!! – выкрикнула Маря, сжимая могучие кулаки возле моего лица. И вдруг тоже хрюкнула.

Отступила, зажала рот ладонями и выпучила глаза, наливаясь краснотой.

Сквозь прижатые к губам пальцы начали прорываться странные звуки, что-то среднее между карканьем вороны и ревом слона.

И, наконец, не выдержав, она плюхнулась на табуретку и начала всхлипывать от смеха.

– Девочки, у вас все нормально? – заглянул в кухню Игорек.

Оглядел нас, почесал в затылке и прокричал в сторону гостиной:

– Им просто весело.

Через пол часа, когда бутерброды были сделаны и отданы мужикам, закрывшимся в библиотеке на совещание, Маря сидела за кухонным столом, и шмыгая носом, с подозрением меня рассматривала.

– Изменилась ты как-то, Снежанка. Я тебя не видела-то всего ничего, а ты совсем другая стала.

Я пожала плечами и философски ответила:

– Жизнь у меня теперь такая, что меняться приходится.

– А у тебя с Эриком этим серьезно, что-ль? – подруга прищурила глаза, словно пытаясь пробраться мне внутрь черепной коробки и понять, что там лежит.

– А у тебя с Игорем? – поинтересовалась я в ответ.

Маря от моего вопроса густо порозовела и заерзала на жалобно хрустнувшем стуле.