Людовик IX Святой

Выступление в поход 1270 года ничем не отличалось от состоявшегося в 1248 году. Четырнадцатого марта король прибыл в Сен-Дени, где получил посох паломника и орифламму, подъем которой возвещал о выступлении в поход королевского войска. 15 марта он, босой, отправился из дворца, находящегося в Сите, в парижский собор Нотр-Дам. В замке Венсенн Людовик простился с королевой Маргаритой. Этапы похода, словно вехами, были отмечены знаменитыми святыми местами: Вильнёв-Сен-Жорж, Мелен, Санс, Осер, Везле, Клюни, Макон, Вьенна и Бокер. В Эг-Морте к королю и троим его сыновьям присоединились остальные крестоносцы, среди которых был и зять Людовика Святого Тибо Наваррский. В ожидании прибытия кораблей разыгралось настоящее сражение между каталонцами и провансальцами, с одной стороны, и французами — с другой; в нем полегло не менее сотни людей. Людовик приказал повесить зачинщиков. Наконец, 1 июля 1270 года он отплыл на корабле «Ла-Монжуа».

Как известно, путь в Тунис стал крестным путем Людовика Святого и еще более трагическим повторением египетской драмы. Ненадолго остановившись на Сардинии, а не на Сицилии, как можно было ожидать (что до последнего момента сохранялось в тайне) [474] , король 17 июля высадился на острове Галит близ Туниса. Высадка прошла успешно [475] , но очень скоро стало очевидно, что надежда на обращение мусульманского эмира и на этот раз не оправдалась, и лишь один Людовик не желал расставаться с этой иллюзией. Войско крестоносцев вновь поразила эпидемия дизентерии или тифа. Сначала, 3 августа, умер Жан Тристан, вслед за сыном, 25 августа, скончался Людовик Святой.

474

Во время остановки в Кальяри Людовик продиктовал приписку к своему завещанию: он просил старшего сына Филиппа быть «вместо отца» двум младшим братьям, Жану Тристану и Пьеру; он изменил денежную сумму, завещанную Пьеру, и просил Филиппа бережно относиться к слугам.

475

Из Карфагена Людовик IX отправил послание во Францию, в котором сообщал о высадке и взятии Карфагена. Из послания явствует, что среди крестоносцев была и жена его сына и наследника Филиппа, который также находился в Карфагене (primogeniti nostri Philippi). После кончины Людовика Филипп стал «перворожденным», то есть престолонаследником. См.: Achery L. d'. Spicilegium… Т. II. 4. P. 549.

Из множества более или менее официальных донесений о смерти короля приведу рассказ его исповедника и очевидца Жоффруа де Болье:

Вскоре после (смерти 3 августа его сына Жана Тристана, которую пытались скрыть от него, но о которой он все-таки с великой скорбью узнал [476] ) по воле Бога, желавшего положить счастливый конец его терзаниям и наградить славным плодом этих благих мучений, он слег от непрерывной лихорадки и, так как болезнь все усиливалась, получил, будучи в здравом уме и в полном сознании, как подобает благочестивому христианину, последнее причастие Церкви. Когда мы совершали над ним обряд соборования, сопровождая его пением семи псалмов с литанией, он тоже произносил стихи псалмов и называл святых в литании, весьма благочестиво взывая к их помощи. С появлением явных признаков близкого конца он думал только о делах Божиих и о прославлении христианской веры. Так как говорить с нами он мог только очень тихо и с трудом, то мы, окружавшие его одр, услышали, как этот боголюбивый человек и истый католик сказал: «Постараемся ради любви Божией проповедовать и насадить католическую веру в Тунисе. О, если бы послать туда опытного проповедника!» И он назвал имя одного брата из ордена проповедников, который ходил туда при иных обстоятельствах и которого знал правитель Туниса. Вот так этот человек, воистину преданный Богу, неотступный ревнитель веры христианской, окончил свою святую жизнь в исповедании истинной веры. И хотя силы его были на исходе, а голос замирал, он все так же неустанно, из последних сил, взывал к святым, которых особенно почитал, а больше всех — к святому Дионисию, покровителю его королевства. При этом мы услышали, как он много раз чуть слышно повторял конец молитвы, которую он произнес в Сен-Дени: «Молим тебя, Господи, во имя любви к тебе, сподоби нас отринуть блага земные и не убояться превратностей судьбы». Эти слова он повторил много раз, равно как и начало молитвы, обращенной к святому апостолу Иакову: «Господи, будь святителем и хранителем народа Твоего» [477] , — и благочестиво помянул и других святых. Раб Божий, распростершись на одре подобно Распятому на кресте, испустил свое благое дыхание к Творцу; и случилось это в тот самый час, когда Сын Божий испустил дух свой, приняв смерть на кресте во спасение человечества [478] .

