Людовик IX Святой

Усердно оберегай в своих доменах всех людей, особенно людей Святой Церкви; не давай их в обиду, чтобы никто не мог совершить насилия против них или нанести ущерб их добру…. Ты должен почитать и защищать их, дабы они могли служить Господу нашему в мире [1492] .

Но он также восхищается клириками и особенно иноками и братьями нищенствующих орденов — «монахами». Об этом хорошо сказал Жуанвиль: «Король любил всех людей, служивших Богу и носивших монашеские одежды» [1493] . Он благоволил новым орденам, особенно небольшим нищенствующим монашеским орденам. Сомнительный внешний вид их братьев (неряшливая одежда, всклокоченные волосы) и маргинальное благочестие (чрезмерная аффектация нищеты и смирения, влияние на них милленаризма) не давали покоя Церкви. Через четыре года после смерти короля Церковь запретит эти ордены на II Лионском соборе (1274): братьев Мешков, Белых Плащей и Святого Креста. Удержатся более ортодоксальные кармелиты, для которых Людовик построил дом на берегу Сены близ Шарантона, и братья святого Августина, которым он купил у одного бюргера ригу с прилегающим к ней участком земли за воротами Монмартра.

1492

Enseignements / D. O’Connel L. P. 188.

1493

Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 395–397.

Впрочем, Людовик не подчинялся Церкви во всем. То, как он, приводя слова своего деда Филиппа Августа, объясняет сыну, зачем надо охранять Церковь, свидетельствует о трезвом восприятии власти Церкви и о реалистическом отношении к ней [1494] . Он терпеть не мог, чтобы клирики покушались на законную власть короля и государства. В ранней юности он поставил на место зарвавшихся епископов. Он без обиняков предостерегал Церковь от ошибок, которые компрометировали его собственные действия, например, когда она злоупотребляла отлучением до такой степени, что оно уже не производило впечатления. Жуанвиль повествует о жарком споре короля и нескольких епископов во время одного из парламентов, на котором встал вопрос о разногласиях светских сеньоров и епископов, а именно самого Жуанвиля и епископа Шалонского. По окончании заседания епископы попросили короля поговорить с ними наедине. После переговоров Людовик Святой отправился отчитаться перед Жуанвилем и другими приближенными («мы ожидали его в комнате для просителей»): епископы строго-настрого запретили ему помогать им (как светской длани) в исполнении приговоров отлучения, которые они вынесли отдельным светским сеньорам. Король «со смехом» рассказал, как ни в чем не уступил епископам; но он смеялся и над сеньорами. Насколько Людовик почитал людей Церкви, которые держали себя с достоинством и оставались в границах дозволенного, настолько осуждал выходивших за рамки духовной власти и алкавших победы и могущества. Он разделял позицию того большинства, которое, в Церкви и в миру, критиковало ее обогащение, жажду земных благ и тщеславие. Известно, что король дважды официально обращался к Папе, чтобы тот назначал хороших кардиналов, истинно религиозных прелатов.

1494

Enseignements / D. O’Connell… P. 188.

Папа и Папская курия не могли избежать его критики и противодействия. Он был весьма требовательным по отношению к главе Церкви. Папа должен подавать пример смирения и милосердия. А он нередко проявляет гордыню, страсть к господству и непреклонность. Так вел себя Иннокентий IV, особенно выступая против Фридриха II. Вспоминается бурная встреча короля с понтификом в Клюни в 1246 году [1495] . Непримиримость Людовика, которого в данном вопросе поддерживали французские прелаты, достигла кульминации в 1247 году, когда он направил ноту протеста против вмешательства Папства в его отношения с французской Церковью [1496] . В весьма сильных выражениях король предъявляет Папе в основном два обвинения. Первое касается финансовых злоупотреблений Папства, которые истощают ресурсы французской Церкви и служат доказательством не вяжущейся с христианским поведением алчности во взимании штрафов и налогов с французского духовенства. Второе имеет отношение к раздаче бенефициев. Папа присваивал себе большую часть, оттесняя короля, знать и епископов; последние отстаивали почти все принадлежавшие им права на присвоение бенефициев; он предпочитал назначать иноземцев, которые не пребывали в их церквах, а денежные средства, которые податели этих бенефициев предназначали для помощи бедным, и средства в пользу короля не принимались во внимание.

1495

Фундаментальным исследованием остается: Berger Е. Saint Louis et Innocent IV…

1496

Этот документ сохранился в версии Мэтью Пэриса. Английский бенедиктинец, живший в стране, где враждебность к Папской курии ощущалась еще сильнее, чем во Франции, возможно, придал посланию более жесткий тон. Оно стало предметом замечательного исследования отца Дж. Дж. Кэмпбелла: Campbell G. J. The Protest of Saint Louis…, где оно названо неистовым документом (a wild document).

