Люди среди людей

Но командир (это был тот самый начальник караула, которого Кхандала пробудил своим рогом нынче на рассвете) не захотел даже слушать объяснения солдата. Собрать стражу у ворот тюрьмы распорядился сам министр двора. Никто не имеет права покинуть строй, пока не будет на то специального указания благородного министра.

Кхандала оперся на тяжелое ружье и загрустил. Но тут его осенило: сегодня он еще не читал свой тайный текст. Этот коротенький текст из священной книги дал ему в день совершеннолетия духовный наставник - гуру. «Никто - ни брат, ни мать, ни жена - не должны знать твоего тайного заклятия, - сказал гуру.
– Но если ежедневно ты сто восемь раз мысленно повторишь его, оно убережет тебя от всех зол». Кхандала никогда не сомневался в наставлениях учителя. Ведь каждый индиец получает и всю жизнь хранит в памяти подобный заговор. С энтузиазмом солдат начал твердить про себя с детства привычные слова. И едва удалось произнести их пятьдесят шесть раз, как заклятье начало действовать. Вместо того чтобы строить эшафот, дворцовые слуги вынесли во двор несколько плетеных кресел и стол. Потом незнакомый красивый юноша в одежде слуги из богатого дома расставил на столе какие-то ящики и склянки. Еще через несколько минут, сверкая золотым шитьем по изумрудной ткани халата, в воротах появился толстый задыхающийся старик - министр двора со своим племянником, худым как жердь, начальником тюрьмы. Хотя слуги несли над их головой белые опахала из перьев, старик еле двигался. Он ежеминутно отдувался, а добравшись до кресла, рухнул в него как мешок. Зато начальник тюрьмы проявил удивительную резвость. Он быстро обежал ряды солдат, придирчиво осматривая, все ли при оружии, заглянул вниз, на стражу у самых тюремных дверей, и лишь после этого, утихомирившись, встал возле министра двора и визгливым голосом подал команду открыть темницу.

Лязгнули запоры. На Кхандалу пахнуло смрадным холодом могилы. И в ту же минуту в ворота с противоположной стороны двора вошли еще два человека. Несмотря на низко надвинутые пробковые шлемы, Кхандала сразу узнал их. Высокий худощавый иноземец со светлыми усами на бледном лице был тот всадник, из-за которого сегодня утром он получил выговор. Рядом шагал его спутник, индиец в европейском костюме, очевидно, помощник белого доктора. При иноземце не было слуг, и вообще он мало походил на важного господина, каких Кхандала немало повидал на своем веку. И тем не менее толстяк министр не поленился встать и приветствовать приезжего поклоном. Врач ответил кивком.

Прочитав свой текст сто восьмой раз, Кхандала успокоился: да, несомненно, гуру прав - заклинание оказалось спасительным. Казни и наказания во дворце никогда не происходят в присутствии посторонних. Но для чего все-таки на тюремном дворе собрано столько войск? Что нужно тут врачам, которые ведут себя как хозяева? Не обращая никакого внимания на сотни устремленных на него глаз, белый доктор спокойно повесил на спинку кресла сюртук, засучил рукава белой рубашки и принялся возиться со своими баночками и флакончиками. Потом он приказал молодому слуге вооружиться пером и бумагой, посадил его за стол и махнул рукой начальнику тюрьмы.

– Выводи по одному!
– раздалась команда.

По ступеням, громыхая цепями, стал медленно подниматься первый арестант. Кхандала весь напрягся. Он даже привстал на пальцах, чтобы скорее увидеть, кого там ведут. Нет, это был не Хари, а какой-то желтый худой человек неопределенного возраста со слезящимися глазами. На половине лестницы он поднял изможденное лицо к солнцу, зажмурился и застыл, будто потерял сознание. Солдаты подхватили его под руки и подтащили к столу.

– Имя? Фамилия? Сколько лет?
– спросил доктор-индиец, выступавший в роли переводчика.

Арестант молчал. Солдаты, которые, несмотря на присутствие министра и своих офицеров, до сих пор тихонько перешептывались и посмеивались, тоже замерли, ожидая ответа. Давящая тишина повисла над тюремным двором. Сотни глаз с любопытством разглядывали изможденного, оборванного человека, тупо уставившегося куда-то в пространство. Очевидно, он не понимал, чего от него хотят. Было слышно, как на полусогнутых, дрожащих ногах и руках заключенного позвякивают цепи.

