Маг 11

В общем, я чувствую хорошо заметный негатив со всех сторон, история с письмом императрицы уже подорвала авторитет царской семьи до какого-то почти нулевого уровня.

Ну, и на меня негатив тоже ложится, как на спутника безбожного Старца, судя по взглядам публики.

Ну, ничего, я это потерплю без особых проблем.

Немного мандражирую, судя по всему, сегодня и состоится моя встреча с семьей императрицы, думаю, что фокусы свои я буду всем сразу показывать. Вряд ли будет при этом сам Николай Второй присутствовать, ничего, мне главное до его супруги достучаться.

Тут у меня много всяких козырей, главное — успеть их выложить, пока обратно не потащили.

На вокзале нас уже встречает машина с императорским штандартом, Распутин сразу выпрямился и стал на недоброжелателей, пусть и скрытых, с вызовом посматривать.

Да, даже на него этот негатив оказывает определенное впечатление, но, близость к семье правящей династии все искупает в моральном плане. Из простых-то сибирских мужиков да в царские фавориты попасть!

А ведь сегодня может случиться настоящее крушение роли Старца Григория при императрице и всем царском дворе, если у меня получится оказаться рядом с цесаревичем на какое-то время.

Вскоре машина заезжает в раскрытые боковые ворота и нас встречает тот самый камер-юнкер, который Пистолькорс:

— Добрый день, Григорий Ефимович! И вам тоже, Сергей!

Здороваясь в ответ и слышу, что мне придется пройти через осмотр, как первый раз попавшему во дворец и приглашенному к императорской семье в гости.

Мы заходим в помещение караула, сам камер-юнкер осматривает мои вещи в саквояже, другой офицер тщательно ощупывает меня и мою одежду, просит снять легкие ботинки для осмотра.

— Это что за камни? — показывают мне лечебные артефакты.

Я взял с собой оба, и для внутренних повреждений, и для наружных на всякий случай, Палантир оставил в комнате гостиницы. Его на осмотр выдавать никак нельзя, оставшиеся шестьдесят процентов заряда выжгут мозги любому человеку сразу. А тут без осмотра никак не обойдешься.

— Магнитные камни. Для фокусов потребны, — отвечаю я и камни отправляются в саквояж.

Они такие некрупные и не тяжелые, не производят впечатления в чем-то опасных вещей, поэтому не привлекают особого внимания. Да еще и магнитятся между собой немного.

После моего осмотра Распутин в сопровождении Пистолькорса уходит, а я пока остаюсь в помещении для досмотра рядом с другим камер-юнкером Высочайшего двора.

Позовут меня к царской семье или нет — этого пока не знаю, Старец мне ничего отдельно не пояснил.

И вообще, они общаются между собой, не обращая на мое присутствие внимания, поэтому я узнаю, что цесаревич вчера сильно упал, у него серьезные проблемы с локтем и коленом. Поэтому Старцу предупредительно и позвонили вчера, чтобы он помог безутешной царской семье и мальчику.

Если у него получится снять боль и дать ребенку уснуть, тогда меня звать не будут. Если же не в полной мере это получится, тогда меня позовут с фокусами для их демонстрации перед цесаревичем.

Пришлось мне два часа просидеть в караулке под присмотром, пока Распутин там боролся с последствиями падения цесаревича. Как у него это получалось — я так и не узнал, но, потом меня позвали во дворец и в сопровождении двоих офицеров охраны я пришел туда. Саквояж несет офицер, я просто иду перед ним за вторым камер-юнкером.

Вскоре я оказался в комнате цесаревича, где он лежит в довольно большой кровати, полностью укрытый одеялом, только голова торчит из-под него. Тут же за столиком сидит с довольно усталым видом Старец Григорий и пьет чай.

Похоже, что он уже выложился, снял своим гипнозом сильные болевые ощущения на какое-то время и теперь ребенка необходимо развлечь, чтобы отвлечь от слабой, но, непрекращающейся боли.

Я читал при подготовке к походу сюда, как именно сказывается гемофилия цесаревича при травмах и ушибах и, честно говоря, даже подумал, что проще было бы царской семье дать ему умереть, чем так мучиться постоянно.

Ну, в любом случае милосердней — это точно.

Императрица стоит около его изголовья и внимательно смотрит, как я достаю из выданного мне саквояжа свои бумажные игрушки, камни и листы бумаги. Делаю все это под пристальным надзором офицеров охраны, но, не обижаюсь на оказываемое мне недоверие. Распутин тут бывает часто и все его знают, а я в первый раз и роль моя еще непонятна охране дворца.

— Александра Федоровна, — обращается Старец Григорий, поднявшись с кресла и отряхнув с коленей крошки, — Вот тот мой знакомец Сергей, который может делать всякие чудеса своей силой. Разреши показать их наследнику?

Сложив все приготовленные игрушки на стол, я обращаюсь с приветствием к императрице и цесаревичу, раз девочек и девушек царской семьи здесь нет. Ну, любоваться на страдания любимого брата, когда никак не можешь помочь — это дело такое.

Видно, что демонстрировать мои способности я буду только императрице, цесаревичу, Распутину и двоим офицерам охраны двора. Да и для еще нескольких человек тут места уже не будет. Впрочем, один из них, тот самый Пистолькорс, уже видел мои чудеса и, наверняка, именно его рекомендация сыграла решающую роль в моем приглашении во дворец.

— Ваше императорское величество! Для демонстрации моих фокусов, как их называет народ, желательно бы перенести этот столик поближе к цесаревичу. Чтобы он мог все рассмотреть сам вблизи и без помех, — обращаюсь я к Александре Федоровне.

Императрица кивает, разрешая переставить стол.

Офицеры охраны ставят его около кровати и наследник поднимается повыше, чтобы лучше видеть происходящее представление. При этом он опирается на руку, кривя от боли губы. Ему всего восемь лет, но, к боли он уже привык за эти годы и переносит ее стоически.

— Внимание! Внимание! Чудеса начинаются! Кто не поймет — тот к фокуснику обращается! — обращаюсь я к наследнику и императрице.

Вскоре сделанная из плотного, раскрашенного в зеленый цвет, картона лягушка подпрыгивает сама на полметра вверх. Ее я несколько раз переделывал, добиваясь особой прыгучести и теперь она неутомимо прыгает по столику и даже запрыгивает к наследнику на одеяло.

Ребенок с восторгом подхватывает ее дальней рукой и пытается рассмотреть, как все это происходит вместе с матерью, но, естественно, никаких веревок или нитей не находит на самой лягушке.