Люди среди людей

Но что там ямы кирпичников! Оказывается, даже общая любимица - городская стена, которую бухарцы запросто зовут «кемпирек», - даже она, «старушка», причастна к размножению этих тварей. Доктор Исаев утверждает, что эта гордость Бухары - не что иное, как стена мертвых. Ров, который образовался при ее возведении, превратился ныне в болото и отнимает жизнь у тысяч и тысяч людей.

Речь Исаева, как рассказывают, произвела на присутствующих столь сильное впечатление, что комендант города, не выходя из постпредства, составил приказ, в котором строжайше предписывал жителям города убрать все валяющиеся на улицах и во дворах консервные банки, «ибо они если не сейчас, то в дождливое время могут стать местом вывода Анофелесов». Не знаю, насколько достоверна история с банками, но в одном из самаркандских архивов я действительно обнаружил приказ по гарнизону Бухары, помеченный 27 февраля 1923 года. Явно под влиянием исаевской пропаганды начальник гарнизона Бегунов приказывал командирам и военкомам «озаботиться очисткой арыков… не допускать застоя воды в них и образования около помещений скопления воды, дабы не иметь очагов заразы» ¹ [¹ Приказ по гарнизону гор. Бухары № 30, февраль 1923 г. Архив Института им. проф. Л. М. Исаева (подлинник),]. На полгода раньше такой приказ в Бухаре был бы попросту немыслим. Парад юных маляриков в постпредстве РСФСР достиг цели.

Бухарское правительство обсуждало разные аспекты исаев-ского предложения. В восточном городе, затевая любое общественное деяние, приходится принимать в расчет и законы религии и многовековые традиции. Очевидно, споры в Арке затягивались допоздна, ибо доктор Исаев получил в конце концов специальный пропуск, где по-русски и по-таджикски арабской вязью значилось, что он имеет право «беспрепятственного входа и выхода из крепости Арк во всякое время дня и ночи». В те смутные времена не так уж много иностранцев получало столь свободный допуск в правительственную резиденцию независимой Бухарской республики. Недавно еще мало кому ведомый медик сравнялся в этой привилегии с постпредом РСФСР и руководителями расквартированного в Бухаре XIII корпуса Красной Армии.

К весне исаевский план уже никто почти не оспаривал. В то, что летняя вспышка малярии повторит ужасы прошлого сезона, поверили и военные и гражданские власти. В приказе по Туркестанскому фронту, изданном в Ташкенте 22 марта 1923 года, о предстоящей эпидемии говорилось без обиняков: «Тяжелый пример необычайного развития малярии в войсках фронта в 1922 году обязывает каждого военнослужащего без различия воинского звания и служебного положения приложить все силы к тому, чтобы в текущем году оградить войсковые части от напрасных потерь, памятуя, что каждый красноармеец, оставшийся в строю, повышает боеспособность части» ² [² Там же.]. В приказе приводился список особенно неблагоприятных по малярии местностей. Бухара в этом перечне занимала не последнее место.

Так повелось издавна: эпидемии устремляются по стопам войн и революций. Наиболее прозорливым вождям приходилось принимать в расчет участие этой темной стихии в общественных судьбах. «Или вши победят социализм, или социализм победит вшей» ¹, - говорил в 1919 году Ленин. В марте 1923 года, в разгар самых жарких боев с басмачами, правительство БНСР² приняло план широкой операции против комаров. Впервые за тысячелетнюю историю Бухары новые хозяева города и оазиса объявили заботу о здоровье народа делом государственной важности [¹ В. И. Ленин. Речь на VII Всероссийском съезде Советов. ² БНСР - Бухарская Народная Социалистическая Республика.].

Постановление было принято по инициативе ленинского выученика председателя Всебухарского ЦИКа Файзуллы Ходжаева. В деталях разработать план операции поручили Совету труда республики.

