Любовница

— Я пугаюсь внезапных звуков, — зашептала она виновато и хотела высвободить руку, но Вяземский удержал её пальцы, и она не сопротивлялась этому.

С этого момента Виктор уже ничего не воспринимал на огромном экране первого кинотеатра города. Ни стерео звук, ни специфические эффекты его не занимали. Осталось лишь одно — прикосновение к её руке, пальцы Риты, мягкая ладонь, которую ему так хотелось поцеловать.

Ещё тогда, в тот самый вечер, сидя в полутьме зрительного зала с этой незнакомой девочкой, он вдруг понял, что они неминуемо будут вместе. Виктор не знал когда…может быть нынешним вечером, или завтра, через месяц, или через год, но она станет его. Наверное, и она почувствовала это неизбежное и повернулась к Виктору. В темноте, отражая экран, светились её глаза.

— Дождёмся конца или уйдём сейчас? — тихо спросил Виктор, наклоняясь к её уху. Рука его, помимо его воли крепко сжала пальцы Риты.

— Посмотрим до конца, — ответила она.

Вот уже и песня «Моё сердце на дне океана», в зале зажгли свет, Виктор с Ритой стояли, оглядывались и решительно не могли понять, почему в публике через одного рыдают…

Зато, когда они смотрели друг на друга…трудно выразить словами, как это бывает — но они понимали, что случилось нечто важное.

Он всё ещё держал её руку в своей, и даже когда они встали, не отпустил. Это прикосновение было как поцелуй.

В обе стороны от них к проходам двигались люди, скоро Виктор и Рита остались одни в ряду и спохватились только, когда билетёры начали щелкать замками, закрывая двери выхода из зала.

— Сейчас нас тут запрут, — сказал Виктор, — это последний сеанс.

— Ой, нет, мне домой надо, — совершенно искренне испугалась его шутке Рита, высвободила руку и побежала вдоль ряда, потом по боковому проходу, к единственной оставшейся открытой двери.

Виктор пошел за ней.

Он провожал её по ночному городу. С Невского свернули на Фонтанку и пошли в сторону бывшего Ленконцерта, к Банковскому мосту. Было уже темно и фонари отражались в воде. Виктор взял Риту под руку.

Она притихла и шла молча, остановилась у пятиэтажного дома, который фасадом выходил прямо на набережную.

— Пришли…вот, — сказала она и показала рукой на подъезд.

Меньше всего хотелось Виктору расставаться с ней сейчас, но причины, для того, чтобы быть вместе, не было.

— Можно позвонить вам как-нибудь, Маргарита? — спросил он.

— Да, конечно.

— Тогда дайте мне ваш телефон.

Вяземский достал мобильник и очки, в очередной раз проклиная себя, что до сих пор не подобрал контактные линзы. Почему-то именно очки больше всего удручали его сейчас.

— А… да… а вам какой, домашний или трубу? — с запинкой спросила она.

— Как вам удобнее.

— Я могу оба.

— Хорошо, давайте оба.

Она продиктовала мобильный, Вяземский набрал и сохранил номер.

— Домашний тоже? — в голосе её звучало сомнение. Не хочет, чтобы знали родные.

— Конечно, домашний тоже, если можно. Я не буду звонить без необходимости, но вдруг вы потеряете мобильник и я не смогу отыскать вас в этом большом городе… хотя, можно дежурить у двери, вот тут…на ступеньках.

Она смотрела на Виктора доверчиво, не воспринимая его слова, как шутку, и он подумал, что правда так поступит, если не сможет дозвониться.

Вот тогда он в первый раз поцеловал её. Без предупреждения обнял, притянул к себе, наклонился и нашел её губы.

Она замерла. Не ожидала этого. Но не оттолкнула…кто-то вышел из её подъезда и громко хлопнул дверью, Рита только теснее прижалась к Вяземскому, даже и намёка не было, что она хочет его оттолкнуть, напротив, она вернула ему поцелуй. В этом она была совсем не дитя. От её нежных губ у Виктора закружилась голова.

Так они долго стояли и целовались у её дома.

Вяземский отпустил её первый, глаза Риты были затуманены желанием, он видел это, но отступил на шаг, поцеловал её руку и сказал:

— Благодарю вас за этот вечер…

— До свидания, — кивнула она, повернулась и пошла к двери.

Отпустить её…сейчас? Нет! Вот она взялась за ручку двери.

— Рита!

— Да?

— Я забыл… вот моя визитка, может быть вы…тоже позвоните мне, если захотите.

Она обернулась, протянула руку, взяла визитную карточку и напряженно ждала. Молчание.

Виктор снова обнял её и стал целовать, Рита покорно отдавала ему нежность своих губ, но уже несколько настороженно, как будто опасалась, что он оттолкнёт. Потом вдруг отстранилась и сказала:

— Не хотите в гости?

Он с трудом вернулся к реальности…

— В гости…в такое время? Разве это удобно?

— Да удобно, потому, что глупо стоять так на улице.

— Но вы ведь не одна живёте? Что скажут ваши домашние?

— Я одна живу.

Так просто? Подняться к ней и…и тут Вяземский почему-то отказался.

Он не мог допустить, чтобы это было у них вот так, поспешно, чтобы она потом сожалела…Он хотел дать ей время.

— Нет, Маргарита… лучше не стоит… я позвоню вам… или давайте встретимся завтра, ведь завтра выходной.

— Хорошо, — прошептала она и отступила от него на шаг. Наклонила голову, волосы упали на лицо и скрыли глаза.

«Обиделась…какой же я дурак!» — проклинал себя Виктор, но продолжал упорствовать там, где надо было уступить чувствам.

— Я заеду за вами… во сколько? — спросил он.

— Не знаю…когда хотите, но не раньше двух.

«Да точно обиделась» …

— Вы так поздно встаёте? — Он пытался шутить, это выходило плохо.

— Нет, я так долго собираюсь.

— Хорошо, тогда в три, чтобы вы наверняка были готовы.

— Договорились.

Что же ему оставалось? Ещё раз поцеловать ей руку…и ругать себя последними словами, когда она скроется за дверью подъезда.

Вяземский даже не спросил номер квартиры.

На пятом этаже засветилось окно. Должно быть её.

Виктор не мог сейчас уйти, он прошел немного в сторону Невского по узкой набережной Фонтанки, потом вернулся к дому Риты, облокотился на парапет и смотрел на воду. Отражения фонарей дрожали на ней. Просто «Белые ночи» как у Достоевского. Только теперь в Питере осень.

Мысли перескакивали с одного на другое, пора домой, через полчаса закроют метро, но всё это сейчас было не важно, кроме одного — там за окном — Рита.

Как бы он хотел знать, что она делает сейчас…это желание стало невыносимым и, смирившись, Вяземский достал телефон, набрал номер.