Люди среди людей

В этой речи вроде бы все правильно. Древние традиции, предписания шариата действительно веками поддерживали в народе гигиеническую безграмотность. Но кто и когда за пятьдесят лет после Алексея Павловича Федченко попытался всерьез осветить мрак туземной жизни факелом науки? Не речи нужны были гражданам молодой Бухарской республики, а дела. И Леонид Исаев еще летом 1923 года, в разгар борьбы с малярией, включил проблему ришты в план работы Бухарской экспедиции. А два года спустя писал Марциновскому: «Я ставлю определенную задачу - в 1927 году ришты в Средней Азии пе будет» ² [² Письмо из Старой Бухары Е. И. Марциновскому от 3. X. 1925 г.].

Что это такое: полностью уничтожить болезнь? Это значит, говорят ученые, уничтожить на данной территории ее возбудителя. Полностью, как биологический вид. Убить всех микробов? Покончить со всеми вирусами? Погубить всех животных-паразитов? Но ведь это, простите, фантазия! Да, фантазия. Большинство паразитологов и эпидемиологов в этом абсолютно убеждены. Совершенно уничтожить инфекционную болезнь невозможно, - заявил в июле 1966 года на IX Международном конгрессе микробиологов в Москве виднейший американский ученый, автор многочисленных вакцин Гарри Копровский. Невозможно?

– возразил советский эпидемиолог Лев Громашевский.
– Но разве в природе не вымирают постоянно целые виды живых существ? Этот процесс вечен, как мир. Палеонтология и палеоботаника - пауки о прошлом животного и растительного мира - рассказывают о сотнях катастроф, которые свели на нет сотни тысяч видов. Жестокий суд природы не знает апелляций. Всякий раз, когда среда обитания изменяется слишком резко и в слишком короткие исторические сроки, когда отступают океаны, надвигаются ледники, изменяется климат, неизменно погибают все те, кто не успел приспособиться к новым условиям. Вместе с ящерами и первоптицами, вместе с гигантскими хвощами и ископаемыми рыбами ушли их болезни, их микробы и паразиты. Почему бы человеку с его концентрированной волей не попробовать свои силы там, где до нас буйствовала лишь стихия? Возбудитель болезни всегда паразит. Его среда обитания - тело животного, человека и некое пространство вокруг них. Может ли современная наука создать в среде обитания паразита невыносимые для него условия? Я считаю, что может.

Дойдя в своем докладе до этого места, профессор Громашев-ский вынужден был остановиться и признать, что ему неизвестно пока ни одного случая в человеческой истории, когда хоть одна заразная болезнь была бы полностью сметена с лица Земли. И это неудивительно. Земля разделена на более чем сто пятьдесят суверенных государств, где и болезни распространены по-разному, и медицинские возможности различны. И тем не менее ученый верит: уничтожить болезни возможно. Не все и не по всей планете, но добрые 15 - 20 наименований вполне можно сдать в архив.

Действительный член Академии медицинских наук СССР профессор Лев Васильевич Громашевский видит три пути, следуя которым современный медик может приблизить эту благословенную пору. Первый: обезвредить, очистить от заразы тело больного. Для этого у нас есть многочисленные химические лекарства и антибиотики. Подчас болезнь можно сводить на нет и более простыми средствами - изолируя больного (проказа, сыпной и возвратный тифы) или забивая зараженный скот (сап, бешенство). Второй путь - с помощью вакцин и сывороток сделать человека, вернее, человечество иммунным, невосприимчивым к той или иной болезни. Наконец, третий путь для медика-максималиста состоит в том, чтобы разрушать природные механизмы, с помощью которых возбудители проникают в наш организм.

В борьбе с червем-паразитом доктор Исаев избрал самый нехоженый, самый малоизученный - третий путь. Медики очень редко прибегали до сих пор к этому методу, да и то лишь когда пытались предотвратить сыпняк, малярию, чесотку. Впрочем, им никогда не удавалось создать действительно непроницаемый барьер между своими пациентами и кишащими вокруг насекомыми - передатчиками заразы. Исаев же решил каждого из пятидесяти тысяч жителей Бухары оградить от ришты абсолютно, навсегда.

Он задумал сделать то, что до сих пор было лишь прерогативой природы: уничтожить возбудителя риштоза как биологический вид.

Передо мной карта Бухары, которую в 1924 году вычертили сотрудники Бухарского тропического института. Производить топографическую съемку научился Исаев еще на франте, владел этим мастерством отлично. И тем не менее карта, вычерченная под его руководством, кое в чем походит на те средневековые изображения города, где вместо условных значков картографы рисовали реальные дома, башни и кораблики. В исаевской Бухаре (сто саженей в дюйме) обозначены и пронумерованы все до единого десять тысяч жилых строений. Нанесена на карту и система, поящая город водой: канал Шахрруд (Городская река) и его двести двадцать отводов, которые то явно, то скрыто подходят к ста двум хаузам, чтобы дважды в месяц залить в них шесть с половиной миллионов ведер воды.