На заседание этой важнейшей государственной организации (она, очевидно, соответствовала Совету труда и обороны РСФСР) Леонид Исаев явился уже не в качестве гостя: по рекомендации все того же Ходжаева его назначили полноправным членом Совета. Не подумайте, что, сделав столь блистательную государственную карьеру, врач переменил костюм или поведение. На заседаниях Совета труда он оставался таким же страстным спорщиком, как и прежде, и охотно пользовался своим новым положением, чтобы прочитать членам Совета курс маля-риологии. Впрочем, он умел не только спорить. Апрель - май 1923 года были напряженным временам в подготовке к летней противокомариной атаке. Когда по старым бухарским газетам и архивным документам прослеживаешь события тех дней, поражаешься, насколько точно приезжий медик понял и оценил политическую ситуацию в республике. Исаев знал: финансы воюющей страны напряжены до крайности, но это не смущало его. У народовластия есть резервы, которые недоступны иным общественным формациям. «Здоровье народа - дело рук самого народа». Медик предложил придать борьбе с малярией общественный характер, оздоровить город руками самих граждан. Такие меры не всем пришлись по душе, но победил в конце концов Исаев: революционная эпоха, взывавшая к коллективизму масс, не могла не принять его идею. В первом же постановлении Совета труда говорится, что засыпать «вредные в санитарном отношении водоемы» следует «посредством субботников» ³ [³ Протокол № 41 заседания Совета труда Бухарской республики. Республиканский музей истории культуры и искусства Узбекской ССР. Фонды ИКП - 626/7].

Решение принято. Казалось бы, все в порядке. Но Леонид Михайлович не думает успокаиваться. До выплода комаров остаются считанные недели. За это время надо растолковать людям их общественную задачу. Исаев становится лектором. Он выступает перед медиками, администраторами, на политических митингах и просто перед базарной толпой. Ему не нужно ни трибуны, ни шпаргалки. Плакат с изображением комара Анофелеса и комариных личинок вешается на первый попавшийся гвоздь, а то и просто на сук ближайшего дерева, и на фоне этих немудреных декораций ученый разыгрывает целую мистерию. Вот человек, осажденный тучей жалящих его комаров, вот он же спустя две недели сотрясается в пароксизме лихорадки. Взирающим на это зрелище таджикам и узбекам вовсе не нужен переводчик, лектор говорит с ними на языке общепонятных образов и чувств. Зрители разойдутся по своим махалля (кварталам), и завтра каждый расскажет соседу, что проклятая киздырма, оказывается, имеет отношение к комарам и болотам. А это как раз то, что необходимо Исаеву. В качестве реквизита для лекций-спектаклей Леонид Михайлович припасает лопату или кетмень. Маршируя с лопатой на плече в сторону ближайшего болота, докладчик доводит свою идею до высшей степени ясности. «Засыпь болото, и будет тебе благо».

Пусть не покажется вам, дорогой мой современник, наивной вся эта театрализованная пропаганда начала двадцатых годов. Не надо забывать: события, о которых здесь рассказывается, происходили до эпохи радио и телевидения, в пору, когда в Старой Бухаре читатели газет насчитывались единицами. Наконец, все это происходило в той самой Старой Бухаре, которая до самого начала двадцатого столетия донесла в неприкосновенности быт и характер средневекового феодального города. Тут, в Старой Бухаре, в день памяти мусульманского святого Хуссейна верующие шииты избивали себя железными цепями; тут человек одной национальности мог запросто избить своего согражданина другой национальности только за то, что «неверный» зацепил его на улице полой своего халата. Женщины и девушки Старой Бухары еще не расстались с чачваном и чадрой, так что врач на приеме не видел лица своей пациентки. Законы Советской Республики, уравняв граждан в правах, не допускали больше насилия и религиозных дикостей, но два года срок слишком короткий, чтобы изменить что-нибудь во многовековых традициях. В квартале Шикастабандон по-прежнему творили свое дело не имевшие медицинского образования костоправы, а улица Кучайи шуллюкчихо оставалась улицей наследственных пиявочников. Много было в городе и лекарей - табибов, которые веками передавали свои сомнительные знания от отца к сыну. Врачу-иноземцу, вступившему в этот строго регламентированный шариатом мир, было почти невозможно добиться доверия и расположения народа, идя лишь официальным путем. Но лектор-актер в порыжелых обмотках быстро нашел путь к сердцу бухарцев. Одержимые у всех народов пользуются уважением и авторитетом. Исаев был одержимым. Он по-прежнему ограничивал свой рацион лепешкой и чаем, частенько забывал побриться и не желал говорить почти ни о чем другом, кроме своих комаров и болот. В нем было что-то от дервишей - религиозных фанатиков, которых от века чтит Восток. И хотя этот странный дервиш проповедовал вовсе не покорность аллаху, а, наоборот, страстное нежелание терпеть посланное аллахом наказание, на улицах Старой Бухары у него быстро появились поборники и друзья.

