Люди среди людей

Ученый взволнован нависающей над городом опасностью. Он действует сам и требует немедленных действий от других. Свой талант агитатора он обращает к массам, зовет людей, не откладывая, немедля приниматься за борьбу с комаром. Его одержимость снова берет верх над косностью и равнодушием. Пятнадцатого июня происходит первый в истории Бухары городской субботник по борьбе с малярией. Корреспондент, скрывшийся за псевдонимом «Малярик», так описал в «Известиях БухЦИКа» этот немаловажный общественный эпизод:

«Огромной тысячной толпой двинулись работники всякой квалификации, включая спецов в кавычках и без кавычек, всяких национальностей и положений - от нэповца до безработного - от здания исполкома к Соленому озеру. Многие с лопатами… На озере - ясные и определенные результаты работы женщин: масса извлеченной тины и камыша по берегам, засыпанные обочины болота. Молодцы женщины, славно работнули! А ведь их было приблизительно в три раза меньше, чем мужчин. Это обстоятельство известно всем и вызывает охоту поработать, доказать преимущество своего, мужского труда. С большой охотой и готовностью разбирают лопаты, с меньшей - серпы и маленькие походные лопаты. Расположились у краев болота, и работа закипела: кто засыпает обочины, кто накладывает землю на носилки, которые быстро возвращаются опорожненными и снова уходят…» 1 [¹ «Известия БухЦИКа». 16. VI. 1923 г. № 39; статья «На первом городском малярийнике»].

Дух эпохи, острый классовый подход звучат в статьях и заметках тех дней. «После целого ряда лекций доктора Исаева мы, малярики, как бы прозрели: стали лицом к лицу с заклятым нашим врагом - малярийным комаром… Небольшая беда, если заболевание малярией сбавит жиру с какого-то совбура², беда в том, что, напившись зараженной крови его, комар ужалит труженика, и быстро свалит его болезнь» [² Совбур - «советский буржуй», так в двадцатые годы называли нэпманов.]. И снова в конце призывы, лозунги: «Терпеть и ждать нельзя!… Общими усилиями, общим дружным трудом преодолевались и не такие препятствия со времени Красного Октября! Ни минуты размышления! Все за дело!» ³ [³ «Известия БухЦИКа», «На первом городском малярийнике»].

Трудовой энтузиазм первых лет революции впрямь творил чудеса. Но в таком предприятии, как осушение болот, одного штурма мало, нужны постоянные и организованные усилия сотен людей. Через Совет труда Исаев добивается, что выход людей с лопатами за стены города становится постоянным. «Работы по осушке Старой Бухары сейчас в полном разгаре, - пишет он профессору Марциновскому в конце сентября.
– Работает по трудовой повинности ежедневно до 600 человек» 4 [⁴ Письмо 22. IX. 1923 г. (подлинник).].

В том же письме он с явным удовлетворением докладывает руководителю Тропического института в Москве, что «в Старой Бухаре и Кагане малярия сошла на нет. Комаров нет, водоемы стерильны. Рядом в Богаутдине - всего в восьми верстах - повальная заболеваемость, личинки и комары царят».

Итак, победа одержана. Не по всей республике, для этого у врача пока нет возможностей, но зато в столице, где она особенно заметна и результативна. А главное, доказан новый принцип. В науке, как и в политике, это самое важное.

Что же Исаев? Почивает на лаврах? Берет после года напряженной работы положенный отпуск? Письма Леонида Михайловича своему научному начальству в Москву меньше всего говорят нам о желании командированного в Среднюю Азию ассистента отдыхать. Похоже на то, что Исаев вообще не придает большого значения добытому успеху. У него уже новые планы: «Сейчас, покончив с эпидемическим характером работы по малярии, перехожу к культуральным вопросам и собачьему лейшманиозу (пендинке.
– М. П.). С риштой после покончим, набрал 92 случая». Малярия тоже не забыта. С августа он ведет курсы малярийных разведчиков для.Красной Армии. «Скоро выпущу 12 человек… Они умеют делать глазомерную съемку, искать и определять личинок и комаров». Но и этого ему мало. «С начала октября открываю курсы по малярии для военных врачей Туркестанского фронта» ¹ [¹ Письмо 22. IX. 1923 г. (подлинник)].

