Любовные прикосновения

Вечером они поужинали в ресторане отеля. Им обоим с огромным трудом удавалось поддерживать хорошее настроение. Они говорили о своих планах, мечтали о скорой встрече. Лари пообещала, что это будет через два-три месяца.

Утром Милош поехал вместе с ней в аэропорт.

– Не беспокойся, у меня все будет в порядке, и мы снова будем вместе! – несколько раз заверил он ее.

Возле трапа Лари, не помня себя, обняла отца и не могла оторваться от него. Стюардесса, стоявшая рядом, поторапливала ее, говоря, что самолет улетит без нее. Тогда Милош снова начал утешать ее.

– Мы снова будем вместе, обещаю тебе. Мы все…

Лари знала, что верить в это – просто безумие. Но слова отца помогли ей в конце концов расстаться с ним.

ГЛАВА 36

Рим в апреле… Каким бы он мог быть прекрасным, если бы с ней рядом находился возлюбленный, если бы она приехала сюда в отпуск, после которого ей предстояло вернуться в теплый и уютный дом, где кто-то радовался бы ее возвращению. Но ничего этого у Лари не было.

У нее была замечательная работа, которая приносила ей удовлетворение. Но без личной жизни, без дорогих людей, с которыми она могла бы поделиться своими радостями и достижениями, успех начал казаться Лари бессмысленным. Это чувство не исчезло и после того, как она обрела отца и была вынуждена оставить его.

И все же виды «вечного города», проносившиеся мимо во время поездки из аэропорта, давали ей утешительную философию. Из этого города два тысячелетия назад управляли самой могущественной империей в мире. Но империя пала, а Рим стал могучим напоминанием о том, что со временем все может измениться. Лари чувствовала, что теперь самым лучшим лекарством от грусти будет работа, которая привела ее сюда.

Итальянские партнеры Европейского инвестиционного консорциума зарезервировали для нее номер в отеле «Хасслер – Вилла Медичи». Они хотели, чтобы Лари оформила интерьеры отелей, которые в это время строились в Гонконге и Сингапуре.

Отель «Хасслер», обслуживавший только элитных клиентов, находился на вершине «Испанских ступенек». Из номера Лари открывался великолепный вид на Рим. Она приняла ванну, немного вздремнула и, готовясь к встрече с представителями консорциума, стала изучать пачку чертежей, которые прислали в ее нью-йоркский офис. Эта работа могла принести фирме «Хейли—Данн» многомиллионную прибыль.

В семь часов консьерж позвонил в номер Лари и сообщил ей, что в вестибюле отеля ее ждет синьор Альдо Пинелли, чтобы сопроводить на обед. Она еще раз оглядела себя в зеркале. Из дипломатических соображений Лари выбрала черный шелковый костюм от Валентино, шикарный, но не вызывающий. В последнюю секунду взяла пару алмазных клипсов из тех немногочисленных драгоценностей, которые привезла с собой.

Как только она вышла из лифта, синьор Альдо Пинелли поспешил к ней навстречу. Оглядев его, Лари оценила предусмотрительность итальянцев. Они выбрали для нее такого сопровождающего, который своей внешностью и очарованием не слишком отвлекал бы ее от дела. Альдо Пинелли был толстый, на голову ниже ее, с мрачным лицом, обрамленным ожерельем из нескольких подбородков, и держался он сугубо официально. Представившись Лари, Пинелли приложил все усилия, чтобы согнуть в поклоне свое круглое тело, а потом с восхищением осмотрел ее, но без всякого намека на вожделение. Предложив Лари руку, он повел ее к белому «роллс-ройсу» с шофером, ожидавшему их возле входа в гостиницу.

Оказавшись в машине, синьор проявил себя как человек, обладающий гораздо большим очарованием, чем казалось на первый взгляд. Он превосходно говорил по-английски и пользовался им, чтобы бросать забавные замечания по поводу всех достопримечательностей. Когда их автомобиль, огибая Колизей, проезжал мимо скелетообразных арок древнего стадиона, Пинелли рассказал Лари о местном поверье, гласившем, что «когда Колизей рухнет, то и Рим тоже рухнет, и весь мир последует за ними».