476

«Super cuius morte pii patris viscers non modicum sunt commota» (чья смерть до глубины души потрясла любящего отца).

477

Как свидетельствует Гийом из Нанжи, он также повторил: «Я войду в дом Твой, поклонюсь святому храму Твоему в страхе Твоем».

478

Перевод текста Жоффруа де Болье см.: Recueil des historiens… T. XX. P. 23. В Приложении к нему — перевод послания Филиппа III к французскому духовенству, в котором он сообщает о смерти отца.

Итак, король-Христос принял смерть как вечно сущую искупительную смерть Иисуса. Согласно иной традиции в ночь перед кончиной он прошептал: «Мы войдем в Иерусалим».

Глава пятая Навстречу святости От смерти до канонизации (1270–1297)

Злоключения королевского тела. — Возвращение во Францию. — Навстречу канонизации. — История мощей.

Злоключения королевского тела

И вот король Людовик IX умер в земле неверных. О том, чтобы оставить его прах на чужбине, за пределами христианского мира, вдали от Французского королевства, не могло быть и речи. Тело умершего надлежало доставить на родину, а значит, необходимо было прибегнуть к процедуре, впервые выполненной в IX веке, при Карле Лысом, когда суверен умер вдали от королевского некрополя и его не могли или не захотели похоронить рядом с местом кончины, и надо было сохранить его тело. А так как техника бальзамирования была неизвестна, то тело предстояло варить в разбавленном водой вине до тех пор, пока мясо не отойдет от костей, которые и подлежали сохранению как самая драгоценная его часть.

Однако на техническое решение задачи наслаивалась гораздо более сложная политическая проблема. Король Сицилии Карл Анжуйский, прибыв вскоре после кончины брата со своим флотом и войском (вероятно, легендарная традиция требовала, чтобы он ступил на берег в момент смерти короля), предпринял попытку отобрать пост главнокомандующего у своего молодого и неопытного племянника Филиппа III. Но юный король, несомненно следуя рекомендациям советников отца в Тунисе, не медля взял власть в свои руки. Прах его отца еще не скоро похоронят в Сен-Дени, а до его собственной коронации в Реймсе пройдет не один месяц. Поэтому 27 августа по повелению Филиппа окружающие его бароны и военачальники принесли ему клятву верности. 12 сентября он направил двоих гонцов к Матье Ванд омскому с подтверждением данных Людовиком IX ему и Симону де Нелю полномочий. Тогда же он отправил им завещание покойного короля и повелел и впредь пользоваться оставленной им печатью при условии, что имя отца на ней будет заменено именем сына. И правда, он начал датировать документы периода своего правления со дня смерти отца — 25 августа 1270 года. Так, согласно решениям Людовика IX и с использованием методов, способных обеспечить континуитет, который постепенно вырабатывала французская монархия, была улажена непростая проблема междуцарствия.

Отныне останки короля стали ставкой в политической игре Карла Анжуйского и его племянника, юного Филиппа III. Сначала каждый из них предложил свое решение проблемы, которое, возможно, было разумной, но своеобычной точкой зрения. Филипп хотел, чтобы останки отца как можно скорее вернулись во Францию. Однако перевозка такого «трупа» была связана с определенными трудностями. Карл предложил останки брата предать земле в Сицилийском королевстве. Вероятно, он аргументировал это тем, что остров находится рядом, и путешествие будет недолгим. Он и его преемники станут заботиться об останках короля. Но, разумеется, у этого убедительного аргумента была и политическая подоплека. Распространялись слухи, что Людовик IX имеет шансы стать официальным святым. Каким источником влияния и материального превосходства могли стать тогда эти мощи для владеющей ими Анжуйской династии Сицилии! В конце концов, как свидетельствуют хронисты, оба короля, дядя и племянник, пришли к наиболее «мудрому» (более «здравому», sanior) решению. Прежде всего монархи достигли компромисса: внутренности и плоть получит сицилийский король, а кости будут отправлены в королевский некрополь в Сен-Дени. Молодой король, которого, несомненно, поддерживали прелаты и французские вельможи, выстоял. Он получил самое главное — кости (а они-то и могли стать мощами) — твердую часть тела в отличие от мягких плоти и внутренностей согласно той телесной диалектике твердого и мягкого, которая символически выступает как диалектика власти. Оставалось неясным, как поступить с сердцем. Как свидетельствует, например, Жоффруа де Болье, Филипп III дал согласие, чтобы дядя перевез его вместе с внутренностями в Монреале. По другим, более достоверным данным, он увез его вместе с костями в Сен-Дени. Известно, что монахи Сен-Дени считали, что королевское сердце должно оставаться вместе с костями [479] , и надпись XVII века на гробнице в Сен-Дени свидетельствует о том, что сердце лежит именно здесь. По мнению А. Каролю-Барре, интерпретации текстов которого представляются мне слишком надуманными, «войско требовало, чтобы его “сердце” осталось в Африке, среди воинов, и судьба его едва ли известна» [480] . По другой, не менее спорной, гипотезе местом, где покоится сердце святого короля, была Сент-Шапель.

