Люди Дромоса. Трилогия

– Говоришь, десять миллионов.

– Да, и это минимум, но вообщето я бы рассчитывал на вдвое большую сумму. И вообще это еще цветочки. – Он театрально выдержал паузу.

– И каковы ягодки?

– Они не были бы людьми, если бы не попытались отомстить. И ктото заложил программу, включающую пуск ядерных боеголовок через месяц после появления «гостей». А мы уже, помоему, дней десять как сунули свой нос куда не след…

– Какие, на хрен, боеголовки. У них же единое государство? – не сдержался Виктор.

– Наверное, те самые, с помощью которых это самое государство удалось объединить. В любом случае спросить не у кого, но, если хочешь, могу порыться в носителях.

– Некогда искать, думать надо. – Это Инна взволнованно подала голос.

На что я не преминул вставить:

– Какой, к черту, думать, трясти надо. [2]

– Надеюсь, то, что какието меры предпринять надо, никто не спорит? – Не спорил никто, и Виктор продолжал: – Тогда я возьму пару спецов соответствующего профиля, и завтра в обратный рейд. Ведь целый мир может пойти коту под хвост!

2

Опять же бородатый анекдот про прапорщика, который на совет поразмыслить, как сбить плод с дерева, и намек на лежащую у его ног палку дал вышеуказанный ответ.

Спецами оказались два крепыша лет по тридцать. Эдакие упитанные медвежата, с розовыми щечками. Но я знал, что именно от таких вот с виду безобидных весельчаков нужно держаться дальше, чем от накачанных быков и хмурых урок с угрюмыми лицами. Потому что в схватке никого страшнее их нет, а внешняя безобидность обманчива и готова в любой момент обернуться мгновенной смертью. Но там, куда мы направлялись, «рукопашить» было некого, и их профессионализм я принял на веру. Да и, попытайся я чтото выяснить, был бы в мгновение ока разоблачен, потеряв при этом еще и уважение сэнсэя.

Один из крепышей, назвавшийся Серегой, сразу завязал разговор с Ленькой. И через минуту они нашли общий язык, сыпя специальными терминами и задавая друг другу вопросы на неудобоваримом, для нормального человеческого уха, языке. Как будто понятие «букварь» им было совершенно незнакомо. А язык, начиная с детского сада, они учили исключительно по винвордовским хелпам. А второй, представившийся Иваном, принялся сразу же валять ваньку, подбивая клинья к моей девушке. Ну что за люди, а? Или им медом намазано? Вон ведь рядом стоит Лена, молодая и далеко не уродливая женщина. И главное, свободная. Так нет же, им непременно подавай чужую, занятую другим и почти замужнюю. Да еще в присутствии сожителя.

Но Виктор пресек это дело, наступив донжуану на ногу, и кивнул в мою сторону. Еще он многозначительно провел ребром ладони по горлу, что дало мне повод немного погордиться. Ну какой мужчина не хочет выглядеть мужественным и сильным, одним своим грозным видом отпугивающим потенциальных соперников? Но долго я не обольщался, ведь Виктор просто не хотел нарушать целостность коллектива в ответственный момент.

И вот наконец все в сборе и разлеглись по кроватям. Медвежата если и удивились, то не подали виду, и Лена в три касания «забрала» всех.

На этот раз Ленька пришел подготовленным и, достав несколько системных блоков, начал подключаться, войдя в первую попавшуюся квартиру. По его словам, «аварийная сеть», бывшая в распоряжении Сил Правопорядка имела плутониевые батареи, рассчитанные чуть ли не натысячу лет. На останки прежних обитателей он просто не обратил внимания, и я «забрал» их к себе. Вот уж действительно нет худа без добра. И если раньше мне, чтобы «перенести» чтолибо, необходимо было как минимум сдвинуть объект с места, придав ему поступательное движение, то три скелета я «унес», лишь слегка прикоснувшись кончиками пальцев.

А спецы вовсю курочили стену, подбираясь к разъемам. Но вот всё подключено, и по экранам мониторов забегали какието яркие пятна, трансформировавшиеся вскоре в карту обоих полушарий. Почти такую же, как у нас, со слегка измененными очертаниями Америк и вытянутой, похожей на овал Африкой. Мигало множество красных точек, в основном в Северном полушарии. Как на Евразийском континенте, так и на земле, открытой у нас Колумбом.

Мы стояли за спиной у работающих, дыша им в затылок и, наверное, отвлекая.

– Люди, не стойте над душой, а, – взмолился Ленька. – И без того мозги плавятся.

И мы все, включая Виктора, удалились.

– Часов на пять засели. – На лице у Инны была написана скука.

– А ты откуда знаешь?

– Так сказали ведь, когда друг с дружкой разговаривали.

Вычленить из той ахинеи, что несли программеры, чтолибо маломальски вразумительное, не представлялось для меня возможным, и я махнул рукой:

– Тогда по «кузнечикам», что время даром терять.

Девчонки снова отправились втроем, а Семен Викторович присоединился к нам. Казалось, что ему не по душе экспроприация материальных ценностей, но говорить он ничего не стал, понимая, что без этого просто не обойтись. Мы наполняли мешки, и я мысленно прикидывал, что будет, если у ребят не выйдет. Либо придется отключать все шахты вручную, но это из области фантастики, а если нет, то придется «вернуться» и отменить Ленькины попытки подключиться к местной паутине, ограничившись поверхностным мародерством. Однако перед глазами стояла картина десантуры, облаченной в «кузнечики». С подлокотными гранатометами и АКМ, встроенными в коленный сгиб, с магазинами на, минимум, триста патронов. Замкнутый круг какойто. Не тронешь серверы – не будет чертежей. А тронешь – вообще всё псу под хвост. Оставался, правда, «транспортный» фокус. Основанный на том, что тела, находящиеся в «убежищах», не затрагивали изменения, совершенные мной в случае «возвращения». Но я понимал, что это были полумеры и, заварив кашу, так просто ее не расхлебаешь. И я вконец заврусь, пытаясь объяснить всем то, чего сам толком не понимал.

– Два центнера, и хватит на сегодня. – Виктор завязал мешок, и, взяв в руки по одному, мы стартанули.

Нет, это поэма, песня и полет души одновременно. Кто прыгал с парашютом – тот меня поймет. Да и как объяснить вам радость прыжка, с последующим парением? Нет, просто так я с возможностью «попрыгать» не расстанусь.

Женщины были уже на месте и чтото оживленно обсуждали.

– Ребята, представляете? Зашли в аптеку и среди упаковок обнаружили это. – Рита протянула нам красножелтую коробочку.

– ЛСД? – пошутил я.

– Круче, чувак. Онкология на любой стадии – не страшнее насморка. По крайне мере была, пока не истек срок годности.

Это действительно было круто. Я рассмеялся. Ради вот этой вот коробочки, дающей надежду нашему Леньке, стоило затевать весь сырбор. Пожалуй, даже шеренги «кузнечиков» меркнут перед этой перспективой. Со сроком тоже вышло занятно. Черным по белому, простым и доступным языком было написано: «Срок годности – 100 лет со дня изготовления». И дата 30. 07. 56.