Маг для бастарда

– Пошли, – свирепея от мысли, что мне хочется проделать с негодяями, приказал я, и мы пошли.

Вернее, поехали. Чтобы охранник не услышал ни малейшего шороха, я создал воздушные кресла и, едва мы в них уселись, укрыл нас плотным коконом невидимости и неслышимости. Тем и хороши воздушные сооружения, что двигать по прямой поверхности их очень легко, достаточно подтягивать воздушной лианой. Зато двигаться таким образом наверх или вниз трудновато, воздушная лиана не самое сильное заклинание, и пользуются ею только там, где нежелательно создавать более сильные волны или вихри.

Дверь в каморку охранника была распахнута настежь, и там горел яркий светильник, позволивший нам внимательно рассмотреть седого ведьмака, от скуки игравшего с самим собой в кости. И только потом, убедившись, что он один, я осторожно проверил наложенные на него щиты и сигналки. Довольно простенькие сигналки, видимо, их целью было просто вызвать подмогу.

Ну а моей целью было сделать все, чтобы эта подмога не прибыла как можно дольше. Некоторое время я раздумывал, вспоминая задачи, которые мне когдато давали учителя, и начиная поновому понимать, чего они тогда от меня добивались.

«Если можешь достичь одного и того же результата, использовав пять слабых заклинаний или одно мощное, лучше не пожалей минутки и кастуй слабые», – всегда повторял на разные лады Лангорис, и лишь теперь я полностью осознал справедливость этого наставления.

Если и встретятся магу достойные противники, то они обязательно будут владеть магией, а против них не всегда хорош ураган, сметающий все вокруг.

Цепочка из четырех последовательных заклинаний сложилась не сразу, но едва я довольно четко представил ее, немедленно начал действовать. Сначала отступил подальше в коридор вместе со своей крохотной армией, просунул за окно следилку и собрал с веток дерева устроившихся на ночлег птичек. Бросил на них усыпляющее заклинание и рассовал по карманам, оставив в руках только одну. Затем соорудил поперек коридора непроницаемую воздушную стену, задав ей время существования полчаса. По моим подсчетам этого должно было хватить с запасом.

И только закончив эти приготовления, я двинулся в сторону комнатки охранника. Прикрытый невидимостью, положил на его лежанку спящую птичку и кастовал заклинание иллюзии. Медведь ехидно фыркнул у меня под ухом, обнаружив за спиной старого оборотня – самого себя, только сладко сопевшего в подушку, но я не ответил, нужно было торопиться. Осторожно создав короткие следилки, я подвел их к иллюзорному охраннику и соединил с теми, что были повешены на стража магом. А потом спокойно оборвал ведущие к оборотню концы.

– Привет, – резко сняв невидимость, сообщил я, глядя в изумленное лицо оборотня, – за деньги работаешь или за страх?

– А может, из большой любви к тем, кто убивает наших парней? – мрачно добавил Таилос.

– А вы самито кто? – бесполезно вертя камни амулета, посылающего сигнал, подозрительно буркнул страж.

– Твоя совесть, – долго объясняться с ним я не собирался. – Выбирай, только быстро, уходишь с нами или остаешься?

– А есть, куда идтито? – горько спросил он. – Или вы сами по кустам бегаете?!

– Не бегаем, – жестко отрезал медведь и добавил какоето только ему известное словцо из тех, каких не встретишь ни в одном словаре.

– Клятву потребуете?

– Обязательно. – Разговаривая с ним, я торопливо кастовал заклинание развеивания на кусок стены, расположенной напротив.

Ну не снимать же щиты с двери, чтоб сразу же прибежали из гостиной празднующие удачную вылазку вербовщики!

Едва кусок деревянной стены осыпался прахом, я велел оборотням караулить старика и нырнул туда.

Великая пентаграмма, и это я называл себя параноиком? Да они в сто раз хуже меня, если додумались накрыть кучку сваленных прямо на пол спящих тел сигнальной сетью. Рыча от возмущения, я подсунул под сеть воздушную лиану, свернул змеей и осторожно поднял к потолку вместе с сетью. И ехидно ухмыльнулся: сеть не пускает только того, кто пытается проникнуть сквозь нее с внешней стороны.

– Март, помогай! – Подхватывая первое тело, я подал его оборотню, сети вполне может не понравиться, если я уйду изпод нее порталом.

Во всяком случае экспериментировать мне не хочется, поэтому уходить придется из коридора.

Через несколько минут все семеро пленников, включая смуглую девчонку, были разложены по коридору, а я выполнял вторую часть плана. Раскладывал по полу птичек и создавал из них полноценные иллюзии, которые развеются только на рассвете.

Бережно опустив на них сеть, я убрал лиану и, вернувшись в коридор, воссоздал кусок стены. Он, разумеется, новый, но отличить его смогут только магистры в лаборатории плато.

– Я сейчас вернусь, – пообещал я сородичам, растянув снятую с себя невидимость поперек коридора рядом с воздушной стеной.

Затем, примотав к себе лианой четырех пленников, нажал на камень.

Мы кучей вывались в коридор четвертого этажа дома Унгердса, и в первое мгновение я раздумывал, как позвать домочадцев, а потом просто заорал: «Ках! Сюда!» – и едва услышав топот бегущих ног, вернулся в особняк Крайдеса.

За эти три минуты тут ничего не изменилось, и я, подцепив воздушной лианой последних пленников, махнул Марту:

– Хватайся!

Нажимая камень в браслете, я старательно представлял себе чуть более отдаленный участок коридора, но портал выбросил нас почти возле лестницы, прямо на головы подбегавшим сородичам.

– Ходите возле стен! – Единственное, что пришло мне в голову в ответ на оханье и испуганные вскрики, а в следующее мгновение, оставив Марта разбираться с домочадцами, я снова нажимал камень.

Мне почемуто показалось, что передвижение в портальном канале тянется дольше обычного, но, когда я рухнул в коридор и ощутил, как колет предупреждающими иголочками правое запястье, а по позвоночнику скользит холодок непривычной пустоты, буквально замер от открывшейся в этот миг страшной истины. Браслет, который на плато практически никогда не иссякал, почти исчерпал запас магии, как и мой собственный резерв.

Нет, хвала святой пентаграмме, не настолько пуст, как у высосанного скальником мага, до такого мне пока далеко. Но еще одного портала точно не выдержит.

Рука привычно дернулась к тому месту, где у меня под кожей хранилась заветная коробочка, и замерла на полдороге. Треснутая пентаграмма! Ну не болван ли?! Вот почему я не забрал ее у Унгердса, собираясь в эту вылазку?

Хотя бесполезно сокрушаться о несделанном… но сколько раз я жалел о том, что, поступив благородно и искренне, совсем не подумал о здравом смысле. И наверное, еще не раз пожалею… но вряд ли когданибудь научусь рассчитывать собственные поступки с позиции выгоды, как многие скряги.