Любовница твоего мужа

— Неужели? — насмешливо выгнул брови Глеб.

— Считай мои слова предупредительным выстрелом в воздух, — блеснула глазами мама. Я еще никогда не видела ее столь решительной и злой. — Не прислушаешься — и за последствия не отвечаю.

— Не вмешивайтесь, ма-ма, — скривился мужчина. — Мы взрослые люди, ваша дочь вправе сама принять решение.

— А я вправе заявить в полицию, что к нам в квартиру ворвался незнакомец, — не отводила взгляда родительница. — И я вынуждена была защищаться.

— Вы мне угрожаете? — опешил Глеб. — Это просто смешно!

Схлестнись они в схватке — и это был бы поединок слона с Моськой. Габариты и весовые категории слишком разные. Только вот мамин взгляд не предвещал Глебу ничего хорошего. Она смотрела на него так, точно препарировала живьем. И от этого даже у меня мороз по коже шел.

— Вот и посмейся дома, — сказала Глебу я. — С Мари.

— Мышка, — поморщился он. — Мы оба знаем, что ты на самом деле хочешь не этого.

— Тебе здесь не рады, — процедила сквозь зубы мама. — Убирайся.

Глеб по-прежнему медлил.

— Или мне позвонить Мари и рассказать, где ты проводишь досуг? Твоя предприимчивая жена оставила мне личную визитку, — ловко соврала я. — Думаю, она обязательно найдет рычаги воздействия, чтобы ее верный муж оставался в лоне семьи.

— Ну ты и с… — то ли разозлился, то ли восхитился он. — Когда успела только?

— Я быстро учусь.

— Ты все схватываешь на лету, — усмехнулся Глеб. — Талант просто. Я помню.

От его слов меня кинуло в жар.

— Уходи, Глеб, — стояла на своем я.

— Как избавишься от проблемы, позвони, — сказал он. — Я еще многому могу тебя научить, тебе понравится.

Когда за ним захлопнулась входная дверь, я готова была стечь по стеночке от облегчения, но не успела. Мама вдруг охнула, накренилась вбок, точно кто-то ей подставил подножку, и упала. Без сознания.

У меня сердце остановилось от страха, а потом перешло на галоп и едва не выскочило на паркет.

— Мама!

Конечно же, она не ответила. А ведь я и водой побрызгала, и пыталась дозваться — безрезультатно. Дотащить до дивана мне ее не удалось: силы не позволили. Мама только сильнее напугала меня этой неподвижностью. И пятном, что расплывалось по ковру, источая характерный запах.

Я вызвала скорую, но они, как всегда спешили медленно. Каждая минута промедления была для меня пыткой.

— Роман! — закричала я, когда услышала мужское «алло» после длинных гудков. — Рома!

— Рита? — удивился врач. — Что случилось?

Я лишь всхлипнула в ответ. В горле встал колючий ком и слезы брызнули из глаз.

— Тебе плохо?

— Мама… она… я скорую, но…

— Адрес, — скомандовал мужчина. — У меня выходной — подъеду.

Сбивчиво, путаясь в словах, я выдала необходимое.

— Только быстрее, пожалуйста, — умоляла его я. — Мне… страшно.

— Не. На-до. Ни-ко-го, — глядя на меня мутным от боли взглядом, надсадно прохрипела мама, когда я завершила разговор.

— Ма!

— По-мо-ги мне встать, Ри…та, — попросила она.

— А вдруг нельзя? — закусила в сомнении нижнюю губу я. — Давай дождемся врачей, а? Боюсь навредить, я не зн…

— Ри-та, — нахмурила брови мама. — Де-лай, как я ска-за-ла.

— Мам…

— По-жа, — умоляла меня глазами она.

— Хорошо, — пришлось уступить.

С горем пополам мы с мамой добрались до ее спальни. Было видно, что тело ее плохо слушается, подводит, и это рождало во мне просто животный ужас.

— Переодеть-ся нужно. — Речь уже не так тянуло, как еще недавно, и это вселяло в меня позитив.

— Да, конечно. Сейчас.

Мы управились до приезда скорой. Врачи из неотложки и Васнецов прибыли почти одновременно. И начался какой-то сюр.

Медперсонал общался с мамой на каком-то своем языке, причем она их вполне понимала, это у меня отчего-то с каждой минутой все сильнее земля уходила из-под ног.

— Ну тогда только обезболивающее, — развел руками фельдшер и глянул на меня так, будто бы извинялся.

— Да, я понимаю, — кивнула мама.

В ушах у меня шумело, комната качалась, словно я вдруг оказалась на палубе корабля. Я и не заметила, как бригада скорой помощи вышла, оставив нас с Васнецовым.

— Я бы предложил тебе что покрепче сейчас, но не нашел у вас, — сказал Роман, всунув мне в руки чашку с горячим чаем. — Пей и перестань стучать зубами.

— Мне нельзя покрепче. Я беременна, — брякнула в ответ.

— Приехали, — протянул он.

— Что это было? — спросила я, глядя на маму. — Мне показалось или такой приступ только для меня стал неожиданностью?

— Не показалось, — отвела взгляд она. — Я больна, Рита.

— Хорошо. То есть плохо. То есть нужно обратиться к специалистам — и все обязательно наладится.

— Дочь…

— Ром, скажи моей маме, что врачей не надо бояться, — вырвался из меня нервный смешок. — Ром? 

— Вы тут поговорите, а я подожду на кухне. — Васнецов тоже избегал прямого взгляда мне в лицо. Впервые за все время нашего знакомства и моего лечения.

— Мам?

— Рит…

Только, просто глядя в ее лицо, я уже прочитала этот приговор, который мама все не решалась озвучить.

— Нет, — не поверила я. — Нет, слышишь?

— Опухоль. Неоперабельная, — поджала губы она. — Головные боли не прошли даром.

— Нет.

Я даже уши ладонями закрывала и зажмурилась, но эта горькая правда все равно просачивалась. И отравляла меня изнутри.

— Я, как узнала, сразу тоже не поверила. Но ошибки быть не может. Поэтому я решила…

— Скрыть от меня свою болезнь.

— …дать шанс Глебу сделать тебя счастливой. Мне просто очень хотелось, чтобы ты не осталась одна.

— Мам…

— Прости, Рита, — упавшим голосом сказала она. — Я не справилась.

А сердце мне подсказывало, что не справилась я. Эти испытания ломали меня, превращали в другого человека и не давали никакой гарантии, что я выживу…

Только в сказках бывает, что все проблемы решаются по мановению волшебной палочки. Для меня такой сказки у Вселенной не завалялось, а вот реальность обрушилась обухом на голову и тяжелым сапогом под дых.