479

Erlande-Brandenburg A. Le roi est mort… P. 96.

480

Carolus-Barre L. Les enquetes pour la canonisation de Saint Louis, de Gregoire X a Boniface УIII, et la bulle Gloria, laus du 11 aout 1287 // Revue d’histoire de l’Eglise de France. 1971. T. 57. P. 20.

Филипп также придерживался мнения, что не стоит спешить отправлять останки отца, чтобы не подвергать их риску, а следует подождать, когда он, новый король, сможет сам сопровождать их вместе с войском, для которого этот прах, упорно провозглашаемый «святым», будет служить оберегом, чтобы не сказать амулетом.

Тогда приступили к расчленению тела умершего короля. Свидетельства очевидцев, за исключением небольших расхождений в деталях, в общих чертах совпадают. Жоффруа де Болье говорит: «Его тело сварили, и мясо отделили от костей» [481] . Примат пишет:

481

Geoffroy de Beaulieu. Vita… P. 24.

Королевские камердинеры и все слуги (ministres) и те, кому это было поручено, взяли тело короля и разрезали (departirent) его член за членом и долго варили в воде с вином, пока вываренные добела кости не отделились от плоти и их можно было безо всякого труда извлечь [482] .

Военные столкновения и дипломатический спор закончились подписанием соглашения между христианами и тунисским эмиром — это случилось 30 октября. Крестоносцы уходили, оставляя эмиру занятые земли, за что он возмещал им военный ущерб, предоставляя христианским купцам свободу торговли в Тунисе, а христианским священникам — возможность проповедовать и молиться в их церквах.

482

Primat // Recueil des historiens… T. ХХIII. P. 87–88.

Возвращение во Францию

Одиннадцатого ноября христианское войско отплыло из Туниса, а 14-го флот встал на якорь в порту Трапани в Сицилии. 15 ноября король и королева сошли на берег, но многие остались на кораблях. В ночь с 15 на 16-е разыгрался страшный шторм, и большая часть флота погибла. На обратном пути крестоносцев оберегали останки Людовика IX и его сына Жана Тристана, тело которого также было сварено; кости их положили в небольшие гробы. Гроб Людовика IX везла пара лошадей, на спинах которых были закреплены перекладины. Был еще третий гроб с телом Пьера де Вильбеона, капеллана покойного короля. В Трапани королевскую семью постигло новое горе: скончался зять Людовика IX Тибо V Шампанский, король Наваррский. В кортеже стало на один гроб больше. Вскоре понадобилось изготовить и пятый: во время паводка 11 января 1271 года в Калабрии юная Изабелла Арагонская, жена Филиппа III, при переправе через реку упала с лошади, отчего у нее случился выкидыш, и 30 января ее не стало.

Итак, молодой король с войском и печальным грузом медленно двигался по Италии. Позади остались Рим, Витербо, куда еще не прибыли для избрания Папы кардиналы, Монтефьясконе, Орвиетто, Флоренция, Болонья, Модена, Парма, Кремона, Милан, Верчелли. Совершив переход через Альпы в Монсени, у подножия Сузы, а затем поднявшись по долине Морьенны, они проехали через Лион, Макон, Клюни, Шалон, Труа и наконец 21 мая 1271 года прибыли в Париж. Молодой король оставил на пути еще два гроба: дяди Альфонса де Пуатье и его жены Жанны, скончавшейся через день после супруга в Италии; их похоронили в соборе Савоны. Гроб Людовика IX был выставлен в парижском соборе Нотр-Дам, похороны состоялись 22 мая в Сен-Дени, почти через девять месяцев после смерти короля, в атмосфере споров между парижским духовенством и монахами Сен-Дени.