Многие выдающиеся историки видели в этом отношении Людовика Святого развитие «процесса, в котором постепенно утверждался мирской порядок общественной жизни» [1497] . Мне это понятие обмирщения кажется неудачным, ибо в нем предстает скорее переход сакральности от Церкви к государству и присвоение монархическим государством части мирской власти Церкви ради королевского посредничества. Точно так же, как суверен отстаивает в своем королевстве власть императорского типа, он требует для себя и своего духовенства независимой власти в светской сфере и в церквах. Думается, здесь скорее следует говорить о галликанстве. В этом ошибка, породившая легенду о «прагматической санкции», изданной Людовиком Святым, который, таким образом, организовал «национальную» Церковь [1498] , но идея автономии французской Церкви путем достижения согласия на светском уровне между королем и духовенством королевства, кажется, еще только вынашивалась Людовиком Святым.

1497

Congar Y. L’Eglise et l’Etat sous le regne de Saint Louis… P. 271.

Дж. Стрейер высказал эту точку зрения в статье: Strayer J. The Laicization of French and English Society in the XIIIth Century… P. 76–86.

Эта теория получила обобщение в прекрасном издании: Lagarde G. de. La Naissance de l’esprit laique au Moyen Age… — но оно, мне кажется, содержит рассуждения по поводу политических структур и политической мысли в раннем Средневековье, ведущие по ложному пути. В одной любопытной статье Э. Лернер полагает, что в ХIII веке Капетинги проводили «политику терпимости в отношении антиклерикальных и еретических движений», и подтверждает свое суждение преимущественно позицией Филиппа Августа в отношении ереси парижского университетского ученого Амальрика Венского и иудеев и отношением Бланки Кастильской к пастушкам в 1251 году: Lemer Е. The Uses of Heterodoxy: The French Monarchy and Unbelief in the XIVth Centuiy… Что касается Людовика Святого, то Лернер ссылается на его сопротивление епископским отлучениям и на его протест 1247 года Папе. Если даже за позицией Людовика Святого таится «развитие нового порядка, противящегося вселенским притязаниям Церкви и поддерживающего осуществление национальной власти», то я не вижу никакой связи между этой политикой и какой-либо терпимостью по части «инакомыслия» или «неверия». Мне кажется, эта статья в значительной мере построена на анахроничных понятиях, чуждых ХIII веку.

1498

Термин «галликанизм» имеет два значения: первое, более широкое (именно в этом смысле употребляет его здесь Ж. Ле Гофф) — стремление к определенной автономии галльской (то есть французской) Церкви от Святого престола; второе — создание особой «галликанской» Церкви, полностью разделяющей догматы католицизма, но совершенно независимой от Рима в организационном плане. Основы такой «галликанской» Церкви были заложены Карлом VII в «Прагматической санкции» (в юридической терминологии позднего Средневековья и начала Нового времени это означало государственный акт, раз и навсегда разрешающий какие-либо спорные вопросы), изданной в Бурже в 1438 г., подтвержденной Людовиком XI в 1461 г., несколько расширенной Франциском I в 1515 г. и официально признанной Церковью в результате Болонского конкордата (то есть соглашения между тем или иным государством и Папским престолом), заключенного между Франциском I и Папой Львом Х в 1516 г. В результате этих соглашений французская Церковь подчинялась только государству: король назначал на все высшие духовные должности, церковные поборы шли в казну, папские решения имели силу лишь с разрешения властей и т. п. Подобное устройство французской Церкви было еще раз подтверждено и ее независимость даже усилена при Людовике XIV (в 1682 г. поместный Собор французской Церкви под давлением короля принял решение полностью устранить любое вмешательство Папы в дела Франции, причем решения эти содержали прямые выпады против римского первосвященника). Такое устройство просуществовало до Великой Французской революции. Что же касается якобы изданной Людовиком Святым «Прагматической санкции» в 1269 г. и предвосхитившей в основе Буржскую прагматическую санкцию, то еще в последней трети XIX в. было доказано (хотя не все исследователи согласны с этим), что этот документ был сфабрикован советниками Карла VII, «которые хотели опереться на прецедент и взывали к политике Людовика Святого, чтобы оправдать свою собственную» (Пти-Дютайи Ш. Феодальная монархия во Франции и в Англии X–XIII веков. М., 1938. С. 242; там же см. литературу).

Людовик Святой и еретики

Концепция, согласно которой Людовик Святой как король выступает защитником веры и светской дланью Церкви, привела, как, впрочем, это было и у его предшественников, к выступлению против врагов этой веры. Можно выделить три вида таких врагов: еретики, неверные и иудеи.

