Любовь Сары Дезанж

С тайным злорадством он увидел, как Гиз побледнел и вздрогнул.

Колин подождал минутку и сказал:

— Ничего? Прощайте!

И ушел.

Он услышал, что Гиз позвал его, но не остановился. Когда он сидел в автомобиле, он увидел, что старик появился на ступеньках под'езда. Он усмехнулся, но не велел шоферу остановиться.

Уже находясь в экспрессе, уносившем его на юг, Колин с удивлением и любопытством подумал о том, почему Гиз выглядел таким расстроенным. Колин искренно жалел, что сам послал Гиза к Саре Дезанж. Он не доверял старику и после трагического инцидента боялся его. Он не мог простить Гизу, что тот преследовал Сару своей незаслуженной ненавистью. Колин был очарован Сарой и не понимал, почему Гиз, несмотря на ее героическую жертву, по-прежнему относился к ней с непримиримой враждебностью.

Колин не мог без стыда и раскаяния вспомнить о поступке Сары. Он восхищался ее мужеством и благородством. Он искренно страдал за нее душой, и если бы он сумел освободить ее, не рискуя собственным именем и положением, он не остановился бы ни перед чем для этого. Но он не хотел поступиться своими интересами и не был бы в состоянии перенести позор и осуждение общества.

Теперь, по дороге в Тунис, он был несказанно рад при мысли, что он увидит счастье двух существ, к которым был привязан. Он спокойно заснул, несмотря на пыль и жару. Только на следующее утро за завтраком он вспомнил о старике Гизе и своем неясном подозрении. Гиз сказал, что ничего не знает о предстоящей женитьбе Юлиана. Может быть он лгал, но он был испуган и расстроен, когда услышал об от'езде Колина в Тунис.

Колин пообедал в Марселе, где сел на пароход.

В Тунисе, в большом шумном отеле, Колин переоделся, велел подать автомобиль и поехал к Юлиану. Колин представлял себе, как встретится с Юлианом и Сарой, и рассеянно глядел на узкие улицы и на пеструю толпу. Ему понравился красочный восточный город с его жарой, смешанными запахами и шумом.

Войдя в дом и не велев доложить о себе, он громко позвал Юлиана.

Наступали сумерки. В небе горело пламя заката, и большой вестибюль был наполнен неясным розовым отблеском вечерней зари. Дом Юлиана был старинным мавританским жилищем, и Юлиан украсил его по своему вкусу и желанию. Дом был большой и просторный, построенный в строгом красивом стиле. Колину он показался неуютным. Он подошел к занавесу из тяжелой золотой парчи, раздвинул его и рассмеялся.

Юлиан лежал на шелковых подушках дивана и около него стояла стройная, темноволосая красивая женщина, наливавшая ему бокал вина.

— Очень мило, — заметил Колин. — Вы удобно устроились, Юлиан, мой мальчик.

Юлиан приподнялся и усмехнулся.

— Здравствуйте, Колин. Идите сюда.

Колин сел около него, а Юлиан снова опустился на подушки, сказав молодой женщине несколько слов по-арабски. Она ушла с улыбкой.

— Хорошо, очень хорошо, — улыбнулся Колин, которому нравилась вся эта обстановка, напоминающая ему о гареме.

— Итак? — заметил Юлиан.

Колин внимательно взглянул на него.

— Вы выглядите усталым и бледным, мой мальчик. Слишком много вина и развлечений, неправда ли?

Юлиан насмешливо усмехнулся.

— Я получил телеграмму из министерства иностранных дел.

Он достал маленькую записную книжку с секретным шифром и протянул ее Колину.

— Вы много успели сделать здесь, — произнес Колин, поглаживая подбородок. — Но вам пора вернуться во Францию. Вас хотят назначить защитником по делу Вантрепа. Министерство иностранных дел согласно отпустить вас.

— Неужели? Но я не вернусь.

Колин посмотрел на него.

— Не вернетесь? Что вы хотите сказать? Здесь вам нечего больше делать и...

— Я останусь здесь жить.

— Это забавно, мой мальчик! — расхохотался Колин.

— Нет, это правда.

Молодая женщина вернулась, неся кофе и лидеры. Колин был так поглощен ее появлением, что забыл на минуту обо всем. Когда она ушла из комнаты, он сказал насмешливо:

— Лучше отошлите ее, пока графиня не узнала о ее существовании.

Вспомнив о Саре, он начал порицать поведение Юлиана.

— Конечно, мой мальчик, очень хорошо вести такой образ жизни, если вас ничего не связывает. Но вы понимаете, что я хочу сказать. После всего того, что она перенесла ради вас, после такой жертвы...

Он остановился, тронутый собственным красноречием, и сомневаясь имеет ли он основание так резко говорить с Юлианом.

Юлиан приподнялся на локте и только теперь Колин заметил, что он выглядел больным. Он был очень бледен, с горящими глазами и беспокойным взором.

— Вы переутомились, — сказал Колин, — но ваш последний доклад, который вы прислали нам, был замечательный. Я не могу понять, как вы сумели так сразу взяться за дело при вашем тогдашнем самочувствии. Я думал, что вы не будете в состоянии работать и боялся, что вы вернетесь, как только узнаете все. Я не хотел бы еще раз пережить подобное время.

— О чем вы говорите? — удивленно спросил Юлиан.

— О вашей работе и заключении графини Дезанж, — сухо ответил Колин.

Он был недоволен поведением Юлиана.

„После того, что случилось, как он мог?"... подумал Колин.

Юлиан приподнялся и заглянул ему в лицо.

— Вы не находите, что это неинтересный предмет для разговора? — спросил он презрительно. — Вы не знаете, что графиня Дезанж была здесь месяц тому назад?

— Да. Когда вы собираетесь жениться? — спросил Колин.

Жениться? расхохотался Юлиан.

Колин почувствовал внезапно усталость и скрытое раздражение.

— Да, жениться, — повторил он резко и недовольно.

— Разве вы не поняли, что я сказал! Какое счастье ожидает вас. Такая красивая молодая женщина, которая ради вас провела год в тюрьме. Ваше поведение поражает меня. Где графиня? Где она остановилась? — настойчиво продолжал Колин.

Юлиан встал и нагнулся к Колину. На его бледном лице появилось угрожающее выражение.

— Я спрашиваю вас в последний раз, что это все означает? — произнес он сквозь зубы. — Что вы хотите сказать? Почему Сара Дезанж провела год в тюрьме? Почему меня ожидает необыкновенное счастье? Кто из нас сошел с ума, вы или я? Сара Дезанж убила Чарльза Картона и ей вынесли милостивый приговор за это преступление. Вы защищали ее, я знаю. Мой отец все рассказал мне. Вы прекрасно вели дело, мой друг, но даже ваше восхищение графиней Дезанж не дает вам права оскорблять меня.