Любовный узел, или Испытание верностью

– Это еще маленький мальчик, если я правильно помню?

– Он быстро растет. Я могу подождать. У меня есть время. – Рыцарь поморщился. – Это все, что у меня сегодня есть.

Оливер завел Героя во двор Альберика, дал ему сена и воды, затем сел обедать за стол священника, поглядывая на удлинявшиеся тени. Задерживаться не следовало.

– Расскажи мне о своем паломничестве, – попросил священник. – На что похож Иерусалим?

Ему явно хотелось отвлечь разговор от событий в деревне и вообще от обсуждения бедственной войны.

– Там достаточно жарко, чтобы поджарить человека внутри его доспехов, и много пыли, накопившейся за целые века, – ответил Оливер. – Красота и грязь такая, что ты и представить себе не сможешь. Там есть места, которые не изменились со времен нашего Господа Иисуса Христа.

Захваченный рассказом, священник наклонился через стол.

– А вы видели храм…

Тут он замолчал, потому что к уютному потрескиванию огня в очаге добавился приближающийся стук копыт. Мгновение мужчины молча смотрели друг на друга, потом Альберик поторопил Оливера.

– Наверняка солдаты из замка! Кто-то сказал о вашем появлении. Они очень пристально следят сейчас за всеми чужаками из-за бедняжки Джейф. Лучше не попадаться. Они сперва хватают, а затем спрашивают.

Оливер выскочил из-за стола, схватил пояс с мечом и нацепил его на ходу, поспешно кинувшись к двери. Он не собирался оказаться запертым в хижине бандой наемников и понимал, что, если его поймают, живым ему не выйти. Его либо «законно» казнят, как шпиона королевы, либо сделают козлом отпущения за убийство девочки.

– Да пребудет с тобой Господь, сын мой! – крикнул ему вслед отец Альберик, когда Оливер быстро подхватил щит, стоявший рядом с дверью, и побежал под навес к своему коню.

– Это понадобится, – мрачно заметил рыцарь, отвязывая поводья и вспрыгивая в седло. Герой удивленно фыркнул, когда почувствовал крепкий удар пяток Оливера, и рванулся вперед, но выход на деревенскую дорогу был уже прегражден четырьмя всадниками.

Лучи вечернего солнца сделали гнедую шкуру стоявшего впереди жеребца красной, а щит всадника нес девиз в виде красной полосы на синем фоне. Цвета были достаточно яркими, чтобы надолго врезаться в память. Оливер и Рэндал де Могун смотрели друг на друга, онемев от неожиданности, и это молчание все длилось и длилось, пока каждый из них пытался прийти в себя.

Первым преуспел в этом де Могун. Он скрестил руки на луке седла и по-волчьи ухмыльнулся:

– Похоже, нашим тропинкам суждено постоянно пересекаться, не так ли? На этот раз ты явился ко мне, чтобы я помог тебе устроиться, а?

– Ты на моей земле, – прорычал Оливер; потрясение сменилось неудержимой яростью.

– На твоей земле? – де Могун по-прежнему усмехался. – Довольно странно. А я-то считал, что эта земля принадлежит Одинелу Фламандцу.

Он оглянулся на своих солдат, предлагая поучаствовать в развлечении.

– Если ты явился не как рекрут, остается сделать вывод, что ты нарушил границы.

Наемник обнажил меч; низко опустившееся над горизонтом солнце заиграло на лезвии.

– Лорд Одинел не выносит нарушителей.

– Подождите, сэр Рэндал, подождите! – воскликнул отец Альберик, который наблюдал за происходящим со все большим отчаянием. Он заспешил вперед, путаясь в полах своей рясы. – Я могу поручиться за этого человека. Он пришел только поклониться могиле своего брата.

– А, вот как, ты можешь поручиться за него? – вкрадчиво произнес де Могун, поигрывая мечом.

– Ступай в свою хижину, отец, – спокойно сказал Оливер, не спуская глаз с де Могуна. – Это не ваша забота, и мне не хотелось бы, чтобы вы пострадали из-за меня.

Священника затрясло.

– Ступай! – резко бросил Оливер.

Отец Альберик пожевал губами, попятился и очень неохотно вернулся в хижину.

– Трогательно, – сказал де Могун – Но ты командуешь тут, словно лорд, каковым не являешься.

– Что ставит меня намного выше тебя, – ответил Оливер, обнажая меч. – Потому что я не удостою тебя даже титула «подонок».

Де Могун пришпорил коня и поскакал на Оливера, который быстро повернул Героя и парировал удар щитом. По крайней мере, пока он в воротах, остальные трое не смогут проникнуть во двор и окружить его, но и сам он не сможет расчистить себе путь, пока не одолеет всех четверых.

Один из них подскакал к острым шестам ограды, встал на седло и спрыгнул во двор с кинжалом в руке. Оливер заметил опасность, развернул коня и погнал его прямо на пешего человека. Взлетел и опустился меч, и наемник упал, не успев даже вскрикнуть. Кинжал выпал из его рук.

Однако, оставив ворота, Оливер дал возможность пойти в атаку трем оставшимся, хотя другого выбора тут не было. Можно было бы еще вырваться на дорогу, если бы хватило времени и скорости, но и то и другое тратилось зря в неистовой игре убить или быть убитым. Де Могун летел прямо на него, двое других заходили слева и справа. Оливер бил, парировал удары и прекрасно понимал, что наверняка погибнет, если только не уменьшит численное преимущество противника.

Солдат со стороны его щита был облачен в стеганый гамбезон, но не имел кольчуги. Оливер дернул за поводья, Герой присел, и в этот момент рыцарь полоснул по одежде. Ткань лопнула, выставив наружу подстежку из войлока, однако меч прошел еще глубже и рассек грудную клетку до ребер.

Солдат вскрикнул и откинулся в седле, зажимая рану в боку. Однако, пока Оливер возился с ним, он опасно открылся для ударов де Могуна и другого наемника. В тот момент, когда рыцарь поворачивался к ним лицом, он тоже получил удар по ребрам. В отличие от первого солдата, на нем была кольчуга. Клинок де Могуна не смог рассечь стальные кольца, однако удар был нанесен с такой силой, что треснули ребра. Грудь Оливера пронзила резкая отупляющая боль. За первым ударом последовал второй, затем третий и четвертый, поскольку к поединку успел подключиться второй солдат. Оливер отбивался щитом, от которого быстро полетели щепки, и его рука начала уставать.

– Следовало убить тебя еще на иерусалимской дороге! – выдохнул де Могун. Он буквально светился от ярости и пыла битвы. Оливеру не хватило воздуха, чтобы ответить. Как бы ни стремился рыцарь найти забвение в смерти, принимать ее от рук Рэндала де Могуна у него не было никакого желания.

Подняв щит, он направил Героя на каштанового жеребца второго солдата и ударил понизу, целясь в не защищенные доспехами ноги. Меч рассек мышцу до кости, и солдат взревел от гнева и боли. Между наемниками открылось пространство. Оливер погнал коня в него, а затем уронил поводья на серую шею.