Зачем понадобилась медикам эта карта?

Тысяча девятьсот двадцать четвертый год был для Исаева годом рекогносцировки. Директор института осматривал и в деталях изучал будущее поле боя. Из трех звеньев цепи: больной человек - рачок-циклоп - восприимчивый коллектив, он собирался выбить два звена - человека и рачка. Людей вылечить, циклопов уничтожить. Но сначала надо разыскать больных и узнать все подробности о жизни рачков. Для такой операции нужна детальная карта и четкий, не побоюсь сказать - жесткий режим в рядах медиков. Порядок и бесконечный труд. Двадцать пять сотрудников Тропина работали между 1924-м и 1930-м как заведенные. Врачи и студенты-практиканты разделились на отряды и по строгому плану обходили дом за домом. Это были разведчики. Они составляли списки больных, выясняли, из какого хауза люди пьют воду, осматривали без различия пола и возраста всех членов семьи. Исаев требовал списки по каждому дому, по кварталу (махалле), по всем десяти районам города. Не пропустить ни одного человека!

– гласил приказ директора.
– Пропущенный риштозпый больной завтра может заразить десять новых».

Выполнить такой приказ не так-то просто и в европейском городе, а в Бухаре, где женщины всё еще вели жизнь затворниц, где ни один посторонний мужчина не имел права взглянуть на неприкрытое лицо жены и дочери хозяина дома, а врачи-женщины, наоборот, не имели доступа в медресе, труд медика превращался в сложнейшее дипломатическое искусство. Научный корреспондент журнала «Человек и природа», навестивший Бухару в 1925 году, писал об этом: «В стране, где еще сильна власть корана, нужно проявить бездну знаний и такта, чтобы решиться на ту или иную меру борьбы: чтобы при этом как-нибудь не задеть туземцев, не оскорбить их веками сложившихся верований и обычаев. Такое знание есть у директора Тропина Л. М. Исаева. Это видно из успешно проведенных им мер борьбы с риштой, мер, которые не раз затрагивали жизненные интересы населения».

Леонид Михайлович действительно умело обходил многочисленные подводные рифы и течения Старой Бухары. При всей твердости своего характера, при том, что Совет назиров во главе с Файзуллой Ходжаевым снова предоставил ему в начале 1924 года огромные полномочия, Исаев не приказал медикам, чтобы те осмотрели все женское население города. Он сделал обходный маневр - терпеливо дождался весны и пригласил из Ташкента на практику студенток - таджичек и узбечек. Будущие медики вошли в заповедные ичкари 1 и безо всяких осложнений выявили десятки больных [¹ Ичкари - женская половина дома у мусульман].

Зато против табибов и парикмахеров, которые тайно уговаривали пациентов не лечиться в амбулатории, директор выступил во всеоружии своей власти. По его настоянию городской Совет запретил знахарям врачевать риштозных больных, а затем и вовсе закрыл их лавочки. Вся «частная» клиентура волей-неволей попала в амбулаторию Тропического института.

Труднее пришлось Исаеву в его «войне» с разносчиками воды. Машкобы считали своим прямым покровителем святого Аббаса, дядю Магомета. (По преданию, Аббас поил водой мусульманских воинов во время битвы с неверными.) Имея такого высокого патрона, машкобы упорно уклонялись от вмешательства медиков в свои дела. Между тем как раз они-то и были главными жертвами и одновременно главными распространителями червя-паразита. Для блага горожан водоносов следовало держать под особенно строгим врачебным надзором и, конечно же, освобождать от работы каждого, пораженного риштой. Машкобы (их в Бухаре насчитывалось более четырехсот) осмотров избегали, а лечиться предпочитали у табибов и парикмахеров. У них был свой резон. Тысячу лет их прадеды и деды поили город водой (профессия водоноса в Бухаре чаще всего наследственна), и никто не мешал им собственным тяжелым трудом зарабатывать на хлеб. Есть ришта, нет ришты - машкоб вешает на плечо кожаный мешок - турсук и идет к хаузу, за которым закреплен. Теперь же врачи заставляют его ходить в амбулаторию и, что хуже, приказывают до полного излечения не снимать с ноги коллодийную повязку. С такой повязкой в хауз не полезешь. Значит, сиди без работы, а заодно и без денег…

Исаев ловил машкобов возле хаузов. Тут же у воды произносил перед ними зажигательные речи pi популярные лекции. Вежливые водоносы выслушивали врача и удалялись, не произнеся ни слова. На осмотры они по-прежнему не являлись. Исаев писал свирепые письма в профсоюз машкобов. Эти сочинения напоминали обличительные речи Цицерона в римском сенате: «До каких пор…» Но в конце концов Леонид Михайлович все-таки нашел способ заставить водоносов лечиться. И очень простой способ. Он отправился в профсоюз и добился, чтобы временно отрешенным от службы машкобам выплачивали возмещение. И сразу пламя конфликта погасло. Уверившись, что они не потеряют заработка, машкобы пошли на осмотры и лечение.