Прошло меньше года с тех пор, как военврача, осмелившегося заговорить об осушении болот, посадили под арест. Каким далеким кажется теперь это время! Полтора десятка медиков специально выведены из района боев, чтобы изучать с Исаевым тактику одоления этих самых болот. «Курсы для врачей в Бухаре мне дают чрезвычайно много в смысле осуществления «исследовательского метода» в преподавании… - сообщает Исаев Марциновскому.

– Все постигается самими: ставлю задачи, которые курсанты решают практически…»² [² Там же]. Кстати сказать, этот гражданский доктор, в своем смешном пробковом шлеме, завел на курсах такой железный режим, что военврачи только вздыхают и с завистью вспоминают недавние фронтовые будни: «Работа идет с девяти до двух и с четырех до девяти. Зажал курсантов в жесткие перчатки учебы. Дело идет».

«Для меня стало ясно, что необходимо закрепить работы экспедиции созданием здесь (в Старой Бухаре) стационарного научного учреждения вроде Тропического института - филиал Московского Тропина, - пишет он Марциновскому в начале ноября 1923 года.
– Я уже провожу этот план в жизнь… Думаю, что к моему отъезду в Москву здесь будет создан Тропический институт.

Что касается меня, то я буду считать свою задачу по Бухаре выполненной, проведя здесь сезон будущего года и передав институт в надежные руки… а затем снова пошлете меня создавать ячейки нашего института в других местах… Мы должны создать свою школу, со своими методиками и подходами» ³ [³ Письмо проф. Марциновскому 5. XI. 1923 г„ (подлинник).].

Желание создать в Бухаре Тропический институт полностью завладело Леонидом Михайловичем. Эту манеру безраздельно отдаваться каждой новой идее пронес он потом через всю жизнь. Но, кажется, никогда еще новая страсть не доходила в нем до такого накала, как осенью 1923 года. Исаев буквально бредил институтом. Писал о нем близким и знакомым, искал союзников в Арке и постпредстве РСФСР. Идея, которую он в бесчисленных вариантах преподносил назирам и их заместителям, представлялась ему предельно простой и убедительной. Научное оборудование покупать не придется: того, что привезено из Германии, вполне достаточно для целого института; штат набирать тоже не надо: ныне действующая Экспедиция по изучению паразитарных заболеваний может на первых порах стать штатом института; помещение, принадлежащее экспедиции, опять-таки может быть передано институту. Таким образом, дело за малым, нужны только деньги и официальное признание нового научного центра. Финансы, по мнению Исаева, тоже не проблема: ведь содержит же Бухарское правительство Московскую экспедицию. Эти деньги после роспуска экспедиции пойдут на институт…

Все вроде бы просто, но вырвать официальное благословение на этот раз почему-то не удается. Назиры отмалчиваются, нази-ры чем-то смущены. Да, конечно, поддерживать Московскую экспедицию им куда проще: русские ученые люди временные - поработают и уедут. А тут надо принять беспрецедентное решение - в городе, где все взрослые мужчины пять раз в день становятся на молитву, в стране, где более тысячи лет Коран считается вместилищем всех истин, они должны утвердить существование первого за историю Бухары государственного научно-исследовательского института. Может быть, лучше отложить пока этот вопрос? Все-таки в мире еще очень неспокойно, за стенами города идет война… Нет, никто не говорит об отказе, но куда торопиться?…

Исаев кипит. Исаев вступает в спор. Его докладная записка Бухарскому правительству одновременно и поэма и страстная проповедь. По всем правилам ораторского искусства он начинает с вопроса: «Нуждается ли республика в Тропическом институте?» Вопрос чисто риторический. Не давая читателю ни секунды передышки, опрокидывая любое возражение, автор вбивает в голову противника веру в свою правоту.

«Кто не знает, что малярия - злейший враг дехканина?

Кто не знает, что она вырывает кетмень из его рук, обрекая семью на голод, что она загоняет его в кибитку во время сбора урожая, который становится добычей птиц и ветра?