Любовь по требованию и без...

Что я могла бы ему сказать? Только то, что хочу просыпаться с ним каждое утро в одной постели. Смотреть на его заспанное лицо и прижиматься к жаркому телу. Слушать, как он хрипло шепчет мне слова утреннего приветствия. Больше ничего, только это.

Но это не то, что ему нужно. Почему-то я знала это точно.

Я еще долго стояла под горячими струями, смывающими соленые капли с моего лица. И жалея, что не придумано таких технологий, что позволили бы взять, и написать свою жизнь заново...

В кухне сидел Сашка и, спокойно откинувшись на стуле, пил чай. Увидев меня в халате и полосатых вязаных носках, усмехнулся:

– Привет, сестренка. Отлично выглядишь – милая такая, уютная. Как на тебя жизнь с Раевским благотворно влияет – еще чуть-чуть и домашним хозяйством начнешь заниматься, как нормальная баба.

– И тебе не хворать, - буркнула я, с грохотом ставя на плиту турку. – Когда свалишь отсюда?

– Я же тебе сказал – мне жить негде. Гостиницы я не люблю. Друзей у меня тут не осталось. Сестра родная к себе в гости не зовет, - он оскалил зубы в улыбке. – Да и тебя кому-то охранять надо.

– Я что, государственная граница, чтобы меня охранять? – я задумчиво смотрела на турку – две порции варить, или одну. – Эрик где?

– Так уехал, - Сашка развел руками и дурашливым голосом добавил: - Выскочил из вашей спаленки злой, как черт. Прыгнул в машину и свалил. Не удовлетворила ты его по-женски, а, Снежанка?

– Пошел нахрен, - я сцепила пальцы, и зажмурилась, чтобы не вылить с размаху воду из турки ему на голову. Не факт, что успела бы сделать это раньше, чем он скрутит меня. Но попробовать было бы приятно.

Вот куда этот придурок небритый свалил?

– Снежан, давай спокойно поговорим, а? – Сашка поднялся и теперь возвышался у меня за спиной.

– О чем мне с тобой разговаривать? О том, как ты наших родителей убил?

– Да кто тебе сказал такую фуйню, Снежан? – мне показалось, или в его голосе зазвучала растерянность.

– Нет, ты, конечно, не сам это сделал. Не твой это уровень - руки пачкать. Но ты ведь знал, что отца собираются убрать. И знал, кто это должен сделать.

Я резко крутнулась и уставилась в его глаза, так похожие на мои – серые, удлиненные к вискам, не похожие ни на мамины, ни на отцовские. Мама говорила, что у ее бабушки были такие глаза.

– Мне плевать, что это случилось с нашим папашей. Но вместе с ним погибла мама. И я тебе никогда этого не прощу.

– Это была роковая случайность, - Сашкин голос зазвучал хрипло, словно у него внезапно приключилась острая ангина. – И поверь, я узнал об этом слишком поздно, когда уже ничего нельзя было изменить.

Я пожала плечами, отвернулась и принялась помешивать кофе, громко стуча ложкой по краям турки:

– Мне плевать, как это было. Но ты знал и не вмешался.

– Тебе дед рассказал об этом? Наверняка, он. Больше все равно некому, - Сашка подошел, перехватил ручку турки и оттеснил меня от плиты – Давай я сам. А то ты сейчас или кофе упустишь, или ошпаришься.

Я отступила и села на стул. Почему-то, стоило мне высказать брату то, что держала в себе добрых пять лет, и меня словно не стало. В душе образовалась пустота. Огромная, размером с меня всю. И сейчас я была похожа на сдувшийся воздушный шарик – одна сморщенная оболочка, и ничего больше.

– Я тоже любил ее и… по-настоящему плакал, когда ее не стало, - глухо проговорил Сашка, не поворачиваясь ко мне лицом. Так и стоял, помешивая кофе, который давно убежал, залив коричневыми лужами плиту.

Широкие плечи под плотной футболкой напряглись, спина закаменела. Он запрокинул голову и длинно выдохнул:

– Когда еще и ты от меня отвернулась, я думал… Разное думал, и все сплошь хреновое.

– Такие, как ты, не плачут, - я зло усмехнулась. Зажала между колен ставшие ледяными пальцы, как будто это могло их согреть.

– Такие как ты, тоже не плачут, - Сашка сунул турку в раковину и повернулся ко мне.

Криво улыбнулся:

– Все-таки, остались мы без кофе.

Я хмыкнула:

– Зато поговорили, братишка.

Сашка шагнул ко мне, присел на корточки и взял мои ледяные пальцы в свои ладони:

– Снежан, даже если бы я узнал раньше, что на папашу нашего готовится покушение, я бы все равно ничего не стал предпринимать. Потому-что туда ему и дорога, в бездну. Мама оказалась вместе с ним совершенно случайно. Трагическая нелепость, понимаешь. В этом нет моей вины.

Он помолчал, напрженно взглядываясь в мое лицо: - А что касается отца – таким, как он, нельзя было землю топтать. Тем более, иметь детей.

– Да у него и не было детей, - голос Эрика прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула.

Он стоял в теплой уличной одежде, прислонившись плечом к стене возле двери на кухню. Сложил руки на груди и хмуро смотрел на нас.

– Что ты хочешь сказать этим, Раевский? – брат медленно выпрямился. – Жить надоело?

В его облике вдруг что-то неуловимо изменилось. Крупное, мускулистое тело подобралось, движения сделались предельно собранными. От него остро повеяло опасностью и чем-то еще, таким страшным, что мне захотелось втянуть голову в плечи.

Эрик отлепился от стены и не обращая никакого внимания на Сашку шагнул ко мне.

Поднял со стула, посадил попой на стол и обнял за спину.

– Ты меня не пугай, - ответил Сашке, но смотрел в глаза мне. Внимательно, словно искал в них что-то. – Вы не дети генерала Демина. Ваша мать родила вас от совсем другого человека. Вас обоих. И Демин знал об этом.

Эрик слегка повернул голову, чтобы видеть лицо Сашки и со смешком произнес:

– И мне странно, что ты до сих пор этого не знал, идиот.

Глава 44

Я во все глаза смотрела на Эрика, пытаясь понять, что он только что сказал.

– Что ты сказал?

Это не я спросила, а Сашка. Он стоял в паре метров от нас, сделавшись еще бледнее, чем обычно, и зло смотрел на Эрика.

– Что ты идиот, - спокойно повторил Эрик и погладил меня по лицу:

– Снежа, ты меня услышала?

– Что Сашка идиот? – тупой куклой повторила я и кивнула. – Услышала.

Мне казалось, я попала в дурацкий театр абсурда. То, что говорил Эрик было не просто нелепым. Оно было невозможным. В голове сделалось пусто, и я судорожно задышала, чувствуя, что вот-вот свалюсь в обморок.