Весной 1923 года дипломатическому представителю Бухарской республики в РСФСР было дано распоряжение предложить Московскому тропическому институту немалую по тем временам сумму в 10 тысяч пятьсот золотых рублей, с тем чтобы институт организовал в Бухаре научную экспедицию для изучения паразитарных болезней. Идея эта принадлежала Исаеву, но осуществил ее Файзулла Ходжаев. И он же через Фонштейна попросил, чтобы возглавлял экспедицию полюбившийся ему Леонид Михайлович.

Двадцатого апреля 1923 года в приказе № 1 по экспедиции доктор Исаев записал: «Сего числа я назначен начальником Бухарской научной экспедиции по изучению местных паразитарных заболеваний. Основание: мандат № 389» ' [¹ Приказы по экспедиции. Подлинник в архиве Института им. Исаева в Самарканде].

Вся экспедиция состояла из самого начальника и ветеринарного врача Моссино, только что зачисленного в штат. Ни помещения, пи оборудования… Экспедиция могла бы так и остаться мертворожденным дитятей высшей власти, если бы Председатель ЦИК не провел через Совет назиров еще одно постановление. Два научных сотрудника получили от правительства республики сто тысяч золотых рублей и были отправлены в Германию закупать лабораторную посуду, мебель, красители и медикаменты. Экспедиция в Бухаре обрела самое совершенное, даже по европейским масштабам, оборудование. Дубовые лабораторные столы, привезенные из-за границы почти полвека пазад, до сих пор служат узбекским эпидемиологам и паразитологам.

…Начинался бухарский июнь 1923 года. Давно отцвел урюк, вывели птенцов аисты. Горячим сухим ветром потянуло из пустыни. Разувшись и засучив брюки, Исаев бродил по окрестным водоемам. В болотах, окружающих стены Старой Бухары, в Каганском Соленом озере он находил миллионы личинок Анофелеса. Опасность нарастала с каждым днем. Еще две недели, и в воздух поднимутся тучи малярийных комаров. А к середине июля в городе повторятся ужасы 1922 года. Если ничего не предпринять, республике грозит потеря минимум сорока тысяч жизней. Это ясно, как солнце на небе, но, увы, людская память так же коротка, как человеческая тень в полдень. Правда, начальник Московской экспедиции поделил Бухару на районы и каждый день рассылает маляр-разведчиков искать места выплода комаров и заливать их нефтью. Но много ли сделает небольшая кучка членов экспедиции? Чтобы остановить малярию даже в одном городе, нужны государственные меры. Между тем принятые в апреле постановления в июне все еще не выполнены.

«Что сделано для предотвращения эпидемии?
– вопрошает Исаев 13 июня на страницах «Известий БухЦИКа». И мрачно отвечает сам себе: - Сделано мало, почти ничего не сделано». Свою заметку доктор Исаев назвал «Гром грянул» [¹ «Известия БухЦИКа», 13. VI. 1923 г, № 38.].

«Основной вопрос - осушка старобухарских болот и Каган-ского Соленого озера разрешен лишь на словах и на бумаге… Не менее важный вопрос - обезвреживание хинизацией гаме-тоносителей получил разрешение только в военном ведомстве. Огромное количество гражданских маляриков - тихий приют для гамет², следствие нэповской таксы на хинин и на медицинскую помощь» [² Гаметы - половые клетки животных и растений. В данном случае клетка возбудителя малярии]. Свою заметку Исаев закончил так же решительно, как и начал: «Гром грянул. Не креститесь, а действуйте!»