Белый врач сказал несколько слов своему помощнику.

– Нам нужна тюремная книга, - перевел индиец начальнику тюрьмы.

– Журнал, куда вы записываете поступающих арестантов.

Начальник тюрьмы изумленно уставился на министра двора. Точно так же, как солдат Кхандала, который прислушивался к каждому произнесенному здесь слову, он впервые узнал о существовании тюремных журналов да и вообще о том, что заточенных в темницу следует письменно учитывать. Белый доктор нахмурился.

– Нам нужен список арестованных, - повторил переводчик.
– Иначе придется снова обратиться к его высочеству.

Теперь уже и министр двора раздраженно глядел на непонятливого племянника. Под огнем перекрестных взглядов начальник тюрьмы перегибался, как складной метр. Пожалуйста, пожалуйста, он сам расскажет все, что нужно врачам. Кто это? Да это известный мошенник, бывший повар его высочества Бохадур Батруджи. Злодей пытался отравить нашего повелителя. Возраст?

– Сколько тебе лет, негодяй?

Повар даже не посмотрел в сторону начальника тюрьмы. Его вообще ничего не интересовало, кроме стеклянных баночек на столе. Робким движением он даже попытался протянуть к ним руку, но рука повисла как плеть.

– Сумасшедший?

– Что вы, господин доктор!
– криво улыбнулся тюремщик.
– Я его знаю десять лет. Он всегда такой…

– Мы тебя уколем, слышишь, Бохадур?
– громко, как глухому, крикнул врач-индиец.
– Будет чуточку больно. Самую малость. Зато ты не заболеешь холерой. Ты согласен, Бохадур?

Повар мутно посмотрел на врача и снова уставился на блестящую посуду. Ему сделали укол, но он, видимо, ничего не почувствовал.

– Ведите следующего!
– крикнул начальник тюрьмы, и два солдата поволокли повисшего на руках повара вниз по лестнице.

Жара нарастала. Острый запах спирта и эфира смешивался в каменном мешке двора с душными испарениями сотен томящихся на солнце людей. Министр двора ушел, как только прививку сделали третьему арестанту. А потом был четвертый… десятый… двадцатый… сороковой… Белый доктор работал молча, размеренно повторяя одни и те же движения. Шаг к столу, наклон к стеклянной банке, откуда он набирает свое лекарство; шаг от стола - руки и лицо подняты кверху, из иглы бьет маленький фонтанчик; еще один шаг к очередному арестанту. Укол. Назад к столу. Второй медик в это время смазывает каким-то снадобьем место укола, спрашивает имена новых пациентов и объясняет каждому, ради чего ему предстоит перенести немного боли.

Сороковой… сорок пятый… пятидесятый… Кажется, не будет конца этим изможденным, дрожащим от слабости и страха, полуслепым людям. Жара нестерпимо накалила стволы ружей. Камень под ногами обжигает подошвы. Пятьдесят пятый… Кхандала не видит больше ни врача, ни товарищей. Он напряженно вглядывается вниз: оттуда вот-вот должен появиться его брат. Ведь Хари там, в одной из сырых вонючих клетушек подземелья. Кхандала хорошо знает темницу, он не раз и сам дежурил там, внизу.

Пятьдесят седьмой… пятьдесят девятый… Маленький офицер, какой-то дальний родственник махараджи, подскочил к начальнику тюрьмы и начал очень тихо, но настойчиво что-то объяснять ему. Прививку сделали шестидесятому арестанту. Белый доктор повторил свои неизменные приемы: шаг к столу, шаг от стола, шприц в его руках выбросил фонтанчик лекарства. Но по лестнице никто не поднимался. Офицер, кося глаза на двери тюрьмы, продолжал в чем-то убеждать начальника.

– Где следующий?
– спросил переводчик.

Лицо тюремщика, напоминающее сушеную грушу, изобразило угодливую улыбку.

– У меня больше никого нет, господин доктор. Кхандала замер. А Хари? Где его брат Хари? Они убили его! Что сказать вечером отцу?

Белый врач заглянул через плечо слуги, который вел список привитых, и крикнул, мешая английский и пенджаби:

– Давайте еще двух. Скорее!

– Клянусь детьми, - плаксиво повторил тюремщик, - у меня нет больше ни одного человека…