Хотя крестовый поход против альбигойцев нанес решающий удар по еретикам Юга, все же катары и им подобные, особенно в Лангедоке, Провансе и Ломбардии, были еще многочисленны и заявляли о себе. В то же время они поубавились и стали не так заметны после 1230 года, под воздействием Инквизиции, все большего разочарования знати и горожан в учении катаров и вообще вырождения доктрины, еретической практики и организации.

Для Людовика Святого, как и для Церкви, еретики были злейшими врагами истинной христианской веры. Впрочем, они ее знали, исповедовали и отрицали, будучи отступниками, изменниками и предателями Бога.

Примат в своей «Хронике» прекрасно говорит о первостепенном значении, которое Людовик Святой придавал преследованию еретиков: «И когда о каком-либо деле веры (negotium fidei — гонения на еретиков) ему доносили прелаты или инквизиторы бугров (болгары, еретики), то, отложив все дела, он спешно переключался на него» [1499] .

1499

Primat // Recueil des historiens… T. XXIII. P. 68.

Между прочим, применяя один из канонов IV Латеранского собора 1215 года, который он включил в коронационное ordo королей Франции, Людовик Святой обещал преследовать еретиков и стать светской дланью Церкви в борьбе с ними. В «Поучениях» сыну он дает ему такой совет: «Преследуй еретиков и обидчиков твоей земли всеми силами, спрашивая, как это требуется, мудрого совета добрых людей, чтобы очистить от еретиков твою землю» [1500] . Гийом де Сен-Патю приводит несколько иную версию этого совета: «Изгони из твоего королевства по возможности бугров и прочих дурных людей, чтобы земля твоя очистилась, следуя совету добрых людей, которые научат тебя тому, что надо делать» [1501] .

1500

Enseignements / D. O’ Connell… P. 190.

1501

Guillaume de Saint-Pathus. Vie de Saint Louis… P. 26.

Данный текст несет значительную информацию и ставит перед историком один вопрос. Самое важное в нем — утверждение того, что Людовик Святой видит очищение в изгнании еретиков. Людовик Святой поступает вполне в духе своего века, но он, вне всякого сомнения, гораздо острее многих ощущает ужас скверны. Христианский мир, пожинающий плоды великого подъема XI — ХII веков, хотел сохранить свои достижения, сохранить обретенную идентичность, защитить свою чистоту. Любой раскол мнился королю угрозой; он обвинял в нечистоте все, что могло нарушить это единство и гармонию. Р. И. Мур прекрасно описал начало раскола и параллельное ему возникновение общества-гонителя [1502] , порождающего маргиналов и изгоев, устраняющего все, что расходится с претворенной ортодоксией.

1502

Moore R. I. La Persecution: Sa formation en Europe (Xe — ХIIIе siecles)…

Понятие ереси как скверны и заразной болезни прекрасно сформулировал Бонифаций VIII в булле о канонизации:

Он ненавидел людей, зараженных грязью извращения, и, чтобы они не заразили приверженцев христианской веры гниением этой заразной болезни, изгонял ее сильно действующими средствами за пределы его королевства, и согласно превентивным мерам, чутко реагируя на состояние королевства, он выбрасывал из него эту закваску и давал воссиять истинной вере во всей ее чистоте [1503] .

1503

Idem. Heresy as Disease // The Concept of Heresy in the Middle Ages (11th — 13th Century) / Ed. W. Lourdeaux, D. Verhelst. Louvain; La Haye, 1976; Boniface VIII. P. 258.

Во-вторых, из этого текста явствует необходимость для короля, согласно Людовику Святому, слушать совета своего рода экспертов для характеристики еретиков и необходимых мер против них. Эксперты — это, конечно, в первую очередь инквизиторы, конкретнее, — инквизиторы — братья нищенствующих орденов, а также обращенные еретики, которым он особенно доверял, поскольку им были прекрасно известны и ересь, и ее адепты. Безусловно, именно таковы мотивировки оказываемой им поддержки жалкому Роберу Бугру (и в этом его упрекает Мэтью Пэрис), пока у него не раскрылись глаза на то, с каким монетром он имеет дело.

Другой вопрос касается тех, кого Людовик Святой называет «дурными людьми». Кто же они? Каких бесчестных и опасных людей ассоциирует он с еретиками в такой формулировке: «бугры и дурные люди твоей земли»? Кого он имеет в виду: евреев, менял или же проституток и преступников? Остается отметить, что он не выделял еретиков в какую-то особую категорию.

Безусловно, самым замечательным кажется желание Людовика Святого очистить королевство от еретиков, не сжигая (хотя он приводил в исполнение решения инквизиторов о сожжении на костре), но изгоняя их [1504] .

1504

Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 29–31.