– Но половина Колизея, кажется, уже рухнула, – заметила Лари. – Не значит ли это, что мир находится на полпути к своему концу, синьор Пинелли?

– Синьорина Данн, вы слишком прекрасны, чтобы быть такой пессимисткой. Однако, если действительно наступил конец света, я скажу вам, что Рим – самое подходящее место для его встречи.

– Почему же, синьор?

– Потому что римляне считают, что нужно наслаждаться до последней минуты. Одна местная легенда гласит, что накануне конца света в Риме из многочисленных фонтанов будет бить вино, и горожане устроят грандиозный пир, фантастическое прощание с цивилизацией! Неплохая мысль, правда? Когда все уже сказано и сделано, лучше смеяться, чем плакать.

Лари согласилась и подумала про себя, что, может быть, пришло время руководствоваться этой философией, перестать оплакивать Ника и начать просто радоваться жизни.

Автомобиль продолжал ехать по городу, и она наконец решила спросить, где состоится обед с другими управляющими консорциума.

– Мы направляемся в дом нашего самого крупного инвестора. Поскольку вы интересуетесь оформлением интерьеров, мы подумали, что вы получите удовольствие, осмотрев его. На самом деле это настоящий дворец, полный самых невероятных произведений искусства и антиквариата. Скорее даже музей, не менее прекрасный, чем любой другой, но только немногие, самые привилегированные люди могут увидеть его.

Несколько минут спустя синьор Пинелли указал на живописные руины и объяснил, что это термы Каракаллы [43] и что в третьем веке, когда бани были построены, они вмещали в себя одновременно тысячу шестьсот купальщиков. Эти термы отмечали начало Аппиевой дороги, которой было уже две тысячи триста лет и которая вела из Рима к самой южной оконечности Италии. В древние времена на протяжении первых десяти миль вдоль дороги располагались усыпальницы римских патрицианских семейств, так как законы ранней империи не позволяли устраивать захоронения в городе.

43

Термы Каракаллы – бани, построенные римским императором Каракаллой (186–217).

Несколько минут «роллс-ройс» ехал по Аппиевой дороге, потом свернул на боковое шоссе и помчался по району, застроенному большими домами за железными заборами. Наконец автомобиль сделал еще один поворот, миновал небольшой парк и остановился перед палаццо. Лари была изумлена, увидев, что дом очень напоминает некоторые большие особняки в Ньюпорте.

Синьор Пинелли уже был готов нажать освещенную кнопку звонка у внушительных входных дверей, но вдруг замешкался.

– Синьорина Данн, если вы простите меня за то, что я буду немного… inframmente, – тут он сделал паузу, очевидно, подыскивая подходящее слово, – … словно старый дядюшка, который во все сует свой нос… то мне следует предупредить вас о том, что наш хозяин имеет репутацию… Казановы. Вы понимаете меня? Я не хочу сказать, что он плохой человек. Наоборот, он большой филантроп и очень щедр. Но с женщинами ведет себя, как пчела, перелетающая с цветка на цветок. И поскольку вы необыкновенно красивы, он, возможно, будет… moto brusco. Но вы не должны обижаться…

– Синьор Пинелли, если слова «moto brusco» означают, что он ко всем пристает, то не беспокойтесь! Мне приходилось иметь дело со множеством богатых клиентов, которые полагали, что я захочу украсить их жизнь не только мебелью и занавесками.

Толстяк улыбнулся.

– Va bene, [44] синьорина. Мои партнеры и я не хотели бы, чтобы вы отказались от работы из-за того, что будете чувствовать себя… оскорбленной.

Лари поблагодарила его за заботу, и после этого он наконец нажал на кнопку звонка.

44

Хорошо (итал.).